Всепоглощающий огонь
Часть 36 из 44 Информация о книге
– Но мы ведь будем не на «Брансиде», – сказал Геймис. – Да, но мы прибудем через отмель Потока с Даласислы, – возразила Шеррил. – На их месте я уничтожала бы любой прилетевший оттуда корабль, включая «Принцессу». Чем меньше свидетелей, тем лучше. Немного подумав, Марс повернулся к Шенверу: – Спросите капитана Понсуда, есть ли у него дроны для передачи сообщений. – Есть, – ответил Шенвер мгновение спустя. – Капитан говорит, что они собирались послать дрон после уничтожения «Брансида», но в итоге забыли: сперва были слишком заняты, пытаясь добраться до отмели Потока, а потом сражались с нами. – Пусть подтвердит мою смерть и уничтожение «Брансида», а затем сообщит, что они задержатся на месяц – будут забирать все ценное из местных поселений. Пусть назовет конкретную дату возвращения. – Марс взглянул на Шеррил. – Если Ву действительно намерены их уничтожить, они изменят свои планы в соответствии с новой датой. – Хитро, – кивнула Шеррил. – Как-то не хочется быть разорванным на куски. – Марс снова повернулся к Шенверу. – А вы наконец сможете побывать во Взаимозависимости. – Погодите, вы что, хотите вернуться во Взаимозависимость на этом корабле? – спросил Шенвер. – Я не могу. У меня нет генератора поля. Все ошеломленно уставились на него. – Шучу, – улыбнулся он. – Конечно есть. – Надо поговорить о вашем чувстве юмора, – сказал Марс, когда все оправились от легкого сердечного приступа. – Похоже, пребывание в не вполне живом состоянии всерьез на него повлияло. – Оно и раньше было таким же, – ответил Шенвер. – Как по-вашему, я умер? Часть третья Глава 19 Незадолго до того, как «Брансид» должен был вернуться в космическое пространство Взаимозависимости – чего ни кораблю, ни его команде было не суждено сделать, – исчезли еще два течения Потока. Первым стало течение от Марлоу к Кеалакекуа. Население обеих систем было невелико, и прямые рейсы между ними совершались от случая к случаю: обычное путешествие по течению Потока занимало месяц, а кружной путь через Бейлаган сокращал время перелета на десять дней – очередное напоминание о том, что время в течении Потока не обязательно соотносится с расстоянием между двумя системами, и о замысловатой сущности Потока, которую хоть в какой-то мере понимают лишь немногие. А потому течение Потока между Марлоу и Кеалакекуа редко использовалось для законной торговли и путешествий, зато его облюбовали контрабандисты, пираты и все, кто готов был потратить чуть больше времени, избежав встречи с флотскими перехватчиками и местными таможенниками. Коллапс течения не привел к потере ни одного торгового или транспортного корабля. Все восемь пропавших кораблей с тысячей человек на борту принадлежали частным лицам или занимались незаконной деятельностью. Маршрутные листы и грузовые ведомости отсутствовали, как и сведения о прибытии и убытии. Тысяча человек попросту пропала без вести, а их заказчики, клиенты и любимые так и не узнали, что с ними стало, возможно даже не догадываясь, что корабли избрали именно этот путь. Второе течение, более известное, связывало системы Гуэлф и Сегед, расположенные в густонаселенной и экономически развитой части Взаимозависимости. В силу природы Потока исследования графа Клермонта относительно его коллапса и сроков возможных разрывов еще не дошли до Гуэлфа, и, когда течение разрушилось, торговля и путешествия между двумя системами были в самом разгаре. Случившееся стало неожиданностью, особенно для пребывавших в неведении жителей Гуэлфа. Последствия оказались чудовищными. Пропали без вести десятки тысяч людей, в том числе два пассажирских корабля, «Звездный аллюр» и «Звездный оазис», на борту которых находилось десять тысяч человек. Торговля понесла убытки в миллиард с лишним марок. Перелет от Гуэлфа до Сегеда ранее занимал семь дней и восемь часов, а теперь – больше месяца. Обратный путь, от Сегеда к Гуэлфу, оставался открытым, но Сегед остановил все транспортные перевозки, опасаясь аналогичного коллапса. Гуэлф прекратил все полеты к трем другим выходным отмелям Потока, пока не будет найдено объяснение случившемуся. Объяснения, пришедшего с Ядра, пришлось ждать больше месяца, в течение которого торговля понесла новые миллиардные убытки. Случившееся оставило в душе жителей Гуэлфа незаживающую рану. Помимо исчезновения двух течений Потока проявился также эффект эфемерности, который Марс и Ройнольд вкратце описали в разговоре с Грейланд. Между Окуси и Артибонитом возникло новое течение, просуществовало неделю, никем не замеченное, и исчезло столь же внезапно, как появилось. К счастью, ни один предприимчивый капитан не попытался войти в его временную отмель, поскольку время перемещения между двумя системами составляло порядка пяти недель – дольше, чем просуществовало само течение. Еще короче была жизнь течения между Краем и Эндкирхеном – всего пятнадцать минут. Соответствующее обратное течение открылось семь минут спустя и исчезло еще через двадцать. Как и течение между Окуси и Артибонитом, оно осталось незамеченным в обеих системах. Но это означало, что открылось, пусть и ненадолго, двустороннее сообщение с Краем, самой изолированной системой Взаимозависимости, которая недавно стала еще более изолированной. То, что никто об этом не знал и этим не воспользовался, никак не меняло самого факта. В Зале Памяти Кардения вызвала Рахелу Первую, первую пророчицу-имперо. Та молча стояла перед ней, ожидая вопросов. – У вас когда-либо бывали сомнения? – спросила Кардения. – В чем? – ответила Рахела Первая. Ее собеседница рассмеялась – а что еще могла сказать Рахела? Кардения вызывала память первой имперо бесчисленное множество раз, чтобы обсудить природу видений и способы убедить в их истинности если не представителей аристократии, то хотя бы народные массы, для которых те в первую очередь предназначались. За все время бесед Кардении со своей прапрапрародительницей Рахела ни разу не демонстрировала (как в буквальном, так и в переносном смысле, поскольку ее изображение проецировали световые устройства, искусно вмонтированные в потолок Зала Памяти) ничего, кроме безмятежной уверенности в себе. Отчасти, вероятно, это объяснялось тем, что собеседница Кардении была не настоящей Рахелой, но лишь набором воспоминаний и эмоций, оживленных с помощью эвристического искусственного интеллекта, который мог сообщить, что именно Рахела чувствовала в определенный момент времени, но сам этой эмоции не ощущал. То же самое относилось к эмоциям любого из восьмидесяти семи предыдущих имперо, включая отца нынешней. Кардения понимала, что, строго говоря, никто из этих имперо не существует в реальности и она всего лишь общается с Цзии, аватаром Зала Памяти, принимавшим обличье прошлых имперо точно так же, как сама она надевала новую сорочку. Но когда перед тобой стоит Рахела Первая или Аттавио Шестой, легко забыть, что ты разговариваешь не с реальным человеком. Однако, несмотря на компьютерную имитацию и отсутствие реальных эмоций, черты личности каждого имперо все равно давали о себе знать во время беседы. Имперо-неврастеники говорили и отвечали на вопросы так, как свойственно неврастеникам. Грубияны и глупцы давали грубые и глупые ответы. Те немногие, кто внушал страх, выглядели еще страшнее из-за отсутствия каких-либо чувств. Рахела не внушала страха, не была грубияном или невротиком. Она была просто… уверенной в себе Рахелой. Подобную уверенность Кардения уже научилась изображать, но чтобы ощутить ее по-настоящему, требовалось время. Кардения немного подумала над вопросом Рахелы. – Ладно. У вас бывали сомнения в чем-нибудь? – Конечно. Лишь психопатам не свойственны сомнения, а я при жизни не была психопаткой. – А теперь? – Если привести сюда психиатра и попросить его дать оценку моему состоянию, вероятно, я сойду за психопатку. В данный момент я полностью лишена сочувствия, хотя могу его изображать. Возможно, именно так психопатию определяют в учебниках. Ну а сомнений у меня теперь нет, это уж точно. – Но при жизни были? – Да, и немало. От мелких банальных сомнений в людях, вещах и событиях до более серьезных – например, сомнений в том, окажется ли нам по плечу основание Взаимозависимости. – Почему вы сомневались? – Если оставить в стороне мои личные причуды – потому, что сомневаться было вполне разумно. Вполне разумно беспокоиться из-за незавершенных планов, непредусмотренных обстоятельств, о которых мы… о которых я не подумала и которые могли повлиять на ход событий. – И что? Ваши сомнения оправдывались? – Иногда. – И как вы тогда поступали? – Мы составляли новые планы и воплощали их в жизнь. – То есть импровизировали? – Да. Одним из наших преимуществ, и это моя личная заслуга, стало то, что мы не считали выполнение плана самоцелью. Цель была одна, и мы намеревались достичь ее любой ценой. И если для этого требовалось менять планы, даже на полпути, мы так и поступали. – Похоже, вы этим гордитесь, – заметила Кардения. – Да, я этим гордилась. – Я имею в виду – гордитесь сейчас. Вы, имитация. – Я – нет, но Рахела – да. И вполне разумно продемонстрировать вам эту гордость. Именно поэтому я стала имперо. Точнее говоря, мне изначально суждено было стать имперо: семья Ву всегда знала, что им потребуется номинальная фигура, способная уравновесить влияние государства и церкви и принести пользу обоим. Но я была не просто номинальной фигурой, ведь именно я постоянно напоминала другим, что план – не самоцель. И благодаря этому мы добились успеха. – Вы сомневались в том, что ваши пророчества сработают? – Иногда. Публика принимала далеко не все из того, что мы придумывали, и мне приходилось как-то раскручивать эти замыслы, а иногда и полностью от них отказываться. Я уже вам говорила, что мои пророчества были источником вдохновения, а не предсказаниями. Лишь после того, как мы воплотили их в жизнь, они стали казаться чем-то неизбежным. И для этого нам пришлось немало потрудиться. – Выступать с пророчествами и доносить до людей их смысл – куда более тяжкий труд, чем я предполагала, – призналась Кардения. – Невероятно тяжкий, – согласилась Рахела. – Я отказалась от пророчеств, как только это стало возможно. Ни один имперо до вас, насколько я знаю, не делал ничего подобного. Не было смысла: всю тяжелую работу по созданию системы правления проделали до них. Им оставалось только править. И мы облегчили эту задачу, дав соответствующие инструменты государственной власти. – Хотите сказать, что мне не стоило тратить силы на пророчества? – Я этого не говорила. – Потому что вы не человек и вас не интересует ничего сверх того, что говорю вам я? – В том числе. К тому же ваше правление не похоже на правление ни одного из ваших предков, включая меня. Я приложила немало сил для создания Взаимозависимости, но тогда я не была имперо, а когда стала ею, поворотный пункт моей жизни – создание Взаимозависимости – уже миновал. Дом Ву добился успеха. Поворотный пункт вашей жизни – распад Взаимозависимости. Вам предстоит подготовить человеческие системы к жизни в одиночестве. Для этого у вас есть инструменты государственной власти, но их почти наверняка окажется недостаточно. Вам придется прибегнуть и к инструментам церковной власти, – собственно, для этого они и существуют. Я дала их вам, чтобы вы могли ими воспользоваться – не вы конкретно, а любой имперо, оказавшийся в подобном положении. – Вы предвидели коллапс Потока? – удивленно спросила Кардения. – Нет, – ответила Рахела Первая. – Я никогда в полной мере не понимала сути Потока – мне это всегда напоминало высшую математику, и для всего этого у меня имелись особые люди. Но я предвидела, что может наступить время, когда имперо придется не только быть имперо, но также надеть мантию пророка. Вы – вторая пророчица-имперо. Кардения невольно отпрянула: – Я вовсе не называю себя так. – Почему бы и нет? – Это несколько… высокомерно. И не думаю, что я вправе присваивать себе этот титул. Считаю, сперва его должны использовать другие. – Могу сказать вам, что с точки зрения маркетинга вы ошибаетесь. Если вы хотите, чтобы люди называли вас этим титулом, начните пользоваться им. Или по крайней мере, начните распространять его через своих пропагандистов. – Теперь это называется Министерством прессы. – Не важно. Пусть займутся. Это поможет вам намного больше, чем вы думаете. – У меня есть сомнения, – сказала Кардения.