Всепоглощающий огонь
Часть 42 из 44 Информация о книге
Внутренний голос заткнулся, но несколько часов спустя разбудил ее и опять взялся за свое. Немного послушав, Кардения погладила Марса по волосам. – Думаю, я готова, – сказала она. – Ну и хорошо, – сонно пробормотал Марс. – Готова к чему? – К тому, чтобы двигаться дальше, – ответила Кардения. – Поможешь мне? – Да, – сказал Марс. – Но можно не сейчас? Я бы хотел еще поспать. Дождавшись, когда он снова заснет, Кардения встала и направилась в Зал Памяти. Глава 22 Так уж вышло, что всем срочно пришлось менять планы. Архиепископ Гунда Корбейн сидела во дворике Соборного комплекса Сианя за утренним чаем, когда пришло сообщение, что сегодня в шесть вечера имперо выступит перед парламентом. Прочитав сообщение, Корбейн кивнула, допила чай и велела Юбесу Иси позвонить Тинде Лоуэнтинту, главе аппарата графини Нохамапитан, а затем соединить Тинду с ней. У них с Тиндой состоялся короткий разговор, а после обмена прощальными любезностями та позвонила графине Нохамапитан – как обычно, уединившейся на «Вините». Голос Лоуэнтинту был полон торжества. На «Вините» графиня Нохамапитан, также не скрывая восторга, указала главе своего аппарата, с кем нужно связаться и в какой очередности. Некоторым из них предстояло связаться с другими, поэтому в первую очередь следовало позвонить именно им, затем прочим важным персонам и лишь потом – менее важным, которые должны были обеспечить численность и кворум. Покончив с этим, графиня связалась с Джейсином Ву. Джейсин Ву, уже слышавший о предстоящем обращении к парламенту, как раз собирался приступить к рассылке собственных зашифрованных сообщений. Графиня напомнила ему о том, что он и так знал, – будто он был ее лакеем, а не управляющим директором самого большого и самого важного дома Взаимозависимости, спасибо огромное. Однако Джейсин ничем не выдал своего раздражения, понимая ценность долговременных союзов и планирования. После разговора он снова принялся звонить людям из своего списка, в том числе адмиралу имперского флота Эмбладу, а потом велел своему помощнику позвонить помощнику Дерана Ву и пригласить двоюродного брата к себе в кабинет для беседы. Деран Ву, тоже знавший об обращении, явился по приглашению двоюродного брата к нему в кабинет. Когда помощники удалились, закрыв за собой дверь, оба Ву обсудили свои планы и контакты – неодинаковые, но связанные с планами и контактами, о которых знала графиня Нохамапитан. Дом Ву мог считать союз с домом Нохамапитан удобным для себя, но при этом следовало ясно дать понять, что он не может быть союзом равных и дом Ву, как в нынешнем качестве аристократического дома, так и в будущем качестве имперской династии, остается и навсегда останется старшим партнером. Выйдя из кабинета двоюродного брата и отправив, по итогам дискуссии, ряд сообщений, а также сделав несколько звонков, Деран Ву сказал помощнику, что у него срочная встреча на другом конце города и все намеченные на этот день встречи следует отменить, после чего, спускаясь на лифте к машине, отправил зашифрованное сообщение Надаше Нохамапитан, подтвердив, что все идет по плану, а потом еще одно, в шутливо-сексуальной манере описав, как они вдвоем отпразднуют их неминуемый успех. Затем он поехал на встречу с человеком, не знавшим, с кем именно ему предстоит увидеться. С легким отвращением прочитав второе сообщение от Дерана Ву, Надаше Нохамапитан на время выкинула младшего кузена Ву из головы, поскольку у нее имелись дела поважнее – а именно перевод ста миллионов марок с ее тайных счетов на безопасную и компактную флешку, которая была у нее с собой на «Вините». Когда несколько не самых важных тайных счетов Надаше оказались заблокированными и арестованными, ее охватила легкая паника, и она решила, что настал подходящий момент для снятия наличности. Сто миллионов марок ничего не значили по сравнению с долей Надаше в корпорации дома Нохамапитан, но она временно считалась мертвой, и возможности доступа к ее законным счетам резко уменьшились. Предполагалось, что мать Надаше присоединит эту долю к своим авуарам, но пока этого не случилось, и сейчас лучше было иметь сто миллионов марок, чем ничего. Естественно, если бы все пошло по плану, Надаше вскоре воскресла бы из мертвых. Многое, однако, зависело от Дерана – именно поэтому Надаше до поры до времени терпела его мерзкие сообщения. Вторая часть плана полностью зависела от другого человека – адмирала имперского флота Эмблада. Надаше решила, что пришло время позвонить ему. Звонок от покойницы поверг Лонсена Эмблада в шок, но, после того как идентификационные данные подтвердились и Эмблад убедился, что с ним говорит не пранкер и не агент флотской разведки или Министерства расследований, у них состоялась долгая и плодотворная дискуссия относительно сделанных обещаний, полученных выплат, выполнявшихся планов и перспектив их дальнейшего выполнения, на что рассчитывала Надаше. Когда Надаше отключилась, Эмблад немного поразмышлял о звонке с того света и о том, на кого ему следует ставить – на дом Ву или дом Нохамапитан. Чтобы принять решение, у него оставалось несколько часов, и адмирал Эмблад решил подумать на эту тему в офицерском клубе за выпивкой. Кива Лагос – именно она поковырялась в менее важных счетах Надаше, просто из желания выяснить, что станет делать с деньгами тот, кто снял их, – получила известие об обращении к парламенту во время визита к Сении Фундапеллонан, которая праздновала удаление долбаной дыхательной трубки из своего горла. Кива лишь улыбнулась, зная, что план уже приведен в действие, и со сладострастным наслаждением ожидая развития событий. Пока же она рассказала Сении Фундапеллонан о событиях этого дня: та утратила последние остатки любви к Нохамапитанам и была рада слышать о постигших этот дом неприятностях, а кроме того, Киве просто нравилось с ней разговаривать. Кива подумала, что у них начинается что-то вроде романа. С одной стороны, это было слишком не похоже на Киву, но, с другой стороны, мать твою растак, она ведь не была каким-то там долбаным персонажем, которому писака указывает, что делать. Фундапеллонан улыбнулась Киве, которая ей тоже, в общем, нравилась. Извещать Марса Клермонта об обращении к парламенту не требовалось – он был свидетелем того, как принималось это решение. Сам факт повергал его в легкое ошеломление – не столько потому, что решение приняли в его присутствии, сколько из-за того, что его приняли в постели имперо, где он лежал голышом, наслаждаясь послевкусием утреннего секса. Марс все яснее осознавал, что влюбился в Кардению не потому, что она была имперо (это, можно сказать, пугало его до смерти), а потому, что в своей неловкости они идеально дополняли друг друга. Но, наслаждаясь новообретенной любовью к Кардении, Марс ощущал все большую тоску, прекрасно понимая, что отношения их обречены – не потому, что они не подходили друг другу, но потому, что она была имперо, а он стоял намного ниже ее на ступеньках лестницы власти. Имперо не вступали в брак по любви, и Кардении предстоял тяжкий выбор, к чему Марс был готов почти на подсознательном уровне. Пока, однако, Марс по просьбе Кардении обрабатывал данные, которые они с Ройнольд («Да брось, почти все это – данные Ройнольд», – твердил внутренний голос) собрали на Даласисле, добавляя их к имеющейся информации, а затем к колоссальному массиву исторических сведений о течениях Потока, предоставленному Шенвером: он включал данные об Ассамблее, Земле и даже Свободных системах. Возраст шенверовских сведений составлял от трехсот до полутора тысяч лет, но это лишь означало, что Марс теперь втрое лучше понимал общую топографию Потока; вместе с новой информацией возникало новое и, хотелось надеяться, более правильное представление о том, как Поток переместился в их область космоса. Не будь Шенвер виртуальным образом, Марс обнял бы его от всей души. Тома Рено Шенвер, бывший Тома Двенадцатый, который, если честно, был свергнут с трона не без веских причин, знал об обращении к парламенту, но не уделил ему особого внимания – оно почти не затрагивало его текущих интересов. Сейчас его больше интересовала маленькая программа-агент, которую он изолировал в виртуальной «песочнице». Программа эта пыталась получить доступ к «Оверни» и отличалась совершенно необычным – уникальным в этой части космоса – принципом работы. Шенвер выловил ее, разобрал на части, узнал об особенностях кода и понял, что это агент того самого полуавтономного искусственного интеллекта, о котором упоминала имперо Грейланд Вторая. Поразмыслив, Шенвер решил, что лучше действовать постепенно, и отправил программу ее хозяину, добавив приглашение встретиться лично. Цзии, который пока не получил этого приглашения, знал об обращении к парламенту: имперо Грейланд Вторая с раннего утра обсуждала его в Зале Памяти с имперскими аватарами, главным образом с Рахелой Первой и Аттавио Шестым, а также с самим Цзии, поскольку имперо не располагали имевшейся у него информацией. Цзии, не обладавший эмоциями и чувствами и способный лишь передавать записанные мысли и чувства бывших имперо нынешнему, ничего не думал о выступлении в парламенте. Если бы его спросили, он бы, вероятно, ответил, что придется подождать, пока нынешняя имперо Грейланд Вторая не умрет и ее наследник не задаст ей этот вопрос. Нынешнюю имперо Грейланд Вторую, пока что не умершую, извещать не требовалось, поскольку она сама собиралась выступить с обращением и сообщила всем, где состоится ее выступление. Когда прошло достаточно времени, чтобы информация успела распространиться, Грейланд Вторая издала еще одно распоряжение, направив ряд личных приглашений на особый прием перед обращением, начинавшийся в четыре часа дня в танцевальном зале имперского дворца. Как предполагалось, прием будет недолгим, чтобы все успели добраться от имперского дворца до здания парламента, находившегося в другом конце Сианя. Но, как говорилось в приглашении, он обещал стать незабываемым. Каждое приглашение сопровождалось небольшим печатным уведомлением от имени имперо: адресата, говорилось в нем, ждет признание его личных заслуг и достижений перед Взаимозависимостью. Отказы не принимались, имперо требовала обязательного присутствия и прибытия не позднее четырех часов десяти минут. Впрочем, Грейланд не слишком беспокоилась, уверенная, что никто из приглашенных не захочет пропустить подобное событие. Кива, как и требовалось, явилась ровно в четыре – в брючном костюме, совершенно идиотском, но модном, а значит, приемлемом для такого мероприятия, чему бы оно ни посвящалось. Помощница Грейланд не вдавалась в подробности, но подчеркнула, что имперо лично требует присутствия Кивы. Что ж, ладно. Кто знает, может, в итоге они будут расчесывать друг другу волосы и хихикать, обсуждая парней. У Кивы возникло желание отыскать Марса Клермонта, с которым – она почти не сомневалась – теперь трахалась имперо. Ну и ладно. Киве нравился Марс, который был неплох в роли любовника, пусть и не обладал богатым воображением, и выглядел вполне приличным человеком, особенно в мире, где это качество отнюдь не ставилось во главу угла. Вероятно, он мог стать хорошей парой для имперо, которая тоже выглядела приличной женщиной, да и трахаться, вероятно, умела не хуже, пусть и не проявляла особой оригинальности. Впрочем, не каждый умеет быть оригинальным, да и не каждому это нужно. Вот только Марса в зале Кива не увидела. Помещение заполнили представители политической и экономической верхушки Взаимозависимости: парламентские шишки, главы или управляющие аристократических домов, горстка адмиралов и генералов, даже несколько епископов включая Корбейн. Все присутствующие, не считая тех, кто разносил напитки и закуски, по своему положению стояли намного выше Кивы – еще одно подтверждение того, что приглашению на прием она была обязана приятельским отношениям с Грейланд или чему-то подобному. Что-то блестящее привлекло внимание Кивы. Повернувшись, она увидела в зале долбаную графиню Нохамапитан, оживленно беседовавшую с Джейсином Ву и адмиралом Эмбладом; те вежливо ее слушали, но им явно было наплевать на ее болтовню. Кива начала подсчитывать, сколько у нее может возникнуть проблем, если она выскажет графине все, что о ней думает, прямо в этом долбаном зале. Подсчет оказался не в пользу Кивы, и она решила немного выпить – вдруг это что-то изменит? Прежде чем она успела махнуть разносчику напитков, открылась боковая дверь и объявили о прибытии имперо. Все встали и захлопали. Кивнув в ответ на аплодисменты, Грейланд Вторая направилась к богато украшенной трибуне в передней части зала. Имперо явно намеревалась сказать несколько фраз и, возможно, раздать ряд долбаных дурацких наград. Кива мысленно застонала: если бы она знала, что мероприятие будет посвящено чему-то подобному, то вполне могла пропустить его. Окинув взглядом зал, она увидела, что у пары сотен важных персон возникла примерно та же мысль, что и у нее. «Ну давай же, – пробормотала Кива себе под нос, – переходи уже к своему обращению. И размозжи несколько долбаных черепушек». Дожидаясь окончания аплодисментов, Грейланд с улыбкой кивнула и помахала рукой кое-кому из присутствующих. Найдя в толпе Киву, она улыбнулась и ей – но не только улыбнулась. «Погоди… она что, подмигнула мне, мать твою?» – подумала Кива, снова окидывая взглядом зал на случай, если подмигивание было адресовано не ей. Но рядом с ней не было никого, кто, по ее мнению, мог представлять хоть какой-то интерес для Грейланд. А значит, та подмигивала именно ей. Кива пожалела, что не успела взять бокал. Что-то подсказывало ей: выпивка скоро понадобится. – Приветствую вас, дорогие друзья, – сказала Грейланд, когда аплодисменты смолкли. – Как много вас собралось сегодня здесь. Я очень рада видеть лучших представителей Взаимозависимости, всегда готовых исполнить долг перед нашим союзом. Знаю, вам не терпится увидеть, как я оконфужусь перед парламентом, – (в зале послышались почтительные смешки), – но сначала я должна вручить несколько наград, так что не откажите мне в удовольствии. Леди Кива Лагос, не будете ли вы так любезны подойти к трибуне? «Что за хрень?» – подумала Кива, идя к трибуне под вежливые аплодисменты. – Леди Кива, за весьма короткое время вы проявили себя как проницательный и крайне осведомленный специалист в вопросах бизнеса, – продолжала Грейланд. – Когда я поручила вам опекунское управление домом Нохамапитан, никто не ожидал, что вы сделаете так много для упорядочения финансов дома и сведения его бухгалтерского баланса. Воистину вы – лучшее из того, что могут предложить аристократические дома. И поэтому я отдаю вам свободное место в исполнительном комитете Взаимозависимости. Мои поздравления, леди Кива. Последовали аплодисменты. Подошла какая-то женщина и подала Киве хрустальную хреновину, которую та тупо взяла одной рукой, протянув другую сошедшей с трибуны Грейланд. – Мне не нужна эта долбаная работа, ваше величество, – тихо сказала она, наклонившись к уху Грейланд. – Знаю, – ответила Грейланд. – Но все равно вы мне нужны там. Извините. Усмехнувшись, Кива направилась было обратно, но Грейланд удержала ее за локоть: – Нет, постойте здесь. Чуть позади трибуны. – Да, мэм. – Думаю, вы не захотите ничего пропустить, – сказала Грейланд и, снова подойдя к трибуне, пригласила на нее архиепископа Корбейн. Архиепископ поднялась на трибуну, облаченная в свой пышный наряд, – по крайней мере, так полагала Кива, которая почти не посещала церковь, хотя однажды занималась сексом в соборе: классно для тех, кто любит холод и гулкие своды, но Кива поняла, что не испытывает к ним особой любви. – Вы говорили, что хотели обратиться ко мне по некоему поводу, – сказала Грейланд. – У вас есть шанс, архиепископ. Глядя, как архиепископ поднимается на трибуну, Кива вдруг заметила, что толпу охватили неуверенность и замешательство. Некоторые перешептывались, на многих лицах застыло уныние. – Ваше величество, в последний месяц многие серьезно тревожатся из-за вашего поведения, – заговорила архиепископ Корбейн. – Ваши видения будущего Взаимозависимости, утешительные для многих наших прихожан, тем не менее вызывают среди влиятельных персон, как в нашей церкви, так и за ее пределами, вполне законную озабоченность по поводу вашего душевного состояния и вашего душевного здоровья, да, именно так. – Ропот тут же стал громче. – Учитывая вышесказанное, хотелось бы прояснить позицию Взаимозависимой церкви по данному вопросу. Столь же внезапно наступила тишина, длившаяся несколько секунд. «Мать твою, не тяни! – подумала Кива. – Кончай уже!» – Взаимозависимая церковь подтверждает и признает, что природа и сущность ваших видений соответствуют нашим доктринам и нашей вере, и всецело принимает эти откровения, могущественные и величественные в своей силе, – объявила архиепископ, и ропот поднялся снова. – Заявляю также, что вы – глава нашей церкви и пребудете ею. Мы последуем туда, куда укажете вы. С этими словами архиепископ сошла с трибуны, опустилась перед Грейланд Второй на колени и поцеловала ей правую руку. Зал взорвался. Грейланд Вторая велела архиепископу встать и занять место рядом с Кивой. Кива посмотрела на Корбейн, но та отвела взгляд. Было заметно, что она обильно вспотела. «Да уж, жаль, что я не успела взять бокал», – подумала Кива и тут же заметила, что вся обслуга в зале исчезла вместе с женщиной, вручившей Киве хрустальную хреновину, которую та все еще держала в левой руке. Кива решила положить хреновину на пол. К этому времени Грейланд вернулась на трибуну и подняла руки, стараясь установить тишину. Наконец ей это удалось. – Знаю, последнее могло удивить многих из вас, – сказала она. – Как наверняка удивит и дальнейшее. Каждому из приглашенных сообщили, что их служение Взаимозависимости будет должным образом вознаграждено. Итак, приступим. Мои дорогие друзья, все просто. Все, кто стоит передо мной в этом зале, арестованы за измену. Двери с грохотом распахнулись, и зал по периметру окружили вооруженные имперские гвардейцы, выстроившись также перед трибуной, на случай если какой-нибудь придурок вздумает наброситься на имперо. Но никто даже не пытался. Послышалось лишь несколько возгласов и воплей, после чего толпа высокопоставленных изменников ошеломленно смолкла. – Я знаю, о чем вы думаете. Как я посмела вас обвинять? Но вас обвиняю вовсе не я, друзья мои. Грейланд кивнула в сторону боковой двери, в которую вошел Деран Ву. Снова послышались крики, некоторые устремились к Дерану, но их тут же утихомирили поднявшие оружие гвардейцы. Деран продолжал бесстрастно стоять. – Деран оказал нам немалую услугу, подробно изложив суть заговора, – продолжала Грейланд. – Должна сказать, меня впечатлила театральность замысла. Архиепископ Корбейн должна была осудить меня перед парламентом, произнося благословение, и объявить о расколе в церкви. Затем должна была встать графиня Нохамапитан и обвинить меня в организации убийства ее дочери Надаше. – Это ты ее убила! – взвизгнула графиня. – Она погибла из-за тебя! – Утром, когда я посылал ей сообщение, она была жива, – сказал Деран Ву, и в толпе послышались судорожные вздохи. – Сейчас она находится на вашем корабле. – Адмирал Эмблад, – сказала Грейланд, – вы должны были встать и сообщить, что имперский флот больше не подчиняется мне, а затем, в качестве завершающего удара, – она перевела взгляд на того, кто стоял рядом с адмиралом, – вы, Джейсин Ву, должны были объявить, что дом Ву, мой дом, больше не может поддерживать меня как имперо и что с ним солидарны несколько десятков других домов. Как видите, все эти дома представлены здесь. «Забавно, черт побери!» – подумала Кива. От тишины в зале звенело в ушах.