Золотая клетка

– Если ты будешь продолжать скандалить, я найду на тебя управу. Оставь нас с Ильвой в покое.

Когда он отключился, Фэй долго сидела с трубкой в руке. Затем, к своему глубокому удивлению, начала выть. Это был примитивный животный рык, которого она не слышала много лет. Он отскакивал от стен мощным эхом.

Наконец Фэй замолчала, тяжело дыша. Откинулась на стуле, наслаждаясь болью от твердой спинки. Ощутила гнев, который разворачивался в ней, подобно природной стихии.

Знакомый мрак сочился из каждой поры – тот мрак, о котором ей почти удалось забыть. Она делала вид, что его никогда не существовало, что он никогда не был частью ее существа. Но сейчас начала вспоминать, кто она, какой была раньше.

Ненависть была ее старой знакомой, вселяла уверенность, укутывая в горячий кокон, давая ей цель и смысл, опору под ногами. Она еще покажет Яку. Она восстанет из мертвых.

Впервые за много лет Фэй ехала на метро. Села на «Эстермальмсторг», доехала до «Ношборга», потом поехала назад. Вышла на «Т-сентрален» и прошла по площади Сергеля, где так же торговали наркотиками, как и тринадцать лет назад, когда она впервые приехала в Стокгольм.

Но теперь город казался совершенно другим. Так много тут всего интересного и увлекательного, когда над ней больше не довлеет вечная присказка Яка: «Это не наш уровень»… Фэй было тридцать два, но она ощущала себя заново родившейся.

У памятной таблички на месте убийства Улофа Пальме она пересекла наискосок улицу Свеавеген. На веранде кафе возле кладбища сидели, согнувшись над бокалами пива, несколько отчаянных смельчаков и покуривали на весеннем ветру. Отбросы, как называл их Як.

Открыв дверь, Фэй вошла в кафе. Бармен за стойкой, приподняв брови, оглядел ее пальто, явно очень дорогое. Переезжая и опустошая квартиру, Як, по крайней мере, вернул ей ее вещи.

Заказав себе пива, Фэй уселась в углу. Вкус у пива был водянистый. В голове роились мысли. Какое чудовищное унижение! Неужели все, что говорил Як, оказалось ложью? Ильва – единственная или были и другие? До сего дня у нее не хватало сил об этом задумываться. Но сейчас ей важно разворошить эти мысли, подпитать свою ярость. Ясное дело, их было много. Она ведь знает Яка. Как облупленного.

Достав из сумочки телефон, Фэй набрала номер Алисы.

– Можешь уделить мне пару минут? – спросила она, когда та наконец ответила. Услышала, как Алиса колеблется. – Хотела задать тебе несколько вопросов. Поговорить начистоту.

– Подожди минутку…

Позади нее раздавались детские крики. Алиса позвала няню, закрыла дверь, и шум стал отдаляться.

– Я тебя слушаю, – проговорила она.

– Тебе известно, что произошло с Ильвой. Предполагаю, что это началось не вчера. Я хочу знать, как давно – и были ли другие.

– Фэй, я…

– Не надо лишних слов. Догадываюсь, что ты все это время знала. Все нормально. Я не ищу ссоры. Просто хочу знать правду.

Алиса долго молчала. Фэй ждала. В конце концов та глубоко вздохнула.

– Як изменял тебе с тех пор, как я познакомилась с Хенриком. Со всеми, Фэй. Он трахал все, что могло двигаться. Иногда мне хотелось сунуть это тебе под нос, чтобы ты спустилась с небес на землю, – когда ты осуждала Хенрика. И меня. Но я не стала этого делать. Я же знаю, каково это.

Алиса смолкла, осознав, что только что раскрыла всю фальшь того напускного равнодушия, которое до сих пор пыталась демонстрировать. Равнодушия, в которое Фэй никогда не верила.

Фэй вдумалась в смысл ее слов. Они не причинили ей ту боль, которой она ожидала. Скорее принесли облегчение. Где-то в глубине души она все же догадывалась.

– Сочувствую, – неуверенно пробормотала Алиса.

– Все нормально. Я так и думала.

– Ты ведь ничего не скажешь Яку об этом нашем разговоре?

– Обещаю.

– Спасибо.

– Тебе следовало бы бросить Хенрика, – сухо и деловито продолжала Фэй. – Мы слишком хороши для этих подонков – чтобы позволить так с собой обращаться. Надеюсь, когда-нибудь ты сама к этому придешь. Для меня это не было добровольным решением, но я через это прошла. А когда оказываешься по другую сторону, ощущаешь бо́льшую свободу.

– Но ведь я счастлива.

– Я тоже была счастлива. Или мне так казалось. Но время все расставит по своим местам, Алиса. Рано или поздно ты окажешься там, где я сейчас, – и ты прекрасно это знаешь.

Фэй положила трубку, не дожидаясь ответа Алисы, – знала, что той нечем возразить. В том, что она только что сказала подруге, не было ничего нового. Алиса наверняка боролась с теми же мыслями тысячу раз в день. Но это уже проблема Алисы. Не ее.

Теперь она готова к войне.

Фэй знала, что в ее арсенале есть самое мощное оружие – ее женственность. Оно заставляет мужчин недооценивать ее, считать глупенькой. У Яка нет шансов на победу. Она умнее его. Так было всегда. Просто она позволила ему – и себе – забыть об этом.

Но теперь она ему об этом напомнит. Напомнит им обоим.

Для начала важно дать ему понять, что все по-старому – что она все та же ручная Фэй, без оглядки влюбленная и наивная. Эта часть – самая простая. Эту роль она играла так долго, что знает ее наизусть.

Но втайне она создаст собственную фирму, разбогатеет и уничтожит Яка. Пока Фэй не знала, как это осуществить. К тому же предстояло решить целый ряд практических проблем. Прежде всего ей нужно жилье. Невозможно дальше злоупотреблять гостеприимством Крис. Вопрос лишь в том, где поселиться. На квартиру в центре у нее денег нет. С другой стороны, ей надо обосноваться неподалеку от садика Жюльенны. Кроме того, нужно сколотить капитал, прийти в форму, освежить свои знания финансовых рынков, создать собственную сеть связей. Тысяча задач, требующих решения. Тысяча целей, которых надо достичь, прежде чем Як будет повержен. Настроение у нее улучшилось.

– У вас найдется листок бумаги? – спросила она бармена. – И ручка?


Тот положил на барную стойку ручку и указал на стопку салфеток. Фэй составила список дел, которые ей необходимо провернуть. Закончив, позвонила Яку, чтобы заключить мир. Внутреннего сопротивления не было – ведь это всего лишь игра. Первый ход в шахматной партии. Ей нужно перемирие, чтобы собраться с силами и перегруппироваться.

Она заговорила бархатным и слегка робким голосом – именно такой муж ее и помнил.

– Я расстроилась, – сказала она. – Поэтому и вела себя так. Но сейчас поняла, что ты во многом прав. Ты простишь меня?

Она отпила глоток пива. Бокал почти опустел – Фэй сделала знак бармену, что хочет повторить.

– Понимаю, что тебе было нелегко, – ответил Як с удивлением и помпезным великодушием.

Фэй допила последний глоток пива, когда перед ней поставили новое. Она нарисовала в пене кружочек – и вспомнила тот день, когда Крис нарисовала сердечко на запотевшем бокале…

– Это правда. Однако это меня не извиняет. Но сейчас я возьму себя в руки. Ради Жюльенны. И ради тебя. Мать твоей дочери не должна вести себя недостойно и выпрашивать денег. Даже не понимаю, что на меня нашло. Я просто… сама себя не узнаю.

Фэй замолчала, ломая голову, не переборщила ли. Однако Як лишь услышал подтверждение тому, что думал сам, – что он прав, а она не права. Як хотел видеть себя героем, оставаться на высоте. Теперь она даст ему возможность еще больше утвердиться в этом образе самого себя – как всегда делало все его окружение.

– Ну ладно, ничего. Просто постарайся быть… немного посговорчивее, – сказал Як.

Положив трубку, Фэй допила пиво и заказала себе еще. Теперь никто не сможет ей указывать. Она начала хихикать и никак не могла остановиться, опьяненная алкоголем и свободой.

Красная двухэтажная вилла постройки двадцатых годов располагалась в идиллическом коттеджном поселке Эншеде. Открыв зеленую калитку, Фэй пересекла ухоженный садик и позвонила в дверь.

Ей открыла женщина с высокими скулами и седыми волосами, собранными в узел на затылке, в брюках и в джемпере-поло. Осанка у нее была прямая, почти военная. Женщина протянула узловатую руку.

– Керстин Теллермарк. Проходите, – сказала она и отступила в сторону.

Вслед за ней Фэй прошла через небольшую прихожую с черно-белыми фотографиями по стенам в уютную гостиную. На стенах, обклеенных коричневыми обоями, красовались старинные картины с морскими пейзажами, у одной стены стоял продавленный диванчик, а в углу – пианино.

– Как тут красиво! – воскликнула Фэй. Она говорила совершенно искренне.

– Немного старомодно, – проговорила Керстин извиняющимся тоном, но Фэй заметила, что той приятна похвала. – Хочешь кофе?

Фэй покачала головой.

– Ну хорошо. Стало быть, вы будете жить здесь вдвоем с дочерью?

– Да. Ее зовут Жюльенна. Ей четыре года.

– Развод?

Фэй кивнула.

– По обоюдному согласию?

– Нет.

Керстин приподняла брови.

– У тебя есть работа?

– Пока нет. Но я ее найду. Я… я училась в Торгово-экономическом институте, мне просто нужно прий-ти в себя.

Керстин поднялась и повела Фэй на второй этаж. Там была небольшая общая комната и две спаленки. Как раз то, что ей нужно.

– Пять тысяч крон в месяц.

– Я согласна.





* * *


Два дня спустя произошел переезд. Крис помогала ей. Керстин стояла на лестнице, сложив руки на груди, и наблюдала, как они заносят на второй этаж три картонные коробки, в которых помещалось все имущество Фэй. Бо́льшую часть своей одежды она продала в одном из дорогих магазинов секонд-хенд на Карлавеген, чтобы выручить немного денег.

Ей больше не хотелось получать что бы то ни было от Яка. Только отобрать у него все. Так куда веселее.

Когда Крис уехала, Керстин постучалась в дверь. Фэй, которая как раз распаковывала свои вещи, предложила ей зайти, но та осталась стоять на пороге.

– А дочь, о которой ты говорила, – где она?

– Она пока у папы, приедет в середине недели, – ответила Фэй, вешая на плечики блузку.