Вейн

— Куда поедем?

— Есть у меня домик на берегу… Как раз для таких случаев припасен. Переждем пару месяцев там. Денег у нас достаточно, хорошо поработали, — он усмехнулся.

Вейн вспомнила некоторые подробности их работы и вздохнула. Но Охотник был доволен, он и сам не ожидал, что из лейны получится такая хорошая приманка. За три месяца с ее помощью он заработал больше, чем за весь прошедший год.

— Спать ложись, — он зевнул во весь рот, не стесняясь.

— Встаем рано.

Вейн улеглась на единственную кровать, не раздеваясь и привычно закутавшись в плащ. Уснула быстро.

А проснулась от собственных слез, что не давали дышать, и губ, что целовали ее.

— Тихо, тихо, сладкая моя, хорошая. Не плачь… я с тобой…

Дир обнимал ее, крепко прижимал к себе, и она вздохнула, закрыла глаза, уткнувшись лицом в его грудь. Сколько раз она уже просыпалась так от кошмаров, которые не помнила? Память не сохраняла их, может, берегла хрупкое равновесие сознания, что с таким трудом выстраивала девушка.

Она запретила себе вспоминать о прошлом. Запретила думать, что в садах Талара уже расцвели айрисы, и леса стоят зеленые, наполненные птичьими трелями. Что в Далькотте сошел снег, и долина ожила, а в замке стало по-летнему тепло и солнечно. Что где-то там все так же живут, ходят, дышат те, кого она потеряла: родители, Люси, Леран… Все, кроме Ксандра…

Рыдания снова сдавили горло, и она крепче прижалась к Диру. Он чуть замер, а потом стал гладить ее спину, прижимая к себе, шепча на ухо что-то ласковое. И успокоившись, она снова уснула.





* * *


До домика на берегу они добрались через несколько дней. Правда, он был совсем маленький, с двумя крошечными комнатами, но из светлого дерева и с окнами. Привычка Темных жить в помещениях без окон сильно раздражала Вейн. Дир сказал, что на другом берегу илистой реки есть небольшой городок, в котором можно приобрести продукты и все необходимое. Но сам дом стоял в глубине леса, и что самое замечательное, ил в этой реке очень не нравился Перерожденным, так что сюда они не наведывались.

А через несколько дней Вейн поняла, что больше не может закрывать глаза на очевидное. Уже месяц она подозревала, что с ней не все в порядке. Эта тошнота по утрам, приступы слабости и сонливости… И женские дни, которых не было с той самой ночи в горах Далькотта.

Тошнота подкатила к горлу в очередной раз, и Вейн, не сдержавшись, кинулась в уборную, где ее вывернуло наизнанку. Потом она долго стояла, упершись руками в лохань с водой. Умылась, прополоскала рот. Но руки все еще дрожали.

Когда она вернулась в комнату, Дир стоял у стены. Медовые глаза превратились в желтые, губы сжались в одну тонкую линию.

Одним прыжком он оказался рядом с Вейн и сжал ей плечи. Так сильно, что девушка поморщилась: наверняка останутся синяки.

— Что с тобой? — резко спросил он.

Вейн подняла голову. Скрывать больше не имело смысла, к тому же он уже начал догадываться.

— Я жду ребенка, — тихо проговорила она.

— Ты беременна, — не сказал, а выплюнул Дир. Лицо его исказилось от ярости. Он встряхнул Вейн: — Кто он? Отвечай!

— Дир, отпусти меня, — негромко попросила она.

— Отвечай, — вдруг заорал он. — Даты… тварь! Пока я перед тобой ужом верчусь, чтобы ты мне хотя бы раз улыбнулась, ты перед другим ноги раздвинула? Потаскуха!

Он снова встряхнул ее, и Вейн показалось, что Дир с трудом сдерживается, чтобы не ударить. Она ошарашенно на него посмотрела.

— Что? Каким ужом? О чем ты? Ты с ума сошел? И… ты делаешь мне больно!

— Я тебе делаю больно? — неожиданно засмеялся он, и Вейн стало не по себе от этого смеха. — Я? Тебе?

Он снова сжал ее плечи так сильно, что Вейн вскрикнула.

— Дир! Прекрати!

Он резко убрал руки и, развернувшись, ушел.

До вечера Охотник так и не вернулся. Вейн переделала все дела, поужинала в одиночестве и легла спать. Среди ночи девушку разбудили горячие губы, что целовали ее лицо, и Вейн открыла глаза. В темноте комнаты Дир сидел на ее кровати и, склонившись, целовал, целовал…

— Прости меня, маленькая, прости… — горячечно шептал он. От него слабо пахло хмелем и сыростью, волосы были мокрыми. — Я схожу с ума… прости… Почему ты не сказала мне? Над тобой надругались, да? Вейн… хорошая моя… Принцесса… Скажи мне… Кто это сделал? Я найду и убью… Убью того, кто тебя обидел. Это Арт? Или Хряп? Но они Темные… у них детей не бывает… Скажи мне, кто это сделал!

Она оттолкнула его и встала. Подошла к столу, на ощупь нашла лампу, зажгла. Маленький желтый огонек осветил растрепанные волосы Дира, его лихорадочно блестевшие глаза. Он так и остался сидеть на кровати, настороженно ловя каждое ее движение.

— Это не Темный, — тихо сказала Вейн. — Это ребенок человека, которого я сильно любила.

Она вдруг откинула голову и горько рассмеялась.

— И я сама хотела близости с ним. Сильно хотела. Потому что влюбилась, жить без него не могла! Понимаешь?


Она холодно смотрела, как бледнеет его лицо, а на скулах проявляются красные пятна.

— А потом, — продолжила Вейн шепотом, — потом я взяла нож и убила его. Приревновала к собственной сестре. Взяла и убила… Взяла и убила! убила… убила. Убила!

Вейн трясло. Она так долго сдерживалась, не выпускала наружу эти слова и чувства, что казалось, они разъедали ее изнутри, словно яд. Она не понимала, что плачет, Что слезы катятся по ее щекам, и продолжала улыбаться.

Дир вскочил, обнял ее.

— Тихо, маленькая, тихо, не плачь… не плачь… Все будет хорошо, — он подхватил ее на руки, присел на кровать, баюкая, словно ребенка. — Я о тебе позабочусь… Не бойся. Не бойся, Вейн, хорошая моя… Моя прекрасная лейна… Не плачь…

Он слизывал ее слезы. Нежно, едва касаясь, целовал лицо. Мокрые глаза, щеки, губы. Снова и снова. Его ладони гладили девушку, успокаивая… или нет?

В какой момент поцелуи перестали быть нежными и стали жадными? Вейн очнулась, когда он наклонил голову и сквозь ткань ее сорочки накрыл губами вершинку груди. И принялся посасывать, втягивать в рот, чуть прикусывать. Она напряглась, застыла, и Дир поднял голову.

— Не отталкивай меня, — он просил, но в хриплом голосе чуть слышно проскальзывала угроза. — Прошу тебя, Вейн… прошу. Не отталкивай.

Она откинула голову, позволяя ему целовать себя. Вейн устала бороться и устала быть одна. Она хотела душевной близости, понимания. Но и за нее тоже приходится платить. Собой. Она была благодарна Диру, он ведь, действительно, заботился о ней, наверное…

Мужчина перевернулся, придавил Вейн. Потянул с ее плеч сорочку, обнажая тело. Несколько мгновений смотрел, словно щупал взглядом. Разглядывал жадно ее полную грудь, узкую талию и пока еще плоский живот. Сколько раз, вколачиваясь в услужливые тела продажных эри, он представлял это тело! Гордую лейну, что смотрела на него с холодным высокомерием, даже когда улыбалась. Иногда он платил ужасно дорогим Темным блудницам, которые умели накладывать иллюзии на свои тела и лица, и каждый раз он хотел видеть лишь это лицо и это тело. Но все равно чувствовал подделку. Всегда. По запаху, по искусственным стонам, по услужливому взгляду. Он ревновал каждый раз, когда она шла к очередному Темному, и дико боялся, что кто-то может ей понравиться, и что она захочет остаться.

Дир вздохнул и со стоном прижался к ее губам. Горячий язык прошел по ним, переместился на шею, ключицы. Коснулся груди. Он трогал и целовал ненасытно, сильно, словно сумасшедший, дорвавшийся до предмета своей страсти, своего мучительного желания. Оторвался от нее лишь затем, чтобы торопливо сорвать с себя одежду. И вновь прижаться к телу девушки, чтобы трогать, тереться, облизывать… Он хотел попробовать ее везде, торопливо прикасаясь к нежной коже, вдыхая ее запах, всматриваясь в зеленые глаза. Напряженная плоть мужчины упиралась ей в живот, и он двигался, хрипло и тяжело дыша, сходя с ума от желания поскорее войти в это прекрасное тело, что так долго пьянило его своей близостью и недоступностью. Это было таким мучением — смотреть на нее, трогать, обнимать во сне, вдыхать ее запах и не иметь права на большее. Порой ему казалось, что он не сдержится и заставит ее, возьмет силой или убьет, чтобы больше не мучиться.

— Вейн, — прошептал он.

Она посмотрела в медовые глаза, затуманенные страстью. В них отражался огонек лампы, словно внутри Дира загорелся свет. Путница положила руки на его спину и притянула к себе. Скользнула ладонями вдоль позвоночника, сжала его ягодицы. Неуместно возникло воспоминание, как он двигался между широко разведенных ног Лиры. Вейн чуть усмехнулась и вонзила ногти в его кожу. И со стоном он вошел в ее тело, резко, сразу до самого конца, тут же задвигался толчками, откидывая голову и рыча от наслаждения. Еще и еще. Дир двигался сильными рывками, и Вейн выгибала спину, подстраиваясь под его стремительные движения и царапая ему кожу.

На последнем, самом сильном толчке он снова застонал и почти рухнул на нее, прижал, вминая в свое тело и содрогаясь от наслаждения. Полежал так, не двигаясь, затихая. Рук не разжимал, продолжал крепко обнимать.

— Кажется, тебе было не слишком хорошо, маленькая, — усмехнулся он, подняв голову. — Прости… Я долго этого ждал.

Он привстал на локтях, заглянул ей в глаза. Улыбнулся, как сытый кот.

— Дир, отодвинься, — попросила Вейн.

Он хмыкнул, скатился, с трудом устроился рядом. Все же ее узкая койка не была рассчитана на двоих. Да и Дир был совсем немаленьким. Поэтому он лег на спину, положил Вейн себе на грудь. Так и лежал, поглаживая ее кожу и улыбаясь, пока девушка удивленно рассматривала его лицо. Кажется, она еще никогда не видела Охотника таким: расслабленным, спокойным, довольным. И этот свет в его глазах разгорался все ярче, делая их почти золотыми, как кленовые листья по осени… Или Вейн это лишь казалось.

— Я позабочусь о тебе, Вейн, — сказал он, — не бойся.

И снова начал ее целовать.

И Путница тоже гладила его кожу, рассматривала мужское тело. Странно, но смущения не было. Наверное, что-то в ней изменилось, или здесь, в этом мире, нормально смотреть на все с циничной усмешкой? Ведь так смотрят Темные?

Она гладила его тело, ощущая под кожей твердые напряженные мышцы. Трогала с легким любопытством исследователя. Ей нравилось, как откровенно он теряет голову от ее прикосновений, как сильно возбуждается от движений ее языка или пальцев, как хрипло стонет и дрожит. Нравилось его тело и запах, загорелая кожа и страстные до боли поцелуи. И удовольствие он ей доставил. Телу было хорошо, и сознание старалось не вмешиваться. А душа… Душа осталась там, в холодных горах Далькотта.





МЕРТВЫЕ ЗЕМЛИ

АНТАР




Из спальни маленькая лесенка вела на открытую площадку башни, и Вейн забралась туда. В первый момент поежилась от сырости. Отсюда просматривался мощеный брусчаткой двор, конюшня, каменная ограда с нахохлившимися летухами и сосны в клочьях белесого тумана, словно в паутине. Слои Тьмы ощущаются лишь при входе в них, а сейчас они не скрывали от Путницы замковый двор и даже снующих там личей. У стены стояла маленькая фигурка, которая подняла голову, словно почувствовала взгляд эри, и махнула ладошкой с зажатой в ней палкой.

— Трини, — улыбнулась Вейн.

Странно, что девочка увидела Путницу, находящуюся так далеко. Но видимо, у малышки оказался зоркий глаз. Она снова махнула рукой и двинулась вдоль стены, вырисовывая на кладке узоры.

Вейн снова улыбнулась, размышляя о малышке. Ее личико показалось ей знакомым при первой встрече, но Путница лишь пожала плечами, так и не вспомнив, кого напоминало нежное курносое лицо девочки.

Она уже собралась уходить, когда заметила за стеной темные точки и прищурилась, пытаясь их рассмотреть. Всадники. К Антару кто-то приближался, причем, весьма уверенно. Судя по расположению, кавалькада была уже в невидимых взору слоях, но двигались спокойно, ровно. А это значит, что с ними провожатый из замка, и в Антар едут не враги, а гости.

Вейн наклонилась над стеной, пытаясь рассмотреть всадников получше.

Прибывших было два десятка. Темные воины, закованные в латы из зачарованного черного антанита, поглощающего магию, обвешанные амулетами, несколько эри и… девушка. С такого расстояния Вейн не рассмотрела ее лица, лишь ярко-рыжие, почти красные волосы, распущенные и непокрытые. На ней было темно-зеленое платье с длинным шлейфом, и Путница удивленно подумала, как, верно, неудобно в таком ходить… Но всаднице он не мешал, потому что стоило ей спуститься с лошади по приставным ступенькам, как ее шлейф подобрал мужчина, укутанный в серый плащ. Всполохов вокруг него не было, и Путница усмехнулась: рыжеволосая Темная прибыла с личным эром.

Всадница что-то сказала своим спутникам, а потом резко повернулась и бросилась в сторону замка, туда, где стоял Ксандр. Рассмеялась, повисла на его шее, поставляя губы для поцелуя. И он склонил голову, поцеловал…

А Вейн отшатнулась, вдруг испугавшись, что они заметят ее. В голове стучала кровь, и она отодвинулась, спряталась подальше. Теперь ее взгляду была открыта лишь маленькая площадка у стены, где все еще стояла Трини. Девочка снова помахала ей, и Вейн рассеяно кивнула в ответ.

Она вернулась к лестнице — дышать свежим воздухом расхотелось.