Война ночных охотников

Гриша захрипел, пытаясь подобрать слова, а оборотница прыгнула на асфальт, подхватила Ленку под локоть и они вдвоем рванули через улицу, лавируя между машин.

Побелевший Григорий проводил их безумным взглядом, - до самого крыльца. Там девчонки догнали Кобылина и, так никого и не встретив, вместе с ним вошли во вращающуюся дверь. Координатор тихо взвыл, достал из кармана смартфон и принялся лихорадочно тыкать в него пальцем.

-Да где же ты, - бормотал он. – Чтоб тебя… Наперекосяк… Чертовы бабы…

Рыча от злости, он прижал телефону к уху, вслушиваясь в нестерпимо долгие гудки. Ему никто не ответил, Гриша плюнул под ноги, и тут же шарахнулся в сторону от странной тени у переднего колеса.

-Ты! – прохрипел он, сжимая телефон. – Ты еще откуда?

Треш, притаившийся у Жигуленка и почти слившийся с ним, тихонько покачал острой мордой. Потом поднялся на задние лапы, сел столбиком и уставился на Григория.

-Ну конечно, - буркнул тот, прислушиваясь к колотившемуся, как перегруженный мотор, сердцу. – Ты такого не пропустишь. Погоди. А Вадим?

Крысюк пространно махнул рукой – мол, где-то там.

-Ладно, - выдохнул Борода. – Ладно. О господи. Это безумие какое-то. А ты что вылупился? Не мог девкам помешать? Небось, наоборот – помог, подсказал, куда идти. Без тебя тут не обошлось, зуб даю.

Треш кивнул – мрачно – насколько мог судить Гриша. Вид у крысюка был довольно печальный, но вместе с тем на удивление решительный, словно он собирался приступить к неприятному, но важному делу.

-Ты то хоть понимаешь, что нельзя за ним ходить? – спросил Борода, косясь на экран смартфона. – Ты же носом, небось, чуешь ту тварь, что живет в Кобылине.

Крысюк поднял круглые глаза, взглянул в лицо Григорию, вскинул те пучки шерсти, что заменяли ему брови, приобретя удивленный вид.

-Что? – мрачно спросил Борода. – Ну?

Подняв маленькую лапку, Треш постучал себя по лбу тоненьким пальчиком.

-Это да, - согласился Борода. – Совсем крыша съехала. Он не в себе. Да и вообще не он. У него там, в голове, судя по разговорам, целый выводок духов сидит.

Крысюк укоризненно глянул на координатора и едва слышно прошелестел:

-Шляпа.

-И шляпа эта дебильная, - согласился Гриша. – Белый костюм, ни к селу, ни к городу. Шляпа и кроссовки! Полный идиотизм. Кобылин как всегда. Только он мог такое… отмочить.

Борода медленно опустился на одно колено и, очутившись лицом к лицу с крысюком, надвинулся на него, хмуря кустистые брови.

-Что? – севшим хриплым голосом прошептал он. – Это он? Там, внутри? Он еще там?

Крысюк медленно кивнул, едва не ткнув острым носом в глаз координатора.

-Мать, - хрипло выдохнул Гриша, прислоняясь плечом к боку Жигуленка. – Мать жеж твою за ногу.

Он на секунду прикрыл глаза, пытаясь осознать то, что он услышал, а потом резко поднялся на ноги, чуть не придавив отскочившего Треша. Бранясь на языке, которого давно не существовало, он распахнул заднюю дверцу, запустил руки в тряпье, раскиданное по сиденью, откинул в сторону старый клетчатый плед. Из-под него блеснул металл – короткий дробовик, напоминавший большой кремниевый пистолет, выглянул из укрытия, как рыба из омута. Борода схватил его огромной вспотевшей ладонью, замер на секунду, шумно отдуваясь. Потом с проклятием швырнул его обратно и вынырнул из машины.

-Ленка, - пробормотал он, вытаскивая телефон из кармана и в сотый раз набирая выученный на зубок номер. – Но как она поняла? Как узнала? И почему я, дурак, всегда предполагаю самое худшее… А она… Треш?

Борода, слушая длинные гудки, обернулся к крысюку. Тот ответил серьезным взглядом, потом сложил из крохотных пальчиков некое подобие кольца и прижал обе лапы к волосатой груди. С левой стороны. Получилось очень похоже на изображение сердечка, если сделать скидку на странные крысиные пальчики.

-Это да, - буркнул Борода. – Баба, она сердцем чует. Да что за нахрен!

Сердито отдуваясь, он глянул на экран смартфона, ткнул в него пальцем и снова прижал аппарат к уху. Нахмурился, сердито рыкнул. Треш, опустившись на все лапы, скользнул к переднему бамперу, высунулся из-за него, явно собираясь перебежать дорогу и отправиться на ту сторону. К банку.

-Как? – севшим голосом произнес Борода. – И ты? И ты туда же? Тебе то что?

Крысюк обернулся, поднялся на задние лапы, сложил из пальцев сердечко и снова прижал к груди. Потом кивнул онемевшему координатору, и порскнул серой молнией через дорогу, к одной из припаркованных машин. Борода проводил его долгим взглядом, пытаясь подобрать слова.

-Очень надеюсь, - наконец, сказал он, щурясь вслед крысюку, - ради нашего всеобщего блага, что это означает «я тоже чую сердцем», а не то, что я подумал вначале…

Телефон у его уха тихо звякнул, сообщая о том, что заряда у него осталось не так уж много, и пора бы подумать об экономии электроэнергии. Борода выматерился на вполне живом и популярном языке. Когда он поднял взгляд, улица была пуста. Лишь в самом дальнем углу стоянки банка он заметил странное движение – словно ковер из бурых опавших листьев качнулся из стороны в сторону. Учитывая, что до опавших листьев оставалось еще пара месяцев, Григорий решил не верить своим глазам. Он оперся на крышу машины перед собой, посмотрел на телефон, оставленный Верой, и тяжело вздохнул. Потянулся было за аппаратом, но потом отдернул руку, словно обжегся.

-Нет уж, Рыжий, - буркнул он. – Разбирайся сам. Привыкай, салага, дружить с охотниками.

И он снова уткнулся в свой телефон, молясь о том, чтобы тот подал хоть какую-то весточку, хоть писк, хоть хрип, хоть звон – сигнализирующий, что он не напрасно торчит тут, как самая последняя сволочь.



***





Глава 30





***



Когда решетчатые двери распахнулись, Кобылин шагнул на площадку перед банком и двинулся к крыльцу. Он шел легко, свободно, чуть ли не пританцовывая на ходу. Откуда-то издалека, из глубин черного болота, раскинувшегося за плечами, доносился хор голосов, тянувших протяжную песню, и его тело само отзывалось на едва ощутимый ритм, покачиваясь в такт незатейливой мелодии.

Ему было хорошо – так, как еще никогда в жизни. Его переполняла энергия, веселая и злая, грозившая выплеснуться наружу огненной волной. Алексей чувствовал себя так, словно его подключили к линии высокого напряжения, и это вдохнуло в него новую жизнь. Он стал лучше видеть, замечал мельчайшие детали окружающего мира, словно подсвеченного дополнительным прожектором. Слышал все звуки, все шорохи, даже те, что доносились из черной бездны за спиной. Но это его не пугало – охотника переполняло чувство предвкушения чего-то чудесного, волшебного, небывалого. Как будто он снова стал ребенком, и может заглянуть под елку, где его ждет самый прекрасный на свете подарок.

Двигаясь легко и плавно, Кобылин, сдерживая ухмылку, взлетел на крыльцо, подошел к большой вращающейся двери. Сквозь прозрачные панели виднелся большой пустой холл. Под высоким потолком горели яркие лампы в ажурных красных плафонах и их отблески падали на стеклянную дверь, окрашивая ее в кровавые оттенки.

-Я вижу красную дверь, - озорно напел Кобылин вслед за внутренними голосами. – Пора бы ее перекрасить в черный цвет…

Заметив краем глаза движение за спиной, он бросил косой взгляд через плечо. Девчонка! Темненькая и рыженькая. Настоящие красавицы. Лена и как ее… Вера? Решили присоединиться? Чудесно, чудесно. Скоро тут будет весело. И веселья хватит на всех.

Кобылин подмигнул темноволосой, пытавшейся что-то сказать, обернулся к двери, залитой кровавыми отблесками ламп, и погрозил ей пальцем. Дверь вздрогнула и повернулась.

Тихонько напевая себе под нос, охотник шагнул вперед, следуя за стеклянной стеной. Когда же она повернулась, Алексей вошел в пустой холл банка.

Это было просторное помещение, отделанное красным мрамором. Пол, стены, даже потолок – все было окрашено в багровые цвета. Слева стена с огромным погасшим экраном, под которым стоят огромные диваны, справа длинная стойка, как в Макдональдсе, а над ней целый ряд круглых часов, показывающих время в разных городах мира. Холл пуст, и стойка пуста, но это не беда. Ему нужно дальше, прямо вперед, к стене, у которой виднеется стойка поменьше. За этой махиной из отполированного до блеска черного дерева высится крепкий человек с короткой стрижкой. На нем угольно-черный костюм, белая рубашка и красный галстук. Рядом стоят еще двое – точные копии того, что за стойкой. Да. Определенно, нужно сюда.

Мурлыкая незатейливую песенку, Кобылин двинулся по мрамору к дальней стойке – бесшумно, легко, словно белый призрак. Он слышал, как девчонки ступают за ним следом, грубо топая ногами по каменному полу. Кажется, они что-то говорили, но сейчас это был какой-то глупый пустой щебет.

Мило улыбаясь, Алексей подошел к стойке, приветственно коснулся кончиками пальцев шляпы. Суровый охранник что-то пробормотал, кивнул головой.

-Меня ждут, - громко сказал Кобылин, с трудом сдерживаясь, чтобы не запеть от восторга.

Стоявшие у стойки, придвинулись ближе, один глянул за спину Алексея и тот, наконец, сообразил, что их беспокоит.

-Это со мной, - вальяжно объявил он, небрежно махнув рукой в сторону подруг.

Охранник шагнул в сторону, второй сделал приглашающей жест, и Кобылин, прислушавшись к пульсирующему в ушах ритму, двинулся вперед.

Следуя за охранником, они свернули за угол, в большой коридор. В его стенах виднелись четыре двери из полированного метала – лифты. Кобылин улыбнулся, но охранник прошел мимо, двинувшись дальше, к высокой бежевой двери с крохотным стеклянным окошком. Алексей направился за ним. Бросив взгляд через плечо, он заметил, что девчонки идут следом, а за их спинами маячат два охранника, покинувших свой пост у деревянной стойки.

У бежевой двери в стене из розоватого мрамора охранник остановился и приложил руку к едва заметной пластинке на стене. Та отозвалась коротким писком и щелкнула. Охранник потянул дверь на себя, и Кобылин улыбнулся – посреди этого великолепия, среди золоченой отделки и красного мрамора дверь выглядела нелепым грубым пятном.

За дверью оказалась лестница – огромная, из белого камня. С блестящими деревянными перилами, между которыми было такое широкое пространство, что оно напоминало колодец, в который мог спокойно броситься какой-нибудь самоубийца. Алексей бросил взгляд вверх – лестница уходила, похоже, до самой крыши. Он вскинул бровь, но охранник двинулся вниз по ступенькам. Кобылин последовал за ним, бесшумно ступая по натертому до блеска мрамору.

Они спустились на три пролета, явно уходивших под землю и остановились у бежевой двери, похожей на первую как две капли воды. У двери дежурил еще один крепыш в черном костюме. Завидев спускающуюся по ступенькам процессию, он приложил руку к замку и распахнул перед гостями дверь. На этот раз Кобылин заметил пластиковую карточку в ладони охранника и довольно хмыкнул. Да, это, конечно, удобнее, чем связка тяжелых ключей от замков.

Двигаясь за своим провожатым, Алексей вышел в широкий пустой коридор с выбеленными стенами и тусклыми лампами. Тут еще пахло штукатуркой и краской, словно ремонт закончили всего пару часов назад. Алексей, мягко ступая за охранником к следующей двери, недовольно наморщил нос. Запах ему не нравился, но это, конечно, не могло испортить необычно чудесного настроения.

Подумать только, он так давно не чувствовал подобного душевного подъема! А все началось несколько часов назад, когда он выбежал из этой маленькой душной квартирки на окраинах города. Все это время ему пришлось потратить на то, чтобы привести себя в порядок. Для начала он отправился в одно свое старое убежище, превращенное в склад. По дороге удалось прикупить кое-что из одежды. В квартире Алексей избавился от рванья, в которое был одет, взял все необходимое, пополнил запасы наличности и, наконец, выдвинулся на встречу с самым прекрасным приключением, которого он так долго ждал. Долго. Кажется – годы. Десятилетия!

Провожатый открыл очередную дверь, за ней оказалась еще одна лестница – намного скромнее, чем первая. Тоже широкая, но сделанная из удручающе однообразного бетона. Они спустились на этаж, вышли в еще один коридор и, заскучавший было, Кобылин приободрился, увидев в конце пути выгнутую стеклянную стену, напоминавшую часть огромного стакана. Когда они подошли ближе, то стало ясно – это действительно стакан. Пропускной пункт, похожий на те, что встречаются в аэропортах. Этот, правда, поуже, и стенки не такие толстые, но выглядит вполне крепким.

Кобылин прищурился, пытаясь разобрать сквозь мутное стекло – что же скрывается за ним. Видно было плохо, но ему удалось рассмотреть, что прямо за стаканом огромная белая дверь. Квадратная, ростом в человека, с огромным колесом посередине, она напоминала люк космического корабля. Цель была близка. Близка, как никогда.

Он шагнул к стакану, но охранник быстро вскинул руку, призывая его остановиться. Алексей застыл, изумленно вскинув брови. Провожающий быстро прошелся ладонями по его телу, словно пытаясь погладить костюм, потом обмахнул с двух сторон плоским жезлом, и, наконец, отступил. Дверь стакана отползла в сторону, и нахмурившийся Алексей забрался в прозрачную капсулу.

-По одному! – донеслось до него, но прозрачная стена задвинулась, замуровав его в мутном стекле, как муху в янтаре.

Алексей нахмурился – пришедшее на ум сравнение с мухой не слишком его порадовало. Но тут же улыбнулся, когда стеклянная панель перед его лицом поползла в сторону, открывая проход к заветной двери.

Он шагнул вперед и вдруг споткнулся. Зыбкая тень налетела на него, внезапно лишив этот момент радости и окрасив мир в серый полумрак. Он словно что-то забыл. Он должен был что-то сделать, но не сделал. Боль. Ярость. Кто-то царапается изнутри, призывая вернуться. Нет. Он не мог вернуться. Он хотел войти в белую дверь и, наконец, разобраться с этим делом. Он хотел. И тот, кто стоял за плечами. И тот, кто прятался за призрачной спиной первого. Это нужно сделать. Необходимо. Он не испытывает от этого никакой радости, но… Не испытывает? Да еще как! Это прекрасно. Это чудесно. Это – новогодний подарок.

Ухмыльнувшись, Кобылин вышел из стеклянного стакана. Потом невольно, вопреки собственному желанию, обернулся и бросил взгляд назад. Там, за двумя стенками из мутного стекла, кто-то стоял. Две хрупкие фигуры. Черненькая и рыженькая. Горячо. Очень горячо. Не радостно. А надо вернуться к радости. Вернуться к своему делу.

-Развлекайтесь, - выдохнул Кобылин. – Я скоро к вам… присоединюсь…

Отсалютовав им двумя пальцами, Алексей обернулся к огромной двери, сделал к ней шаг и впился глазами в сверкающее колесо, медленно поворачивающееся по часовой стрелке.

-Покрасить в черный цвет, - едва слышно напел он. – Я заглянул в себя и понял, сердце мое тоже черно.

Белая створка приоткрылась, бесшумно и плавно. Из щели выступил еще один охранник в костюме и жестом пригласил Кобылина войти. Тот улыбнулся, шагнул в открывшуюся щель и нырнул в темноту.

За спиной лязгнула закрывающаяся дверь – бесповоротно, окончательно, как прозвучавший приговор.

И вспыхнул свет.