Влюбляться лучше всего под музыку

Бросаю в сумку футболку, кепку, но кипящий внутри гнев никак не утихает. Хочется крушить и громить все, что попадется под руку. Сдираю свои шорты со спинки стула, и тот падает ножками вверх, грохот его падения на секунду замещает мою злость опустошением. Но этого мгновения не достаточно, чтобы мне полегчало, поднимаю взгляд на зеркало.

То, что нужно. Крепко сжимаю кулак и выбрасываю его вперед. Звон бьющегося стекла, кровь, десятки мелких осколков на полу. Мое отражение сначала расходится в стороны серебряными паутинками, затем рассыпается на отдельные кусочки и падает к ногам.

Дышать становится легче, определенно легче. Начинаю пятиться назад. Делаю это, пока не упираюсь затылком в стену. Наваливаюсь, закрываю глаза, скатываюсь вниз и просто слушаю собственное дыхание.

Вдох. Она ушла.

Выдох. Ты сам во всем виноват.

Вдох. Она была с ним.

Выдох. Ты готов простить ей все на свете.

Вдох. Без нее я точно сдохну.

Выдох. Ни за что не поверю в то, что это все — правда.

Должно. Быть. Объяснение.

Когда я снимаю с себя майку, оборачиваю несколько раз вокруг кровоточащих костяшек пальцев и стискиваю зубы, в номер влетают ребята. Они говорят все одновременно: Боря интересуется рукой, Ник хлопает по плечу, Ярик призывает меня успокоиться и открывает бутылку джина, найденную в мини-баре. И только Майк стоит молча у окна.

Соглашаюсь сделать глоток, пью и даже не чувствую привычного обжигающего горло спиртного. Становлюсь, видимо, абсолютно неуязвимым и прочным. Не ощущаю никакой боли, кроме душевной. Сообщаю сбивчиво, что не собираюсь ехать с ними никуда, что сейчас же уезжаю домой. Что никакой музыки мне больше не нужно. Смотрю на Майка и понимаю вдруг, что то же самое, из-за чего мне хочется сейчас сбежать, оно же и держало его здесь, в группе. Не музыка, нет, хотя он талантливее любого из нас. Чувства. И он тоже сыт ими по горло. И тоже готов уйти.

— Прости, — произношу я, глядя на него.

И вкладываю в это гораздо больше, чем обязан. Потому что знаю, что он чувствует, сходя с ума по девушке, которая не способна ответить ему взаимностью. Она вообще, вероятно, не из тех, кто может быть привязан хоть к кому-то. Но я все равно виноват, что слишком долго не находил в себе силы, чтобы оттолкнуть ее, чтобы объяснить достаточно доходчиво, ясно дать понять, что к чему.

Майк отрицательно качает головой.

— Не нужно, — хрипит он, принимая бутылку из моих рук.

И теперь мы сидим молча впятером и передаем джин по кругу.

— Ты должен остаться, — говорит Боря.

— Не могу, — отвечаю я. — Нет. Не хочу ничего.

— Разберись с тем, что произошло, и поедем, — предлагает мне Ник.

— Ты бы лучше сам сначала разобрался, — усмехаюсь я, сглатывая горечь. — Как бы не пожалел о своем выборе. Сравни, что имеешь и чего лишился.

Ник поднимает палец и, указывая на меня, что-то хочет сказать, но потом отмахивается и просто опускает глаза.

Минут через десять дверь открывается, на пороге возникает Леся. На ней легкое красное платье, босоножки, волосы собраны в хвост, губы (на этот раз уже без яркой помады) сжаты в напряжении. Пожалуй, такой серьезной я ее еще не видел. Она входит и закрывает за собой дверь.

— Успокоился? — Спрашивает скорее иронически, чем участливо.

Тон, характерный для учительницы по отношению к провинившемуся ученику.

— Лучше уйди, — прошу я, не поднимаясь с пола.

Спокойно и тихо. Но чувствую, как ярость закипает вновь.

— Он уезжает, — сообщает Боря, разводя руками.

Киваю.

Девушка качает головой:

— Ты собираешься так поступить с нами?

Ощущаю, как внутри нарастает ком эмоций, собираюсь выплюнуть в ее сторону все слова, которые только приходят сейчас на ум. Сейчас я скажу ей, как она со мной поступает.

— Он все решил. — Майк первым поднимается с ковра. Ставит передо мной бутылку. — Уговаривай теперь сама. — Даже не глядя на нее, выходит из номера.

— Да, вам лучше поговорить, — соглашается Ярик, поднимается и выходит следом за дверь.

— Мы… прогуляемся до пляжа, — вздыхает Ник, подталкивая Борю к выходу. — Покурим.

Не спорю. Им лучше не слышать того, что я собираюсь сказать этой выскочке. Встаю и ставлю бутылку на стол.

— Давай аккуратно, — советует Боря.

Киваю ему в ответ и возвращаюсь к сборам вещей. Когда дверь закрывается, оборачиваюсь к Лесе:


— Добилась своего?

Она складывает руки на груди и с усмешкой спрашивает:

— Ты о чем?

Подхожу совсем близко, гляжу в глаза, смотрящие с вызовом, и еле сдерживаюсь, чтобы хорошенько не встряхнуть ее за плечи:

— Я о том, что ты там вякала, зная, что твои слова все испортят. — Пытаюсь найти в ее лице хоть что-то, что могло бы оправдать девушку. — За руку меня схватила при всех. Я тебе подружка, что ли? Другие отношения нас, вроде как, не связывают.

— А этого я еще не решила, — она медленно облизывает губы.

Начинаю задыхаться от бешенства.

— Это теперь ты решаешь?

— Паша, — ее рука поднимается и останавливается на моей груди, медленно скользит вниз. — Ты мне лучше скажи, что у вас за отношения такие? Весь персонал знает, где твоя девушка провела эту ночь. А ты? Ты, мне помнится, предполагал, что она осталась дома? Как думаешь, почему она заставила тебя так думать?

Перехватываю ее руку, сжимаю до боли и сбрасываю вниз.

— Твое какое собачье дело, а?! Это ты мне будешь про отношения говорить?! Что ты, вообще, о них знаешь? Меняешь мужиков, как перчатки. Гарем тут развела!

— Кто тебе сказал? — Пытается усмехаться она, поглаживая запястье.

— Сам вижу. Твое поведение говорит за тебя.

— Может, — Леся подходит ближе и впивается в меня взглядом, — это ревность? Да, я всегда получаю то, что хочу. И ты тоже находишься здесь только потому, что я так захотела.

Это меня даже забавит и заставляет улыбнуться.

— Думал, что я неплохо играю.

Она хитро подмигивает.

— Да, вот только я решаю, кто здесь талантлив, а кто нет.

— Придется тебе все же обойтись без меня, — усмехнувшись, разворачиваюсь и принимаюсь вновь с остервенением кидать вещи в сумку.

— Если я свистну, десять таких, как ты, прибегут.

— Ха, зачем ты тогда пришла сюда ко мне? — Застегиваю замок и оглядываюсь в поисках того, что еще мог забыть.

— Думала, что ты умнее. — Леся подходит и силой поворачивает меня к себе лицом. — А ты… Посмотри на себя. Ты же ведешь себя, как тряпка!

— Что? — Все-таки хватаю ее за плечи.

Воздух с шумом вырывается из моих ноздрей.

— Думала, ты — другой. Считала, что ты сильнее их всех, что мы с тобой найдем общий язык. А ты… бегаешь, как дурачок, за бабой, которая тусовалась всю ночь с другим!

— Тебе какая разница? За собой смотри!

— Мне? Да я первый раз, может, почувствовала в мужчине силу, равную моей. Ты мне понравился. Мы могли бы быть хорошей парой, а в итоге что? Тебе нравится быть терпилой? — Эти слова она выдыхает мне прямо в лицо. Смотрит прямо, не боится последствий. Вонзает в меня эти фразы, как колья, беспощадно и дерзко. — Иди, поговори с ней, давай. Может, договоришься, все простишь, и мы вместе с Джоном совместный трек запишем? Неплохо, а? Нравится такой расклад? Правильно, ты же не мужик! Мне не стоило тратить время на такое дерьмо…

Не в силах больше себя контролировать хватаю ее за горло и прижимаю к ближайшей твердой поверхности. Даже звук столкновения ее затылка со стеной и выпученные от страха глаза не способны меня остановить. Я вкладываю всю свою ярость в силу пальцев, сжимаю их, желая причинить ей столько боли, сколько не умещается сейчас в моей душе. Вижу, как краснеет ее лицо, как руки мечутся по моей голой груди, как пропитывается кровью повязка, обмотанная вокруг кисти, и проваливаюсь в пучину ненависти к себе и ко всему миру.

Ослабляю хватку, опускаю руку вниз и даю ей продышаться.

Черт, лучше бы она плакала. Так нет, Леся злится. Блестит сухими глазами, кривит свои припухшие губы и злится.

— Мудак!

А вот это уже зря.

— Что ты сказала? — Наклоняюсь вперед.

Н-н-нааа… Мне прилетает, как в кино. Щека горит, в ухе звенит. Отрезвляет, будь здоров. Девчонка начинает орать, как ужаленная. Матерится и толкает меня в грудь. Больно. Так мне и надо, пусть будет еще больнее.

Хватаю ее одной рукой за талию, другой за волосы, наматываю их на кулак. Резко привлекаю ее к себе и закрываю рот поцелуем. Грубо впиваюсь в губы — зато больше не орет. И уже не дергается. Начинает постанывать, вероятно, от боли, потому что я не сдерживаюсь — она же этого хотела? Сильного мужчину, способного отодрать ее, как последнюю шлюху. Сейчас она это и получит.

Жестко вдавливаю ее в стену, ослабляю захват и спускаюсь губами ниже, кусаю шею. Слышу, как она, задыхаясь, произносит мое имя. Но мои руки уже под платьем, бесцеремонно лапают задницу в тонких кружевах, сжимают ее, неохотно задерживаются на крутых бедрах и, наконец, спускаются ниже, заставляя ее вздрогнуть. Мокрая…

Моя злость не остывает, лишь становится сильнее. Рывком разрываю кружева, вижу, как они лениво опускаются к ее тонким щиколоткам и падают на пол. Девчонка охает, наваливаясь на стену и ждет, когда я подхвачу ее на руки. Вместо этого сглатываю, прижимая ее своим весом к стене, последний раз ловлю довольный взгляд зеленых глаз, грубо разворачиваю и бесцеремонно задираю платье. Заставляю встать так, как мне надо, прогнуться, упереться руками в спинку кровати, вцепиться в нее пальцами.