Запах смерти

Вид у Джессопа, когда мы выбрались из больницы на свет, был потерянный. Лицо из пунцового сделалось пепельно-серым, и все его бунтарство разом куда-то исчезло, что красноречивее любого признания свидетельствовало о его вине.

Его фирме полагалось провести обследование больницы до начала работ по сносу. Это не могло не включать проверку старого здания на наличие асбеста, и тот в случае обнаружения подлежал безопасному удалению. Процедура эта занимает много времени и обходится недешево, причем выполняться может только специализированными компаниями. В лучшем случае Джессоп упустил асбест по недосмотру, в худшем — знал о том, что он есть, однако сознательно умолчал об этом, что могло привести его на скамью подсудимых.

Стоило ли удивляться, что ему так не терпелось снести это здание.

Находка приостановила полицейские поиски в Сент-Джуд — по крайней мере, до оценки степени риска. На протяжении всего дня я не видел, чтобы в больницу кого-нибудь пропустили, и вообще, в жизни есть занятия поинтереснее, чем сидеть без дела на автостоянке. Я хотел пойти и поискать Уэлана, когда увидел человека, выходившего из полицейского фургона.

Это был Джессоп.

Выглядел он еще хуже, чем прежде — так, словно за час постарел на десяток лет. Я не собирался говорить с ним: Джессоп находился не в том состоянии, чтобы замечать кого-либо. Он брел, пошатываясь, будто испытывал затруднение с координацией движений, а на лице застыло отчаяние. Я даже испугался, не хватит ли его сейчас удар. Когда Джессоп проходил мимо шеренги полицейских автомобилей, ноги его вдруг подогнулись. Он сделал попытку опереться о капот ближней к нему машины, но соскользнул на мокрый асфальт и остался сидеть, привалившись к бамперу.

Я подбежал к нему.

— Вы в порядке? — спросил я. Джессоп молча смотрел на меня, моргая. Черт, возможно, это серьезнее, чем просто шок, подумал я, оглядываясь в поисках помощи. — Ладно, не двигайтесь. Я схожу за…

— Нет! — Краски возвращались на его лицо. — Ничего не хочу от этих ублюдков!

Джессоп оперся на бампер и попробовал подняться. Поколебавшись, я подхватил его под руки, чтобы помочь.

— Уберите руки, — буркнул он, однако освободиться не пытался. Он был тяжелым — в одиночку бы я его не поднял. Впрочем, Джессоп уже приходил в себя. Опершись на мое плечо, он выпрямился и, пошатнувшись, встал. Наверное, все-таки просто шок, подумал я, когда он отпустил мое плечо.

— Где вы оставили машину? — спросил я.

— Сам дойду, — ответил он. — Вон там.

Приехал Джессоп на старом «Мерседесе», который, будь он в лучшем состоянии, стал бы желанным экспонатом у коллекционера автодревностей. Как и его владелец, он выглядел так, словно вот-вот рассыплется. Джессоп уже мог идти самостоятельно, но на всякий случай я находился рядом, пока он доставал ключи и отпирал машину.

— Вам еще нельзя вести автомобиль, — сказал я, надеясь, что он сам не будет пытаться.

— Я в порядке.

Джессоп стоял, но в машину не садился. Я все не мог решить, уйти ли, оставив его одного, или подождать, и тут плечи его затряслись.

— Они от меня избавились, — произнес он, и по заросшим щетиной щекам покатились слезы. — Эти ублюдки меня просто вышвырнули. Заявили, что подадут на меня в суд.

С самого утра Джессоп угрожал, что уйдет, однако не уходил, лишь ворчал по любому поводу. И даже если он не знал про асбест, его халатность могла дорого обойтись и подчиненным, и ему самому. Но если Джессоп сам навлек на себя эти неприятности, сейчас он находился в жалком состоянии.

— Сядьте-ка лучше.

Я открыл дверцу «Мерседеса» и заглянул в салон. Первое, что я увидел, — пластиковую упаковку апельсинового сока, лежавшую на полу перед пассажирским креслом. Рядом с ней валялась полупустая бутылка водки. То, что Джессоп пьет, я понял раньше. Спиртным от него пахло еще утром, да и теперь запах не выветрился. Я решил, что Джессоп набрался накануне вечером — ну не настолько же он глуп, чтобы пить в разгар полицейской операции? Однако если я и испытывал к подрядчику хоть какую-то жалость, теперь она исчезла. Меня мало волновало, в порядке Джессоп или нет. Моих жену и дочь убил пьяный водитель. Пускать за руль еще одного такого же я не намерен.

Подрядчик тяжело опустился на водительское сиденье и бессильно опустил руки.

— Вот так. Я в полном дерьме. — По крайней мере, плакать он перестал. — Все пропало. Все. Пффф. — Джессоп вяло взмахнул руками, изображая облачко дыма. Потом повернулся лицом к больнице и нахмурился. — Чертова дыра. Глаза бы мои ее не видели. Сколько времени, сколько денег, сколько оборудования закупил, сколько людей нанял… Иисусе, будь моя воля, давно бы взорвал этот мерзкий дом.

Я оглядывался, надеясь заметить Уэлана или кого-нибудь, способного вмешаться. В дальнем конце стоянки виднелось несколько фигур в белом, но никто из них не смотрел в нашу сторону.

— Давайте я вызову вам такси? — предложил я, догадываясь, как он это воспримет.

Джессоп хмуро уставился на меня.

— Что за чушь вы тут несете? Зачем мне такси, у меня своя машина есть.

Он снова вел себя агрессивно. Я понимал, что переубедить его почти нереально, но, прежде чем успел хотя бы попытаться, дверь полицейского трейлера напротив откатилась в сторону, и из него вышли Уорд и группа старших полицейских офицеров. Увидев Уорд, я вздохнул с облегчением, но следом за ними из фургона появились несколько гражданских, и тут до меня дошло, что происходит.

О господи…

Я совершенно забыл, что в Сент-Джуд собиралась приехать семья Горски.

Мать и отец жались друг к другу в поисках поддержки. На лицах их застыло потрясенное выражение. Оделись они торжественно, словно на праздничную службу в церковь. Сын держался чуть в стороне от них. Он был в джинсах и шагал, сунув руки в карманы и низко опустив голову.

Четвертым в этой группе гражданских лиц был Адам Одуйя.

Даже в повседневной одежде активист впечатлял больше, чем окружавшие его полицейские чины в отглаженных темных мундирах.

Визит явно завершался. Я находился слишком далеко от них, чтобы слышать слова. Полицейские чины жали руки и кивали. Потом группа распалась, и некоторые вернулись в трейлер. Уорд и Эйнсли остались с Одуйей и семьей Горски — наверное, проводить их до выхода с территории.

И шли они прямо к нам с Джессопом.

Нас они пока не замечали, а подрядчик смотрел в другую сторону. Я отчаянно оглядывался по сторонам в поисках хоть какого-то способа предотвратить неизбежное. Голоса их по мере приближения становились громче, и характерный баритон Одуйи звучал отчетливее остальных. Услышав его, Джессоп вскинул голову. Он оттолкнулся от сиденья и поднялся. Брови его сошлись над переносицей.

— А этот ублюдок что здесь делает?

До этого мгновения я боялся только того, что скорбящая семья увидит подрядчика. Мне в голову не приходило, что Джессоп знал Одуйю. Однако активист возглавлял кампанию за спасение Сент-Джуд и уж наверняка приложил руку к приостановке сноса из-за летучих мышей. А после того, как он представил прессе семью Кристины Горски, его лицо засветилось во всех новостных выпусках последних двадцати четырех часов.


Джессоп явно узнал человека, ответственного за отсрочки. Я попробовал удержать его за плечо:

— Вам лучше вернуться в машину…

— Этот мерзкий тип, — выдохнул он, злобно глядя на Одуйю.

Я попытался загородить собой ему дорогу, но он меня даже не замечал. Его недавняя слабость исчезла, сменившись злобой и адреналином. Понимая, что мы сползаем именно к тому, чего я желал избежать, я предпринял еще одну, последнюю попытку остановить Джессопа.

— Не надо, это ее семья… — начал я, но он меня не слушал.

Подрядчик явно привык пользоваться своей массой тела и отпихнул меня в сторону без особого усилия.

— Ты! — Он уставил палец в Одуйю.

Группа уже смотрела в нашу сторону, привлеченная шумом. Я увидел, как расширились глаза Уорд, а на холеном лице Эйнсли обозначилось нечто вроде гнева. Остальные просто в замешательстве глядели на нас. Все, включая Одуйю. Возможно, у Джессопа и имелся хороший повод знать активиста, однако это узнавание носило односторонний характер: Одуйя, по-моему, никогда прежде не видел подрядчика.

— Это ты виноват! — рычал Джессоп, шагая в его сторону. — Что, гад, теперь доволен? А?

— Прошу прощения, мы знакомы?

— Довольно. — Эйнсли шагнул к Джессопу — атлетически сложенный и впечатляющий в полицейском мундире и фуражке.

Подрядчик не обратил на него внимания.

— Ты, мерзавец, хоть понимаешь, что наделал? — крикнул он, обращаясь к Одуйе. — Кого волнуют несколько летучих мышей и обдолбанная шлюха, что…

— Я сказал, довольно! — Эйнсли заслонил ему дорогу и схватил за руку. — Старший инспектор Уорд, я хочу, чтобы этого человека…

Не думаю, чтобы Джессоп ударил его намеренно. Он вырвался из хватки Эйнсли, и рука его, продолжая движение, угодила коммандеру точно по лицу. Голова Эйнсли дернулась, и с нее слетела фуражка. Я услышал топот: полиция с опозданием, но бежала в нашу сторону. Я бросился, чтобы схватить Джессопа, с другой стороны к нему устремилась Уорд. Семья Кристины Горски потрясенно смотрела на это.

Нас всех опередил Одуйя. Со спокойным, сосредоточенным лицом он шагнул навстречу Джессопу. Тот ринулся на активиста, но Одуйя сделал шаг вбок и, пропуская подрядчика мимо себя, перехватил его за руку, мгновенно заломив ее за спину. Джессоп охнул, пошатнулся и припал на колено.

— Вам надо успокоиться, — произнес Одуйя.

— Пусти, гад! — выдохнул Джессоп, сделав попытку вырваться. Одуйя вздернул его руку чуть выше.

— Не заставляйте меня делать вам больно.

Эйнсли уже оправился от удара, но потерял фуражку. Из носа у него шла кровь. Злобно стиснув зубы, он наклонился за фуражкой.

— Ладно, он наш.

Одуйя отпустил Джессопа, окруженного констеблями. Дыхание его даже не участилось.

— Добрый день, доктор Хантер, — произнес он.

Я машинально кивнул. К нам подбежал задыхающийся Уэлан. Подрядчика подхватили.

— Какого черта?

— Потом, — бросила Уорд. Прежде чем отвернуться, она свирепо посмотрела на меня. — Мистер и миссис Горски, мне очень жаль…

Ее перебил булькающий звук. Стоявший в стороне забытый всеми младший брат Кристины Горски согнулся, и его вырвало на разбитый асфальт. Когда парень выпрямился, лицо его было белым, как мел. Он попытался что-то сказать, но ноги его подогнулись, и он рухнул на землю.





Глава 16




Свет в квартире автоматически зажегся, стоило мне переступить порог. Плафоны и бра засветились вначале слабо, затем сделались ярче. Наверное, такое освещение спроектировали с целью снятия стресса и потрясений трудового дня — этакий штрих роскоши, дом, который сам приветствует тебя. Меня же это раздражало; я предпочел бы обычный выключатель, которым мог бы щелкать когда пожелаю.

Плюхнув кейс на пол у двери, я снял плащ и прошел в кухню. В данный момент мне не хотелось ничего, только есть и пить.

Скорее пить.

Я открыл холодильник и, скользнув взглядом по полупустым полкам, мысленно принес извинения Ане. Достал яйца, сыр и занялся приготовлением омлета.

Пусть я так и не освоил современную кофемашину, но уж с аудиосистемой управляться научился. Поставив ее на произвольное воспроизведение, я налил себе пива и поставил тарелку на обеденный стол, стараясь не смотреть на стоявший напротив пустой стул. Из динамиков раздались печальные звуки джазового фортепиано. Не совсем то, что мне хотелось бы услышать, но тишину заполняло. Я сделал глоток пива и попытался расслабиться.

После того как брат Кристины Горски хлопнулся в обморок, начался сумасшедший дом. Кто-то требовал вызвать «Скорую», но я видел, что парень уже приходит в себя. Похоже, он просто лишился чувств от потрясения.