Война ночных охотников

Глава 16




***



Медленно шагая вдоль железного забора, Алексей сосредоточено считал лужи, подворачивающиеся под ноги. Уже рассвело, и первые солнечные лучи робко царапали верхушки крыш. Здесь, в этом районе, было много невысоких старых зданий и это почему-то успокаивало Кобылина. Это словно намек на то, что в мире есть неизменные вещи. Они стояли тут до его рождения, и будут стоять после его смерти. Вероятно. Все возвращается, рано или поздно, на круги своя. И он тоже – вернется. Когда вспомнит все, что произошло.

Вспомнит.

Хмурясь, Кобылин перешагнул через большую лужу, оставшуюся от поливальной машины. Теперь он чувствовал себя лучше. Что-то серьезно изменилось в нем. Боль в голове прошла, и он мог осторожно ворошить свою память, не боясь вызвать болезненные судороги. Да, он все еще слышал голоса, и боль сопровождала каждую попытку заглянуть чуть дальше вчерашнего дня. Но она больше не была такой ослепляющей. Те страхи, ужасы, смерти, что раздирали его изнутри, отодвинулись на задний план. Алексей смог загнать их в бутылку – после того как умер сам. Там, на полу подвала. Теперь он понимал, что бесконечно переживал моменты чужих смертей, испытывая все, что испытывали умирающие. Эти записи проигрывались снова и снова, как заевшая пластинка и в прямом смысле убивали его, не понимающего, что происходит. Он и сейчас не понимал, что с ним случилось, но зато догадался, как можно отгородиться от окна, распахнутого в бездонную тьму.

Сунув руки в карманы спортивной куртки, Кобылин окинул взглядом пустую улицу, плотно уставленную припаркованными на ночь машинами. Скоро появятся их владельцы, запустят двигатели, сядут в нагревшиеся на солнышке салоны, поедут на работу, по знакомому маршруту, начиная новый день. Который будет как две капли воды похож на предыдущий. У них. Не у него.

Медленно втянув носом свежий утренний воздух, Алексей напрягся, пытаясь осторожно заглянуть в глубины памяти. И тут же почувствовал чужое присутствие. Да, жители другой стороны, кем бы они ни являлись на самом деле, были рядом. Ему удалось отделаться от большинства, но все равно кто-то висел за его плечами.

Самый настырный и громкий, тот, что говорил его губами, оказался хуже всех. Но у него были и коллеги – молчаливый комок ярости, от которого исходили волны боли, что-то темное, пугающее, похожее на черную дыру, нечто призрачное, тонкое, как стальная бритва и такое же опасное. За ними прятались и другие, которые пока не напоминали о себе. А за ними – следующий ряд. И еще. И еще. Это было похоже на бесконечные зеркальные отражения, словно одно зеркало заглянуло в другое, отразило само себя, а потом… Бесконечность.

Кобылин сосредоточился. Да. Он помнил, как жил в старой квартире. Вспомнил, как на пороге появилась парочка громил. Охотники. Они втравили его в жуткую историю, которая кончилась тем, что ему самому пришлось взяться за оружие. Он охотился. На существ. Здесь воспоминания начинали расплываться. Одна картинка накладывалась на другую, и Алексей не был уверен в том, где его личные воспоминания, а где чужие. Он, кажется, ударил вампира совковой лопатой. Да. Было. Но девочка ходящая сквозь стены? Пожалуй, нет. Так не бывает. Ревущие оборотни… Охота… Он был не один.

Многие лица, являвшиеся ему в бреду, были знакомы. Кобылин понимал, что только начинает вспоминать, что с ним произошло. Он уже не был алкоголиком Лешей с первого этажа. Он знал, что изменился. Что стал другим. Кем? Чем? Это он и хотел выяснить. Как и то, почему раны на теле затягиваются сами собой. И почему когда он теряет контроль над собой, то превращается в спятившего бойца без правил. И, главное, он знал наверняка – чем больше он будет общаться со своим прошлым, тем больше будет вспоминать. Ему надо найти следы своей старой жизни. Посетить памятные места, найти старых знакомых. Тех, кто знал его. Каждая такая встреча открывала новый уголок памяти, срывала черную завесу с куска жизни.

Значит, нужно искать знакомые лица. Старых врагов. Друзей. Девчонку с черными волосами, рыжую, и того бородатого толстяка. А главное – ведьму. Да. Он помнил картинку на экране смартфона. Больше ни одного воспоминания об этой женщине, но… Но он чувствовал – это самое главное. Это ключ. Ее нужно найти. Любой ценой.

Впереди показались открытые ворота, перегороженные полосатым шлагбаумом. Кобылин скривился, когда новая волна воспоминаний отозвалась болью в висках. Он был здесь. Да. Несколько часов назад, именно отсюда его увезли в подвал со спортивным инвентарем. Но он бывал здесь и раньше. И вспомнить это было гораздо трудней.

Медленно выдохнув, Алексей расправил плечи и небрежно, вразвалку, с руками в карманах, двинулся прямо к шлагбауму. На нем были отличные белые кроссовки, идеально сидящие на ногах, мешковатые спортивные штаны – белые, с красными узорами. Такая же куртка, исчерканная красными завитушками, плотная футболка. На голове красовалась кепка. И не какая-то банальная бейсболка, а очень стильная кепочка вытянутая вперед так, что ее кончик играл роль козырька. Она тоже была белой с красными узорами. Кобылин видел себя в отражении окна такси, на котором добрался до этой улицы. Худое загорелое лицо, короткая модная щетина. Пожалуй, он сошел бы за представителя какой-нибудь братской республики. Ладно. Еще, конечно, рано. Но, кажется, оборотни ведут ночной образ жизни. Есть большой шанс, что эта мерзкая шавка уже тут. Или еще тут.

Фальшиво насвистывая, Кобылин нагнулся и нырнул под шлагбаум. Тут же, из стеклянной будки-стакана, стоявшей рядом, высунулся мужик в синем форменном кителе.

-Куда? – рявкнул он. – Спятил?

-Я к Павлу Ильичу, - небрежно отозвался Алексей, выхватив из мешанины воспоминаний нужную карточку. – К Тамбовцеву.

-Документы…

-Какие документы, слушай, - натурально удивился Кобылин. – Ты чо, новенький?

-Я то нет, а ты…

-Ну, позвони Тамбовцеву, - натурально разозлился Алексей. – Пусть сам сюда прискачет, встретит у ворот. Вот он обрадуется.

Пожилой мужчина, больше похожий на охранника, чем на военного, выдвинул вперед челюсть, окинул гостя суровым взглядом. Здесь действительно бывали разные гости. И часто.

-И позвоню, - сурово сказал он. – Шатаются тут… Всякие.

-Давай, давай, - беззаботно откликнулся Кобылин, разворачиваясь к одноэтажному зданию, напоминавшему большой деревенский клуб. – Звони. Скажи, Кобылин в гости идет.

Охранник что-то буркнул в ответ, но Алексей уже не слушал – медленно пошел дальше, так и не вынув руки из карманов. Ему действительно было плевать, что произойдет дальше. Если охранник бросится за ним – вырубим. Начнут беситься, стрелять, - пойдем на прорыв. Сейчас это не важно. Все - не важно.

Охранник стрелять не стал, а заперся в своей будке. Кобылин даже не оглянулся, подошел к зданию и тут же обогнул его справа, пройдясь мимо окон, забранных черными коваными решетками. Он помнил - где-то там, сбоку, есть второй вход. Через центральное крыльцо с колонами идти не хотелось. В принципе.

Черный ход оказался на месте – за углом, с торца здания. Маленькое крылечко с остроконечной крышей и приоткрытой деревянной дверью. Здесь никого не было. Да, зажрались ребята. Впрочем, это не военный объект. Его охраняют не вооруженные до зубов стражники, а репутация. Этот домик с решетками на окнах намекает тебе – по своей воле сюда мало кто приходит.

Алексей быстро поднялся по ступенькам, нырнул в темный коридор. Память полыхнула вспышкой, картинка перед глазами раздвоилась, и Кобылин на секунду замер, пережидая приступ де-жа-вю. Да. Тут все так же, как тогда.

Он сделал шаг и двинулся вперед, ступая в новых кроссовках бесшумно, как кошка. Длинный узкий коридор. Под потолком висели старые ртутные лампы в ребристых плафонах, бежевая краска на стенах давно потрескалась, на полу разбитый старый паркет. От его великолепия почти ничего не осталось – прямо по центру, посреди желтых отблесков лака, тянулась серая дорожка, протертая ногами посетителей.

Белобрысый – вспомнилось Кобылину. Его вел какой-то блондин. Оборотень. Дохловатый. А вот второй, здоровенный, как киношный бодибилдер, был покрупнее.

Сначала прямо, - вспомнил Алексей. Потом вниз, в полуподвал, на площадке, где стояла урна, переполненная окурками, - направо. Снова узкий коридор, но уже хорошо отремонтированный, с побелкой на потолке и густо-бежевой, напоминавшей топленое молоко, краской на стенах. Здесь пусто. Но вот она – неприметная серая дверь, из-за которой доносятся голоса.

Кобылин привалился к стене, тяжело задышал. Там стол – вспомнил он. Большой стол с зеленым сукном, за которым сидит Тамбовцев. Прокурор со своими подручными. Целая семейка оборотней в погонах, подмявших под себя знатный кусок силовых ведомств. И эта тварь еще приходилась папашей Бритому. Тому уроду, что собрал команду…

Задохнувшись от боли, Алексей оттолкнулся от стены. Слишком быстро. Слишком много! Картинки так и сыпались из памяти, полыхая, словно неоновые вывески. Он летел сквозь туннель усеянный лампочками. Вспышки, полосы, голоса, чужие лица, стрельба.

Прикусив до боли губу, Кобылин медленно расправил плечи и усилием воли отодвинул от себя ворох памяти – своей и чужой. Прочь. Отойди. Не сейчас. Усните. Здесь нужен я. Сейчас главное – добраться до Тамбовцева. И выжить.

Картинки померкли, растаяли в темноте. Зато зашевелились те призраки, что дежурили за его плечами. Они не давили, не пытались взять управление на себя, нет. Они больше напоминали затаившихся в засаде тигров, готовых в любой момент прыгнуть вперед.

Кобылин дрожащей рукой поправил кепку. Прислушался. Из-за двери слышались голоса. Кто-то яростно орал, отчитывая подчиненных, явно срывая на них зло. В ответ доносилось робкое виноватое бормотание. Оправдываются. Что-то сорвалось. Сделка. Совещание. Большое совещание пошло к хренам волчачьим. И у них проблемы. У всех проблемы, у всех, а это значит…


Одернув куртку, Алексей вскинул руку и громко постучал в дверь. Потом сразу, без паузы рванул ее на себя и шагнул в кабинет.

-Добрый вечер, - мрачно сказал он, выловив из памяти старый анекдот.

Остановившись на пороге, он обвел помещение тяжелым взглядом, чтобы тигры, притаившиеся за плечами, смогли оценить обстановку.

Здесь был этот проклятый длинный стол с зеленым сукном. Во главе его, на другом конце, сидел толстяк с мерзкой харей, смахивающий на мопса. Тамбовцев. Справа от него высился худой парень с рыжими волосами и смутно знакомым вытянутым лицом. Напротив, слева от Тамбовцева, сидел блондин. За его спиной торчал огромный налысо бритый мужик, тот, что в прошлый раз привел его сюда. Ближе к Кобылину, у края стола, стояли еще трое, крепкие ребята в синих костюмах, в рубашках, но без галстуков. Они обернулись к незваному гостю, да так и застыли. Как и остальные, одновременно замолчавшие и пялившиеся на Алексея, как на привидение, возникшее из темноты.

Пауза затягивалась, и Кобылин, чтобы не терять инициативы, ткнул пальцем в лысого здоровяка.

-А вот этого мужика я знаю, - медленно сказал он. – Казак, да?

Его слова разбили тишину в дребезги. Сразу стало слышно, как кто-то шумно задышал. Тамбовцев, привстав из-за стола, оскалил мелкие зубы.

-Ты, – выдохнул он. – Ты!

Трое крепких ребят одновременно развернулись к гостю, и Кобылин чуть изменил позу, плавным, почти незаметным движением выдвинув вперед левое плечо.

-Тихо! – выдохнул рыжий парень. – Всем стоять! Не двигаться!

Тамбовцев, не обращая внимания на своего соседа, поднялся на ноги, уперся короткими руками в зеленое сукно, навис над столом.

-Ты был у Строева, - рявкнул он на Кобылина. – Где этот упырь?

-Кто? – искренне изумился Алексей.

-Строев!

-Понятия не имею, - честно признался Кобылин. – Когда я освободился, он уже ушел.

-Ублюдок, - процедил Тамбовцев, щуря мелкие глазки. – Вот тварь…

-Кто? - ласково уточнил Алексей, - я или…

Тамбовцев снова оскалил зубы

-Совещание, - прорычал он. – Ты даже не понимаешь, дебил, что сейчас сорвалось! Это же… Это просто все в клочья! Годы работы… Сотни трупов… И еще сотня будет завтра. Сегодня! Почему ты? Почему всегда, где ты, там…

-Подожди, - громко сказал рыжий, поднимаясь на ноги.

Его примеру медленно последовал блондин, обменявшись с лысым острыми взглядами. Теперь все стояли на ногах, рассматривая Алексея как диковинную зверушку. Хотя, с его точки зрения, зверушками, как раз, были все остальные.

-Что? – изумленно выдохнул Тамбовцев, - да ты…

-Заткнись, - резко сказал рыжий и впился тяжелым взглядом в Кобылина. – Ты освободился и ушел от Строева?

-Да, - сухо отозвался Кобылин.

-Кто-то… пострадал?

-Те, кто мешал мне уйти. Боюсь, они не рассчитали свои силы.

-Ты был болен. Как тебе удалось…

-О, мне гораздо лучше, - оживился Кобылин, - и самочувствие улучшается прямо на глазах. Вот на вас смотрю, пушистики, и чувствую, как становлюсь здоровее.

Тамбовцев снова оскалился, вскинул короткую ручонку, но рыжий ловко ее перехватил, пригнул обратно к столу. Прокурор задохнулся от ярости, прожигая своего соседа изумленным взглядом, а тот глаз не отводил от Кобылина. Знакомых глаз.

-И… что же ты теперь хочешь? – спросил рыжий.

Кобылин насторожился. Он чувствовал, что этот пушистик искренен. Он не ощущал враждебности. Наоборот. У рыжего в глазах появился проблеск надежды. Он чего-то страстно жаждал. И вовсе не драки.

-Я хочу найти старых знакомых, - медленно произнес Кобылин, отчаянно роясь в памяти в поисках картинки с этим оборотнем. – Бородатого. Черноволосую девчонку. И…

-Рыжую, - хрипло выдохнул остроносый оборотень, сверкнув глазами.

Память выдала отчаянный кульбит, заложила мертвую петлю, и Алексей чуть покачнулся, пытаясь справиться с головокружением.

-Веру, - мягко произнес он. – Твою сестру, Саня.

-Не смей, - процедил Тамбовцев. – Даже не думай. Закопаю. Всю семейку.

Саня обернулся, оскалил клыки и резко толкнул прокурора в грудь. Тот хлопнулся обратно в кожаное кресло и изумленно уставился на зама, посмевшего ему перечить.

-Я тебе помогу, охотник, - хрипло сказал рыжий. – Если ты вытащишь ее живой из когтей Строева.