Зимняя война. Дороги чужого севера

— Ну и вонь там, Виллу… — брезгливо пробормотал второй солдат. — Сено сгнило, никому оно не нужно…

— Сразу видно, что ты городской житель, Аату, — ответил напарник. — Обычный запах. У меня тоже был овин, большое хозяйство, корма для свиней заготавливал. Под Хуокайне я жил, на своем хуторе. А сейчас там русские, страшно подумать, что они сделали с моим хозяйством… Ну что, больше не хочешь туда заходить? — ухмыльнулся он.

— Больше не хочу, — согласился обладатель странного имени Аату. — Обойду овин, посмотрю, что сзади.

— Ну, давай, а я тут подожду.

Аату оказался настырным парнем — из тех, что доводят до конца любое, даже абсурдное дело. Он двинулся в обход сарая, проваливаясь в снег. «Дырку сейчас заметит! — пронеслось в голове у Никиты. — С фасада ее не видели, снопы заслоняли, а когда обойдет да уткнется — можно не сомневаться, что попытается засунуть в нее свою любознательную физиономию!» Аату уже обогнул торцевую часть овина и шел вдоль задней стены. Сторона там была подветренная, снега скопилось немного. Доски сравнительно плотно примыкали друг к другу, и подсмотреть, что внутри, он не мог, хотя и пытался. Пролом в углу он, естественно, не просмотрел, отправился к нему. Кряхтя, стал опускаться на колени…

Сообразительный Карабаш успел среагировать — как-то извернулся, заткнул дыру снопом, привалился к нему с внутренней стороны! Бесшумно не вышло, да и не требовалось. На холостом ходу работал танковый двигатель — экипаж решил прогреть мотор, — и шум стоял приличный. Бледный Карабаш, свернувшись штопором, заткнул дыру задубевшей вязанкой. Аату опустился на колени, немного покряхтел. Дыра была внушительная, но начиналась в метре от пола. Нужно было хорошенько согнуться, чтобы утолить свое любопытство. Голова полезла внутрь, уткнулась в пахучую спрессованную траву. Он отпрянул, завертел головой, чихнул, снова повторил попытку и, отплевываясь, выругался. Видимо, сообразил, что дыру изнутри завалило снопами. Но парень был упрямый, пристроился задницей в снег, уперся руками и привел в действие подошву валенка. Хорошо, что это был не сапог! У него опять ничего не вышло, только что-то защемил в своей неугомонной ноге и, охнув от боли, стал на корточках отползать от угла. Потом поднялся и, держась за стену, побрел обратно.

Примерно через полминуты он добрался до своего напарника, который успел заскучать, бросил несколько слов. Виллу засмеялся, и оба потащились прочь.

Разведчики выбрались из укрытий, недоверчиво переглянулись. Никита выразительно прижал палец к губам. Потом знаком приказал всем оставаться на местах, а сам на четвереньках двинулся к двери. Хорошо, что пол был земляной, скрипеть нечему. Он лег на живот, прижался к щели. Картинка за бортом почти не изменилась. Офицеры курили у машины, солдаты блуждали по хутору. Замолк танковый двигатель. Слева просматривалось крыльцо внушительной бревенчатой избы. Солдаты отыскали в сарае лом и стали отрывать доски, которыми была забита входная дверь. Виллу и Аату выбрались на пустырь, доложили о проделанной работе младшему командиру. Тот покосился на овин, поморщился. Больше не придут, подумал Никита, вонь любого отпугнет. Он был прав. Военные потеряли интерес к овину и занялись другими делами. Один из танков отправился, изрыгая смрад, на северную околицу, второй остался — из-под гусениц торчали чьи-то ноги. Офицер поманил сержанта, отдал очередное приказание, и рядовые стали лопатами чистить пустырь, дорогу к лесу, прокапывали дорожки между зданиями.

— Можете выбираться, товарищи разведчики, — проворчал Никита. — Шум не поднимать. В случае опасности снова прятаться. В случае крайней опасности — открывать огонь и прорываться к лесу.

Все зашевелились, потягивались, с уважением поглядывали на Семена Карабаша, проявившего полезную инициативу. Оголодавший Иванченко вытащил из вещмешка банку с консервами, но Кочергин сделал страшное лицо: нашел время, немедленно убрать!

«Текущий» ремонт танка «Викерс» был закончен: экипаж забрался внутрь, механик-водитель включил передачу, и стальная махина стала разворачиваться, рисуя круговую колею в почерневшем снегу. Танк пополз прочь и, огибая деревню, скрылся за строениями на северной околице.

— Танки ушли, товарищ старший лейтенант, — прокомментировал Кочергин. — Пока не выставили пешие посты по всему периметру, можем уйти. Лес рядом.

— Не спеши, Павел, подождем, — глухо произнес Никита. — Это не облава, здесь что-то назревает. Рискну предположить, что это место собираются отвести под штаб или даже командный пункт. А это, согласись, наш случай…

— Предлагаете испытывать судьбу? — Кочергин озадаченно почесал переносицу. — Да, овин на отшибе, второй раз сюда не придут, но могут окружить сарай плотным кольцом, тогда лазейка закроется. Может, лучше в лес, и будем наблюдать оттуда?

— Долго не продержимся… — Мечников колебался. — Замерзнем в лесу. Да и другой там обзор, можем что-то упустить. Остаемся в овине, тут мы уже обжились.

Кочергин посматривал на него как-то странно, но Мечников не мог ошибаться, все происходило не просто так, в этом имелся некий смысл. Далеко ли Красная Армия? Верст пять-шесть? Если местность сложная, то может и не быть никакой Красной Армии, подразделения комбрига Кузоватова стоят слева, справа — а прямо по курсу идеальное место для внезапного прорыва…

Он продолжал наблюдать. Солдаты справились с дверью в большую избу, офицеры потянулись внутрь. Хутор осмотрели, теперь все силы бросили на расчистку местности от снега. Зачем? Крупную часть здесь не поставишь, разве что батарею дальнобойных гаубиц, но есть ли у финнов на этом направлении дальнобойные гаубицы? Происходящее продолжало интриговать. К грузовику на северной околице присоединился еще один, слезли солдаты. Их было примерно тридцать-сорок штыков. Плюс кучка офицеров — причем не самого низкого звания. Из печной трубы над бревенчатой избой повалил дым — удалось раскочегарить печь. На высоком крыльце младшие командиры установили пост — трех рядовых и ручной пулемет. Часть солдат, занимавшихся расчисткой снега, расползлась по избам на северной стороне, и вскоре там из труб тоже потянулся дымок. Солдаты внесли в большую избу коробки, тащили какую-то посуду, алюминиевые фляги.

— Вот же хозяйственные, черти… — завистливо пробормотал Данилов. — Все у них есть, одеты тепло, сидеть будут в тепле, все необходимое под рукой — чего не воевать? А у нас тут, блин…

Кочергин в принципе оказался прав. Плотный кордон финны мостить не стали, но часовых по периметру поставили. Двое оказались на южной околице. Они маячили метрах в пятидесяти, иногда поглядывали на овин, но близко не подходили — не было такого приказа. Да и снежный покров вокруг постройки мало способствовал праздным прогулкам. Но к лесу часовые подходили, мерцали на опушке. Случись нужда покинуть овин через дыру, они могли это засечь.

Мечников обернулся. Разведчики сбились в тесный кружок и с интересом смотрели на командира.

— Слушай мою команду, взвод, — объявил он. — Никто никуда не уходит. Сидим тихо, как Дюймовочка в норке. Если понадобится, просидим тут сутки или двое. Мы выполняем разведывательную задачу, и все должны находиться здесь. Полная готовность — не есть, не курить, байки не травить, не спать. В любую минуту быть готовыми к решительным действиям.

— Так мы всегда готовы, товарищ старший лейтенант, — отозвался Латкин. — Мы же все пионерами были…

В последующие часы ничего выдающегося не происходило. Над пристройкой к «командирской» избе тоже взвился дымок. Финны топили баню. Что за финн без бани? Разведчики ворочались, терли подмерзающие конечности. Хуже нет — томиться в вынужденном безделье. Без еды еще можно прожить, но вот без курева… Но все понимали, что лишние запахи, а также дым и огоньки им ни к чему. Командир же терпит…

К трем часам пополудни хутор обрел новый вид. Теперь он выглядел обжитым. Топились печи. В северном лесу стучали топоры, солдаты заготавливали дрова. Значит, пришли всерьез и надолго. Прохаживались часовые в тулупах и валенках. Иногда их меняли. Из овина просматривался далеко не весь хутор — часть строений, пустырь, дорога за северной околицей, карабкающаяся на холм, на которой стояли два танка и по меньшей мере два грузовика. Иногда мелькали фигуры в овчинных полушубках. В зоне видимости появилась еще одна легковая машина с высоким клиренсом. Она возникла слева за дорогой (там было поле и еще один поперечный проселок). Машина встала у поста, часовой заглянул внутрь, отдал честь. Автомобиль спустился с горки, въехал на пустырь по расчищенной дорожке. Вышли трое, поднялись на крыльцо. Знаки различия прятались под мешковатыми бекешами, но физиономии у прибывших были важные. Часовые на крыльце отдали честь. Гости скрылись в доме.

Никита посмотрел на часы. Начало пятого вечера. Самые короткие дни в декабре — уже начинало смеркаться.

— Так отвратительно вкусно пахнет… — с завистью прошептал Данилов. — Нет, правда, товарищ старший лейтенант, там еду готовят, чувствую мясной дух, аж голова кружится… Вот живут же, черти…

— Ты ищешь в жизни смысл или удовольствие? — покосился на него Никита.

— Так это… — смутился боец, — нам не до удовольствий, товарищ старший лейтенант, но когда наблюдаю, как они тут живут, эксплуататоры проклятые… Ладно, ничего я не хочу, — презрительно выпятил он нижнюю губу.

Разведчики сокрушенно вздыхали. От куска сочной телятины никто бы не отказался. Мечников продолжал вести наблюдение. Часовые на крыльце расслабились, перебрасывались шутками. Прибывшие офицеры явно были штабными — на боевых офицеров они не походили. Что происходило в избе? Никита многое отдал бы, чтобы попасть туда хоть на минутку, просто в окно заглянуть! Но под окнами сновали автоматчики, украдкой зевали. Из избы никто не выходил. Ночевать собрались?

Еще через полчаса сумерки стали уплотняться. Темнело не быстро, бледная видимость пока сохранялась. Теперь подмерзали не только руки, но и ноги — валенки с теплыми носками не спасали. Никита зафиксировал, откуда свернула очередная машина. Мог бы не заметить, но именно в эту минуту взгляд был прикован к дороге. Она появилась не слева, как предыдущая, а справа, из-за леса. Он видел, как автомобиль мелькает между деревьями. А потом он возник во всей красе — возможно, старое творение компании Генри Форда, оснащенное гусеницами. Транспортное средство смотрелось несуразно, но заснеженные пространства покоряла. Значит, справа тоже дорога? — отложилось в голове. Заметенная, едва проходимая, но тем не менее. Предыдущая троица прибыла слева, данный автомобиль — справа. Сколько же подразделений скопилось в этом районе? Никита напрягся, кожей чувствовал что-то важное. Вездеход беспрепятственно проследовал пост, спустился с горки, въехал в деревню и остановился у крыльца рядом с легковой машиной. Вышел единственный пассажир в офицерской дубленке, критическим взором обозрел пространство вокруг себя. Он был сравнительно молод, щекаст и даже упитан. И этот экземпляр не казался строевым офицером. Мужчина вразвалку направился к крыльцу, поднялся. Вытянулись часовые, один услужливо распахнул дверь…

Ждать пришлось минут пятнадцать. Последний посетитель вышел из избы, направился к машине. Вслед за ним на крыльцо вышел офицер без шапки. Никита чуть носом не продавил щель в досках, напряг зрение, слух.

— Может, задержитесь, господин майор? — донеслось за порывами ветра. — Мы закончим через час, потом будет ужин, сауна к вашим услугам…

— Нет, спасибо, майор, в другой раз! Я должен ехать в штаб дивизии! О ваших соображениях будет доложено! Это грамотный план, надеюсь, с ним согласятся, и вам самостоятельно придется его выполнять! Удачи, майор! Проработайте детали!

Офицер приветливо помахал рукой и забрался в машину. Водитель сдал назад, развернул неповоротливый вездеход, и машина потащилась в горку. С управлением у нее было слабовато, да и фары светили бледно. Водитель на мгновение замешкался, и она вдруг клюнула в кювет и, погрузившись в снег, накренилась.

— Вездеход, называется, — презрительно фыркнул Карабаш. Он лежал рядом и тоже все видел.

Распахнулась дверь, из машины вывалился офицер. Он провалился по пояс в снег, выбирался из него, как из болота, при этом возмущенно кричал и махал руками. Из хутора уже бежали солдаты с лопатами.

Идея втемяшилась в мозг — дышать стало трудно. Мечников отполз от стены, перевел дыхание. Затея отдавала безумством, самым махровым авантюризмом, но как еще выяснить, что здесь происходит? Офицер отказался задержаться на ужин. А если представить, что на часок задержался? Все-таки штабная работа дело не сиюминутное. Хватятся ли его, будут ли искать?


— Семен, ты все видел?

— Да, видел… — насторожился Карабаш.

— Как думаешь, долго будут выкапывать?

— Вот не знаю… Минут пятнадцать провозятся, финны все делают неторопливо. Да и увяз он по уши… Возможно, к танку трос прицепят, чтобы вытащить, или к грузовику… А что такое, товарищ старший лейтенант?

— То есть мы имеем пятнадцать минут… — стал размышлять вслух Никита. — Он возник справа, по всей видимости, туда и поедет… Там заметенная дорога, есть ли на ней посты, мы не знаем… Вездеход не разгонится, будет пробиваться неспешно… Лес на той стороне, — махнул он правой рукой. — Если пойти напрямую, на лыжах, там сосняк, особых дебрей не встретим… Чем мы рискуем, Семен? В лесу финнов нет — зачем им сидеть в лесу, если есть теплый хутор? Встретим посты на дороге за лесом… что ж, тогда вернемся, будем считать, что не повезло…

— Я понял, товарищ старший лейтенант… — У парня захватило дух, заблестели глаза. — Действовать надо немедленно…

— Часовые сместились к деревне, — как бы между делом заметил Максимов, залегший слева у стены. — Заднюю сторону нашего овина они сейчас не видят…

— Ну все, мужики, бывайте, — заторопился Никита. — Простите покорно, если чем обидели. Даст бог, еще свидимся…

Об опасности не думали. Только бы успеть! До леса четыре шага, прорвались через кустарник с лыжами в обнимку, полезли в бурелом. Здесь действительно был сосняк, но препятствия под ногами только успевали возникать! Финских солдат видно не было, но слева, за деревьями, их был переизбыток. Там гудели моторы и генераторы, доносились голоса. Задыхаясь, разведчики выползли на опушку. Перед глазами предстала дорога, за ней поле. В дальнем лесу поблескивали огоньки, и справа, в километре, что-то отсвечивало, но машины с предположительным ценным «языком» не было! «Неужели проехали? — рвалась подлая мыслишка. — Нет, не должны, тогда бы видели задние огни уходящего вездехода…»

Они лежали на опушке, в нескольких метрах от плавного изгиба дороги. За спиной кустарник, крутой склон, покатый бугорок, с которого ветер выдул весь снег.

— Не переживайте, товарищ старший лейтенант, — пробормотал Карабаш, — не проехали они еще, точно вам говорю. Лопатами эту колымагу не вытащат, будут к тросу цеплять, а это время займет… Лежите спокойно, скоро мы их увидим…

Вездеход появился минут через пять. Он с ревом покорял склон, начинал выворачивать вправо.

— Так, я пошел, — выдохнул Карабаш. — Действуем, как договорились…

Он перекатился через проезжую часть — до того, как фары ее осветили, и затаился на обочине, притворившись снежной шишкой. Машина шла с приличной скоростью. Место для засады выбрали не случайно — здесь большой ухаб, и водитель был обязан сбросить скорость. Он так и сделал, замедлился почти до нуля, переползая препятствие. Машину тряхнуло, в этом момент Карабаш и рванул дверцу со стороны водителя, схватил его за шиворот и вышвырнул из кабины. Оба свалились в снег. Никита рванул дверную ручку со своей стороны — видел, что пассажир сидит сзади, а больше в машине никого. Офицер испуганно вскрикнул и захрипел, когда Мечников сжал ему горло сильными пальцами, но продолжал сопротивляться, даже смог за рычаг схватиться. Пришлось ударить его по виску, потом вторично. Дернулась голова, а тело стало крениться вправо. Оба дружно покатились в водосток, где снега было по пояс. Никита задыхался, давился снегом, бил врага по голове — сначала кулаком, потом локтем и пяткой валенка…

Он вытащил за шиворот обмякшее тело, поднял упавшую шапку, водрузил жертве на макушку, выволок на продуваемый глинистый участок и сел в изнеможении, схватившись за грудь. Офицер стонал, выплевывал изо рта зубную крошку… Тем временем машина продолжала медленно катить по дороге, поскрипывая гусеницами. В левом водостоке возились два тела. Раздался явственный хруст, от которого Никиту передернуло, и уморенный Карабаш поднялся. Но силен был сибиряк — вылез на дорогу, вприпрыжку припустил за убегающим вездеходом, догнал его метров через пятнадцать, забрался на водительское место, остановил и стал сдавать обратно. Потом переключил передачу, резко набрал скорость и вывернул баранку вправо. Это был грамотный ход. Вездеход перевалил через канаву, и, когда передние колеса зависли над пропастью, Семен выпрыгнул из кабины, а машина исчезла из вида. Донесся хруст — падая, она ломала кустарники, молодые деревца, потом сильный треск — и все стихло.

— Отдыхаете, товарищ старший лейтенант? — усмехнулся Карабаш, подходя к Мечникову.

Никита спохватился, схватил за ворот скулящего офицера, поволок на край обрыва. Параллельным курсом Карабаш потащил водителя со сломанной шеей и столкнул тело с обрыва. Оно катилось вниз, пока не застряло в ветках. А Никита тем временем повалил своего пленника на спину, а ноги сунул под сложное переплетение корневищ, чтобы не брыкался.

— Давай, командир, тереби его… — выдохнул Карабаш, пристраиваясь рядом. — Да поспешай, времени мало. А я перекурю, если позволишь. С прошлой ночи не курил, мочи уж нет…

— Кто вы? — прохрипел пленный, заходясь кашлем. — Какое вы имеете право…

— Ты забудь про наши права, — резко встряхнул его Никита, — а я забуду про то, что в любой момент могу дать тебе по морде. — Финские слова он подбирал с трудом, но пленный его понял и притих. — Если хочешь жить, отвечаешь четко, внятно и без запинки. А главное, чистую правду. Мы — советские разведчики и знаем, что вы собираетесь делать, с этим и связано наше присутствие в этом районе. Но давай для начала уточним. Имя, фамилия, звание, должность. Отвечай быстро и заруби на носу — на помощь к тебе никто не придет.

— Коскинен… — выдавил офицер. — Майор Велламо Коскинен, офицер по особым поручениям при штабе 9-й дивизии… Координирую действия рассредоточенных в районе подразделений…

— Где находится штаб дивизии?

— Это деревня Йорма, четыре километра на северо-восток, штаб переехал туда сегодня утром…

— Количество людей в дивизии, состав?

— Около десяти тысяч активных штыков… У нас три стрелковых полка, танковые роты, инженерная рота, полевая артиллерия, снайперская рота, рота связи, интенданты…

— Что находится на этом хуторе? Быстро отвечай — не раздумывай!

— Штаб полка полковника Пайккала… Сам полк рассредоточен в ближайших лесах и скалах, работает режим маскировки…

— Задача полка?

— Рано утром он должен нанести контрудар по русским в районе Саалахти… Это стык ваших частей, понесших большие потери и остановивших наступление… Ваши части будут рассечены, загнаны в болота и уничтожены… Потом в прорыв пойдут другие части дивизии, с аэродрома под Выборгом в воздух поднимутся две эскадрильи бомбардировщиков…

Холодок побежал по спине. Так вот что планируют эти финны… Части 7-й армии дико измотаны, несут колоссальные потери — и в случае успеха контрудара наступление окончательно встанет, финны малыми силами отбросят деморализованную Красную Армию обратно за границу…

— В штабе сейчас проходит совещание?

— Да, собрались все ответственные чины, решают технические вопросы по тактике действий…

— Как планируется наступать?

— По болотам к югу от деревни пойдут усиленные снайперами стрелковые роты… Местность сложная, там нет русских частей или заградительных отрядов… Они просочатся в тыл советских войск, там будет осуществляться накапливание…

— Долго будет идти совещание? Кто на нем присутствует?

— Не знаю, как долго… Могут сидеть полночи, могут быстро закончить… У них уже сауна затоплена, и люди еще не ели… там командир полка, начальник штаба, группа оперативного планирования…

«Надо успеть!» — пронеслось в голове у Никиты. Они просто обязаны успеть! Нанести удар по штабу, уничтожить всех, кто принимает решения, — только так можно сорвать их завтрашнюю акцию! Будет фора в день-два, и если хоть кто-то из разведчиков прорвется к своим и все расскажет, то опасный район блокируют, не позволят финнам прийти на отвоеванную Красной Армией землю…

Пленник почувствовал неладное в молчании склонившегося над ним человека и беспокойно заерзал: