Воображаемый друг

я был там в последнюю ночь. она захватила меня в плен, но мне удалось бежать. да только не вовремя. я пытался его спасти. дэвиду казалось, что он бодрствует, а на деле он брел во сне по той тропе, которую она для него расчистила. я видел, как шептунья проникла в соседний с олсонами дом. в той семье был выживший из ума дед. старики – легкая добыча для шептуньи. дед не помнил себя. и уж тем более не соображал, с чего надел перчатки и полез на чердак за старой детской коляской. с чего записал на допотопный магнитофон плач своей крошечной внучки. с чего принес эту запись на соседское крыльцо и поставил на воспроизведение, переполошив эмброуза и его подружку. взамен шептунья сулила вернуть старику память. наутро его нашли мертвым.



Кристофер явственно видел покойного. Над открытым гробом плакали родные. Их слезы обжигали Кристофера. Ему пришлось мысленно отстранить этих людей, чтобы остаться наедине со славным человеком.

– А что случилось с Дэвидом? – спросил Кристофер, накрыв рот пальцами.

поначалу он ничего не понял. ему и раньше частенько доводилось использовать свой домик на дереве для побега из воображаемого мира. как днем, так и ночью. однако на сей раз дверь заклинило. он даже не понял, что умирает. выбраться не получалось. он пробовал выбить дверь с воображаемой стороны. но так не делается. тогда он стал ходить по пятам за эмброузом, умоляя того подойти к домику на дереве с реальной стороны. «отвори дверь, эмброуз!» – кричал он. а шептунья знай шипела свое на ухо эмброузу, лишь бы не подпускать его к брату. для нее это была игра.



Сейчас все это разворачивалось у Кристофера перед глазами. Муки Дэвида. Скорбь Эмброуза. На миг он даже поместил в сходные обстоятельства самого себя. Наблюдал, как ходит по пятам за матерью. Умоляет открыть домик на дереве с реальной стороны. Видел, как мама плачет по ночам – и не мог даже ее погладить. Он почти чувствовал материнское горе. Это было невыносимо.

чего только я не предлагал, чтобы ему стало легче. и еду. и питье. показал ручей, где можно искупаться. рассказал, где есть безопасные места для ночлега. вот вроде этого. для диетика кошмарный сон – это пирожное. а для маленького мальчика пирожное было в пяти минутах от этого жуткого места. я учил его, чем себя занять. учил его выживанию. особенно в темное время суток. но вскоре она уволокла меня к себе. и много лет истязала за то, что я ему помогал. однако это не идет ни в какое сравнение с тем, что она сделала с дэвидом.



– А что она сделала? – спросил Кристофер.

сломала ему волю, как объезженному жеребцу. а потом превратила его в свою игрушку.



У славного человека потекли слезы. На Кристофера обрушились десятилетия страданий. В единый миг его пронзили муки совести и скорбь. Мозг уже не знал, сумеет ли выдержать еще. И вдруг облака расступились; в темноте образовались щелочки, сквозь которые мог просочиться свет. У славного человека потеплели ладони.

я думал, на этом все закончится. но тут появился ты.



Левым глазом Кристофер видел тончайший луч надежды на лице славного человека. А правым глазом видел мать, с которой ехал в город на их старенькой сухопутной акуле. У матери на голове была знакомая бандана. Кристофер раскинулся на пассажирском сиденье. Яркий, как фейерверк. Как само волшебство.

когда появился ты, возникло такое ощущение, словно кто-то щелкнул выключателем и зажег свет. после дэвида прошло так много времени, что глаза у меня не сразу к тебе привыкли. но я поморгал – и вот он, ты. яркий, как солнце. твой свет разогнал ее тьму. в тебе было такое могущество, что она испугалась.



– Испугалась меня? Но я еще не вышел из детства. Откуда у меня могущество? Я даже сил не набрался.

ты могуществен не потому, что силен, кристофер. твое могущество – в доброте.



Кристофер увидел, как его собственный свет заливает воображаемый мир. Он увидел, как щурится от этого сияния славный человек. И улыбается. А глаза у него небесно-голубые.

я люблю всех людей, кристофер, но ничуть не заблуждаюсь на их счет. отсюда нам с тобой видны истинные людские помыслы. тайные желания. мечты. человек может быть заботлив или себялюбив. он может быть жесток. одни опасны в той же мере, в какой другие – безобидны. но лучше тебя нет никого. твоя доброта ей не по зубам. ее страшит добро: она не может его одолеть. не может его предсказать. а потому пускается во все тяжкие, чтобы им ЗАВЛАДЕТЬ. она повсюду расставила почтарей, чтобы не дать нам тебе помочь. я мог с тобой общаться лишь при помощи тайных посланий. но дэвид… она не верила, что он будет молчать… и обрекла его на самую тяжкую участь.



– На какую? – спросил Кристофер.

она вырезала ему язык.



Кристоферу пришел на ум змеиный язык, которым она наделила Дэвида. Ему пришли на ум все предвидения, которые Дэвид вынужден был от нее таить. От этих мыслей он содрогнулся.

и если мы тебя не вызволим, то же самое произойдет и с тобой.



У Кристофера навернулись слезы. Он уже не знал, чьи они. То ли Дэвида. То ли его собственные. То ли славного человека. А может, всех троих.

кристофер, у нас мало времени, поэтому слушай очень внимательно. в воображаемый мир существует четыре входа. два из них ты уже знаешь. это домик на дереве, который подчиняется тебе, и страшные сны, которые подчиняются ей. остаются еще два, которые неподвластны никому, поэтому она выбирает их лишь в самых крайних случаях. это кома. и смерть.



Кристофер воочию видел, как перед ним выстраиваются все слова славного человека. Он видел себя, идущего в домик на дереве. Видел кошмар, настигший его в школе. Видел, как отказывался глотать таблетку, бросаться под колеса на шоссе и погружаться в кому. Бился, как птенец в оконное стекло. Почуяв собственную смерть, он едва не отпустил руку славного человека. Из легких вышел весь воздух – и не возвращался. Как у полутрупа, извивающегося в грязи. Лишь бы выкарабкаться. Лишь бы выбраться на свет.

из воображаемого мира есть три выхода. первый – через домик на дереве, который она заперла. второй – пробуждение, но этот путь куда легче проделать из страшного сна, нежели из комы. И, наконец, третий.



Собираясь с мыслями, славный человек немного помолчал. Кристофер чувствовал, как тот взвешивает каждое слово, чтобы не слишком его напугать.


– А третий какой выход? – выдавил наконец Кристофер.

убить шептунью.



Кристофер в страхе зажмурился. Внезапно их убежище в левом глазу и слова славного человека в правом сменились одним видением. Это была шептунья. Возникшая прямо перед ним. С улыбочкой, обнажающей собачьи зубы. Самое жуткое создание, какое только можно представить.

это единственный способ завладеть ключом, который она прячет на шее, в складках кожи. ключ вернет тебя на сторону реальной жизни. Но его нужно раздобыть до полуночи.



Открыв глаза, Кристофер увидел вопрос, с которого все началось. Торопливо нацарапанный здесь же, в подземном убежище, на листке блокнота. Его не требовалось повторять вслух. Требовалось только подумать.

Что случится в полночь?

в полночь треснет стекло между воображаемым миром и реальным. ты умрешь. город обезумеет от страха. виноватой сделают твою мать. истязаниям подвергнутся и она, и эмброуз, и шериф, и твои друзья. ты своими глазами видел многое из того, что уже начинается. город уподобился лягушке, которую бросили в холодную воду, чтобы тут же довести температуру до кипения. температура – это она и есть. маскируется под грипп. я видел, как она бросает семена безумия людям в уши. я видел, как прорастают эти семена. и в полночь зацветет весь сад. лягушки сварятся. реальный мир утонет в собственных тенях, как в водах потопа. итак, что случится в полночь, кристофер?

Все



Славный человек отпустил его руку. Кристофер поморгал, превозмогая резь в глазах. Он и раньше видел, как перед ним разворачивается эта картина. Как город накрывает смерть. Как люди сходят с ума от страха, злобы и ненависти. Как истязают его мать, Эмброуза, шерифа, его друзей. Не зная, что на самом-то деле это все из-за нее. He зная, что сами они – лишь пешки в игре шептуньи. Славный человек слушал, что происходит наверху, в лесу, и, убедившись, что воображаемые людишки с оленем двинулись дальше, наконец-то заговорил в полный голос.

– Не забывай, – сказал славный человек, успокаивая Кристофера. – Пока еще ничего не случилось. Пока еще мы можем этому помешать. Понимаю, тебе страшно. Мне тоже. По мере того как она крепнет, я слабею. Раньше я мог достучаться до людей на реальной стороне. Теперь хоть кричи до хрипоты – услышишь меня ты один. Но я слишком люблю людей, чтобы оставить надежду на их спасение. Просто мне одному теперь не под силу ее одолеть. Но вместе мы справимся. Нынешней ночью смерть заберет свою добычу. Либо шептунью, либо наш мир, каким мы его знаем. Мне понятно, как ей видится завершение этой ночи. Она не ведает одного: у нас есть тайное оружие.

– Какое?

– Ты. Дом на дереве подарил тебе невероятные возможности. На реальной стороне я никогда еще не видел такого могущества, как у тебя. Ни у кого, даже у Дэвида. А значит, мы, воспользовавшись этим могуществом, чтобы вызволить тебя из этих жутких пределов, спасем и твою мать, и всех горожан. Ты мне поможешь?

– Да.

Славный человек улыбнулся. И потрепал Кристофера по плечу.

– Спасибо тебе, сын.

Кристофер улыбнулся славному человеку; у того были сломаны зубы. Истерзано тело.

– А в кого превратит меня домик на дереве?

Славный человек осекся. Сурово помолчал.

– Если я тебе отвечу, пообещай, что не загордишься. Потому что Дэвид не пообещал, а потом сделалось слишком поздно.

– Обещаю, – сказал Кристофер. – Так в кого же превратит меня домик на дереве?

Славный человек опять протянул ему руку. И Кристофер, взявшись за нее, увидел ответ.





Глава 74




оН преВРатит меНя в боГа.

Остановившись, Кейт Риз рассмотрела листки с детскими каракулями. Она читала – и не верила своим глазам. Она быстро перелистнула страницу назад – хотела убедиться, правильно ли понимает смысл, а уж потом заговорить с Эмброузом. Они сидели в палате Кристофера. Кейт вернулась туда, как только санитарки закончили перестилать белье, и больше не выходила. Все это время она разбирала лихорадочные каракули бедного Дэвида.





21 июня


Я уже не понимаю, где нахожусь. Не знаю, где реальное, а где воображаемое, но больше тянуть нельзя. Шептунья повсюду: замаскировалась под грипп. Нужно поскорей закончить обучение, пока она не захватила домик на дереве. Я спросил воина, почему шептунье так не терпится заполучить наш домик, и он объяснил, что дают мне эти стены. Власть, на которую зарится она сама. Вот так просто. Этим и объясняется все, что мне пришлось вытерпеть. Я бы, конечно, рассказал Эмброузу, что со мной происходит, да неохота слушать, как он снова будет обзывать меня придурком. Я дождался, пока он заснет, и залез к нему в кровать. Стал шептать на ухо, чтобы не подслушала шептунья.

«Эмброуз. Я должен тебе кое-что рассказать».

«О чем?» – не просыпаясь, спросил он.

«О способностях домика на дереве».