Возраст сомнений
Часть 37 из 47 Информация о книге
Ну, потому, что я очень хотел ее видеть и… Уверен? Конечно. Нет, дорогой, не ври самому себе! Ты как будто раскладываешь пасьянс и сам же при этом мухлюешь. Тогда почему? А я тебе скажу. Потому, что обломилось задуманное. Нет, не надо так, выходит вульгарно. Как будто я просто хотел ее… Да? Не это ли было твоей целью? Да ладно, не говори ерунды! Ерунды? Если бы ты любил ее по-настоящему, тебе было бы сейчас грустно, больно, одиноко, все что угодно. А ты злишься. Объясни-ка подробнее. Если ты злишься, это значит, что твои чувства к Лауре – не настоящая любовь. Злость означает, что ты относишься к ней как к вещи, которой хотел бы обладать, а она в последний момент уплыла у тебя из рук. Это значит, что я считаю ее… К примеру, рыбой. Ты закинул сети. В них попалась рыба. Но когда ты тянул сети, рыба умудрилась выбраться и, освобожденная, уплыла в море. А ты остался, как идиот, с пустыми сетями. Поэтому и злишься. Значит, то, что я испытываю к ней, это… Влечение. Вожделение. Тщеславие. А может, она для тебя что-то вроде плота, за который ты в отчаянии цепляешься, чтобы не захлебнуться в волнах надвигающейся старости. Значит, это не любовь? Нет. И знаешь, что я тебе скажу? Если бы ты и вправду был в нее влюблен, ты бы попытался понять ее мотивы, ее сомнения. Он размышлял так два часа, пока бутылка виски не опустела. Голова устало склонилась на руки, сложенные на столе, и на него навалился тяжелый полусон. Разбудила его утренняя прохлада. Он вошел в дом, принял теплый душ, побрился, выпил кофе. В голове крутился один вопрос: сможет ли он не искать встреч с Лаурой? Хватит ли у него на это сил? В итоге он принял решение: уважать ее чувства, не форсировать ситуацию и не брать на себя инициативу. Утро текло слишком медленно, нужно было убить время до начала рабочего дня. Монтальбано взял с полки сборник «Канцоньере» Петрарки и принялся читать. Читал он долго, а когда дошел до строк: Движется мой корабль, полный забвенья, в грозном море зимней полночи, в смерче меж Харибдой и Сциллой…[10] — почувствовал в горле ком, и дальше читать уже не было сил. Не он ли это плыл в бушующем море между Сциллой и Харибдой? Закрыл книгу и посмотрел на часы. Было семь. В дверь позвонили. Кто это в такую рань? На мгновение ему захотелось, чтобы это Лаура заехала к нему перед работой. Он открыл. На пороге стоял Мими Ауджелло. Сонный, потрепанный, небритый. – Как ты, Мими? – Чуть живой. Кофе у тебя есть? И можно я приму душ? И возьму твою бритву? В конце концов, чистый и свежий, Мими устроился на веранде. – Вчера, когда ты позвонил, я был на яхте и не мог просто взять и уйти. Зачем? – Что зачем? – Звонил зачем? – Чтобы вызволить тебя. – Так я тебе и поверил! – А по-твоему, зачем? – Тебе стало стыдно! – Стыдно? За что? Ха-ха! Не смеши меня! – Тебя замучила совесть. Из-за Бебы. Я сразу понял, зачем ты звонишь! Ты чувствовал себя виноватым за то, что толкнул меня в объятия Лив… Джованнини. Монтальбано вдруг понял, что Мими прав. По правде говоря, он совсем не думал о Бебе, когда решил позвонить, он сделал это машинально и никак не объяснял себе свой поступок. Позвонил и ладно. Ай да Мими! В самую точку попал! Но нет, я так просто не сдамся. – Послушай, я не заставлял тебя с ней спать. – Нет? Какой лицемер! Она женщина, и ты прекрасно знал, что прогулками под луной дело не обойдется! Ты не сказал об этом прямо, но это было ясно как божий день! Ладно, проехали. Хочешь знать, что я выяснил? – Конечно. – Но тебя же отстранили от расследования. – Рассказывай. – Мы ужинали на яхте. – Прости, что перебиваю. Вы говорили о Шайкри? – В общих чертах. Джованнини сказала капитану… – Он ужинал с вами? – Да, но если ты будешь прерывать меня каждый раз… – Извини. – Она попросила капитана поторопиться с похоронами. После похорон они решили отчалить. Ты позвонил слишком поздно, я уже сказал Ливии и Спарли, что согласен с ними работать. – Они объяснили, в чем состоит работа? – Нет, но Ливия сказала, что долго думала и решила, что я пригожусь не в Южной Африке, а во Фритауне. – Где это? – Сьерра-Леоне. Я ответил, что мне без разницы, главное – хорошие деньги. И дал им понять, что готов закрыть не один, а оба глаза на их дела. – Они сказали, в чем их интерес? – Да, плантации кофе и табака, а еще – участие в приватной добыче полезных ископаемых. – Добыче полезных ископаемых? Это что? – Шахты, я думаю. – Что-то еще узнал? – Больше ничего. Сегодня в пять меня пригласили на яхту, чтобы обсудить условия контракта. Возможно, что-то прояснится. Думаешь, стоит пойти? Если мы больше не расследуем… – Дай подумать. А ночью? – Ты хочешь узнать подробности моих отношений с Ливией? – Я же просил не называть ее так! Я всего лишь хочу знать, не заметил ли ты чего-нибудь странного.