Вредная волшебная палочка

— Вот Аня обожает Эдика, это видно невооруженным глазом. Она идеальная жена. И у меня возникли подозрения. Я уже говорила, Нина странно умерла.

— У нее же нашли болезнь, — перебила я.

— Согласна, — кивнула Монтини, — но анализа на яды не делали! Да, выяснилось, что у невестки были проблемы с сердцем. Но! Что, если прием каких-то средств обострил проблему со здоровьем? Нина могла спокойно прожить лет пять, десять, а то и двадцать. Но некая отрава ускорила ее кончину. Эксперт же узнал про недуг и умыл руки. Трудно представить, что в нашей семье есть отравитель. Вот поэтому задумка Ани удалась. Теперь она взялась за Витю.

— Теоретически можно представить, что Анна решила убить Нину, — протянула я. — Овечкина влюбилась в Эдика, а у него жена. Но Виктор при чем? Аня сейчас уже замужем, член вашей семьи. Чем ей брат мужа помешал?

— Сначала я подумала, что она копия Тани Листовой, — сказала Наталья, — но потом изменила свое мнение.





Глава 21




— Кто? — не поняла я.

— Ах да, ты же тогда маленькой была, — спохватилась Монтини, — конечно, Белка тебе жуткую историю не рассказывала. У нас была общая подруга Танюша Листова. Внешне она походила на пирожное безе, вся воздушная, кудрявенькая, обожала платья, которые сейчас именуют беби-долл. Страстная любительница леденцов.

Не успела Наталья Марковна произнести последние слова, как моя память услужливо развернула картину.

На веранде отеля бабули сидит тетя, похожая на куклу, у нее завитые штопором волосы, огромные небесно-голубые глаза, невероятно длинные, загнутые ресницы, пахнет от нее такими духами, что хочется стоять и вдыхать аромат. Она открывает прелестную маленькую сумочку, вынимает оттуда большую шоколадку и голосом-колокольчиком звенит:

— А кто у нас сейчас очень-очень-очень вкусное получит?..

— Тетя Конфетка, — вырвалось у меня.

Наталья всплеснула руками.

— Ну и ну! Ты ее помнишь?

— Совсем забыла про эту женщину, — призналась я, — а сейчас неожиданно вспомнила. Она всегда угощала меня сладостями. Если не ошибаюсь, тетя Конфетка близкая подруга Белки, которая уехала с мужем куда-то из Москвы. Что-то такое мне бабуля говорила. Но это произошло очень давно.

— Тебе, наверное, исполнилось лет шесть-семь, когда Таню арестовали, — вдруг сказала Наталья, — понятно, ребенку правду не сообщили. На самом деле Листову посадили за четыре убийства.

Я не поверила своим ушам.

— Четыре убийства? Тетя Конфетка? Это какая-то ошибка. Она такая ласковая, нежная, прямо куколка.

Монтини щелкнула языком.

— Да уж. Таня лишила жизни свекровь, своих родственников: брата и его жену, плюс Веру Михайлову. Верочка стала первой жертвой.

— За что она с ними расправилась? — изумилась я.

Наталья Марковна встала и подошла к подоконнику.

— Листова обожала Юру, долго добивалась его внимания. Но Юрий на Таню даже не смотрел, ему нравилась Верочка Михайлова, он ей предложение сделал, день свадьбы назначили. Незадолго до бракосочетания Верушка трагически погибла, ее толпа в метро с платформы под поезд столкнула. Шансов выжить у нее не было. Юра чуть разума не лишился, Лена, мать его, в больницу попала, ей Верочка очень нравилась. Таня окружила заботой Юру и Елену, помогла им с похоронами, поминками. Ну и через год вышла замуж за любимого. Спустя какое-то время умерла свекровь. Свалилась в метро с платформы под поезд. Мы все были шокированы этим известием, вспомнили про Веру. Надо же, какое странное совпадение! Спустя год точно так же погиб брат Листовой. Метро — толкучка — поезд. Через шесть месяцев на тот свет подобным образом ушла его жена. Юра обратился в милицию, добрался до высокого начальства, рассказал про череду смертей в семье, о том, что все погибли одинаково. Высказал опасение за себя и жену. И что выяснилось? Таня всех спихнула. Она таким образом защищала своего обожаемого Юру. Оказывается, Вера один раз незадолго до свадьбы рассердилась на жениха за то, что тот не смог пойти с ней в театр, устроила скандал в присутствии Листовой, которая подружилась с мамой Юры, постоянно прибегала к ним в гости.

В момент перебранки Юра в сердцах воскликнул:

— Если ты до свадьбы на меня гавкаешь, то после похода в загс бить начнешь?

Вера рассмеялась, пожар утих. А Таня всерьез восприняла слова любимого. И Верушка оказалась на рельсах. Листова, как она говорила на суде, спасла Юру от смерти в результате побоев. Свекровь один раз выговорила сыну, что тот никак не поедет на дачу, где надо печную трубу почистить. Юрий ответил:

— Мама, лучше нанять специалиста. Я не умею делать такую работу и могу свалиться, шею сломать.

— Твой отец всегда сам забирался на верхотуру, — отрезала Елена, — раз папа мог, то и у тебя получится. Никого звать не стану. Еще чего! Платить какому-то мужику за то, что может сделать родной сын?

Не прошло и недели после того разговора, как Лена погибла. Таня решила спасти Юру от смертельного падения с крыши. И ее брат с женой, по мнению Листовой, тоже хотели навредить Юре. Я уж не помню как.

— Да она сумасшедшая! — прошептала я.

— Таню признали адекватной, — возразила Наталья, — отправили на зону, она там заразилась туберкулезом и умерла.

— Вам кажется, что Аня ведет себя, как Татьяна? — сообразила я.

— Какое-то время, да, я так думала, — подтвердила Монтини, — Нина вечно придиралась к Эдику, требовала от него внимания, сочувствия к своим выдуманным болячкам, упрекала его. Грымза, одним словом. Недели за две до смерти Нина напала на мужа с очередными претензиями. Эдик всегда молча «перепиливание» терпел, а тут не выдержал, резко высказался:

— Прекрати, устал слушать, какой я плохой. У меня после каждого скандала болит голова. Сначала немного, потом сильнее, а сейчас так заныла, что глаза закрываются. Если хочешь, чтобы меня инсульт хватил, то ты идешь по верному пути.


Наталья подошла ко мне, села рядом и обняла меня.

— Но потом мне в голову пришло, что Аня вовсе не похожа на Таню. Очень прошу, пойми, я не заполошная идиотка, которая способна обвинить невестку в смертных грехах потому, что та суп варит не как я. Я абсолютно нормальна. И то, что сейчас скажу, исключительно мои домыслы. Доказательств нет. Нина погибла, съев плюшку с кремом, которую привезла ты. Прости, Степашка, но плюшки никто, кроме Нины, тогда не ел, — протянула Наталья. — Витя в тот год лечился от язвы желудка, ему кашу варили вязкую. У остальных были свои причины булки не трогать.

Мне стало неудобно.

— А я все их притаскиваю. Ну почему ты давно не сказала: «Степанида, мы этого не едим»?

— Да как-то обижать гостью неприлично, — смутилась Монтини, — ты же хотела как лучше. Аня не глупа. Она все заранее просчитала. В случае с Ниной она, очевидно, рассудила так: если найдут яд в теле, то будут думать, в чем он был. Что ела только Нина? Булочки. Кто их привез? Степа. Но в тот раз прокатило. А вчера? Где оказалась отрава? В булочках. Кто их привез? Степа! Анна решила пойти тем же путем. Понимаешь?

Я кивнула. Наталья отодвинулась от меня.

— Проследи за моими дальнейшими размышлениями. В случае с Ниной можно подумать, что Аня копия Тани Листовой. Она решила защитить любимого от инсульта и убила его первую жену. Но чем вызвано стремление отправить к праотцам Витю? Он к брату хорошо относится, никогда с ним не ругается, если Зина совершает бреющие полеты на метле вокруг Эдика, осаживает бабу. Старший брат никогда не сделал и не сказал ничего плохого младшему. Зачем его жизни лишать?

— Непонятно, — согласилась я.

— Вот я и подумала, — пробормотала Наталья Марковна, — может, дело не в патологической любви Ани к Эдику? Невестка не копия Тани Листовой! Возможно, она за что-то просто ненавидела Нину и терпеть не может Витю? Мои сыновья, Нина, Зина, Полина Носова — это одна детская, потом подростковая компания, которая развалилась, когда ребята школу окончили. Носова раньше в Москве училась, потом ее мать вдруг перевела в школу-интернат, которая работала в Опенкине. Там в основном жили дети актеров, певцов, дипломатов, тех, кто по долгу службы постоянно бывает в разъездах и не хочет, чтобы дитятко с дурной компанией связалось. Заведение постоянного проживания. Интернат считался лучшим в районе, поэтому туда возило детей местное начальство. Конечно, много лет прошло, но кое-кто из жителей помнит, как цыганский табор сожгли. Можешь оказать мне услугу? Съезди в Опенкино. Там живет Круглова. Серафима Николаевна прежде работала директором интерната, потом выкупила заведение, оно ей теперь принадлежит. Сима человек со связями, она дружила с Овечкиными больше, чем я, определенно про Аню знает что-то такое, о чем никому не ведомо. И откуда в лесу близ Опенкина оказалась девочка из табора в ожогах? Овечкины ее нашли через день-два-три после того, как Комариха сгорела. Аня стопроцентно дочь кого-то из погибших. И она решила за смерть своих отомстить. При чем тут Витя и Нина? Не знаю. Но, думаю, Симе известно то, что никому не рассказывали. Почему я так решила? Серафима, когда Нину хоронили, тихо так на кладбище себе под нос пробурчала:

— Даже если что-то сделала в детстве по глупости, все на небесах записано и отплатятся тебе чужие слезы. А обиженным — награда.

А потом Аню обняла, к себе прижала. Я сделала вид, что ничего не слышала, но мысль в голове сверкнула: что-то Сима знает эдакое!

Степа, если не хочешь поговорить с Кругловой, я не обижусь. Понимаю, дело щекотливое, вдруг что-то ужасное выяснится. Но, если честно, мне очень страшно за свою семью. Если станет известно, что Аня ни при чем, она ни малейшего отношения к табору не имела, вот тогда я обращусь в полицию.

— Почему сейчас не вызвать профессионалов? — осведомилась я. — Рассказать им о своих подозрениях.

Монтини удивилась:

— Вот уж от тебя подобного вопроса не ожидала. Оцени последствия такого поступка. В доме появляются специально обученные люди, начинают всех допрашивать. Ничего не имею против сотрудников МВД, но они часто бывают неделикатны, прут напролом по болоту, давят всю клюкву. Они начнут расследование, всем станет понятно, что я считаю убийцей жену Эдуарда. А потом находят того, кто убил Нину, решил отравить Витю и замыслил свалить все на тебя. И преступник не Аня, а кто-то другой. Как ко мне станет после этого относиться невестка? Представь, что свекровь обвинила тебя в убийстве, вызвала в дом людей в форме. А потом оказалось, что убийца… э… шофер! Твои действия? Кинешься тетке на шею с воплем: «Мама, я счастлива, что вы больше не считаете меня преступницей»? Расцелуешь каргу во все щеки? Подаришь ей булочки с заварным кремом?

— Только запихну в них предварительно побольше яда, — хихикнула я. — Правда, из-за отсутствия у моего мужа матери я никогда не окажусь в таком положении. Однако чисто теоретически… Выяснять отношения не стала бы, обиду или торжество от того, что подозрения не оправдались, не продемонстрировала бы. Но если бы мы жили в одном доме, попросила бы мужа уехать в отдельную квартиру. Если бы обитали каждый на своей территории и привыкли вместе проводить субботы-воскресенья-праздники, свела бы отношения к дежурным встречам: день рождения свекрови, Восьмое марта. На Новый год предложу мужу куда-нибудь слетать. При этом сам он с матерью пусть общается сколько угодно. Но без меня. Мне ясна ваша позиция. Не желаете остаться одна-одинешенька.

— Вот и хорошо, что поняла, — кивнула Наталья. — Моя задача удостовериться, какова роль Ани в событиях, а уж потом обращаться в полицию. Так как? Могу я на тебя рассчитывать? Завтра ты в салоне с утра работать начинаешь.

— Хорошо, — кивнула я, — проснусь и двинусь в Опенкино.

— Если мои будут спрашивать, где ты, скажу: она помчалась в Москву в «Бак». Забыла что-то нужное для макияжа, — мигом придумала Монтини.





Глава 22




Серафима Николаевна оказалась женщиной, которую никак не назовешь милой бабулей. Несмотря на то что часы показывали одиннадцать утра, волосы дамы были затейливо завиты и уложены в высокую прическу. Кое-кто может подумать, что Круглова встает в шесть и резвой рысью несется в салон, где ей начесывают «замок». Но я-то знаю, что подобные конструкции, очень любимые чиновницами советских лет, устанавливают раз в десять-двенадцать дней, намертво залив лаком. Спать с крепостной башней на макушке не особенно комфортно, но если ты ее носишь не первый год, то давно привыкла. Утром внутрь «красоты» засовывается хвостик расчески, пара заученных движений — и покосившаяся «колокольня» снова хороша со всех сторон. Для надежности ее можно опять побрызгать лаком. Ну и никто не отменял шиньона. «Биг-Бен» порой мирно спит в ванной, а утром его прикрепляют к волосам с помощью заколок, шпилек, гребешков.

Серафима Николаевна впустила меня в прихожую и показала на пластиковые тапочки.

— Вас не затруднит снять уличную обувь?

— Конечно, нет, — сказала я, — только у меня сменка с собой.

Круглова с интересом наблюдала за тем, как гостья вынимает из сумки мешочек и вытряхивает оттуда балетки, потом поинтересовалась:

— Не любите пользоваться чужими тапками? Я их постоянно мою.

— Очень болит косточка на ноге, — солгала я, — поэтому беру обувь, в которой не испытываю неприятных ощущений.

— Понятно, — кивнула Серафима, — Наталья Марковна попросила поговорить с журналисткой, дочкой своей подруги. Зачем я вам понадобилась? Пойдемте в столовую.

Мы двинулись по коридору и очутились в большой комнате с эркером, серединная его часть была распахнута.

— Какой у вас воздух, — похвалила я, — не чета московскому.

— Лес кругом, — улыбнулась хозяйка, — машин почти нет. Чай, кофе?

— Спасибо, я недавно завтракала, — отказалась я.

Серафима показала на стулья, которые окружали стол.

— Располагайтесь.