Золотая клетка

– Душ?

– Да. Душ. Если мы ляжем в постель, я не желаю, чтобы от тебя пахло перегаром.

Як покраснел до ушей, и Фэй пришлось сдержать улыбку, когда он выбежал из комнаты и пошел в ванную. Пока принимал душ, Фэй поставила свой ноутбук на полку напротив кровати и включила веб-камеру.

Вернувшись в комнату, Як улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, однако Фэй ничего не почувствовала. Переспать с ним – всего лишь средство. Способ достижения цели.

Потом они лежали рядом в постели, тяжело дыша. В его глазах мелькнула надежда.

– Что бы ты сказала, если б я оставил Ильву и вернулся к тебе?

– Не получится, Як.

– Но ты ведь простила меня?

– Если я простила тебя, это еще не значит, что я хочу снова жить с тобой.

– Я мог бы стать инвестором «Ревендж», помог бы тебе вести дела… Фирма растет – ты уверена, что справишься со всем сама? В смысле – у меня гораздо больше опыта управления предприятием, чем у тебя. Одно дело – придумать стартап, другое – управлять предприятием на долгосрочную перспективу. Ты все сделала прекрасно, но теперь, как мне кажется, пора доверить дело профессионалу.

Этот убогий маленький человечек, которого она выкинула из его собственной фирмы, по-прежнему думает, что может крутить ею как хочет…

Фэй заставила себя сохранять спокойствие. Сосредоточиться на цели.

– Мне не нужны новые инвесторы, – ответила она. – По поводу «Ревендж» можешь не волноваться.

– Я просто хотел защитить тебя и Жюльенну. Позаботиться о вас.

«Тебе следовало бы позаботиться о том, чтобы защитить самого себя, – подумала Фэй. – Ходить и оглядываться. Спать с открытым глазом. Тебя я уже размазала. Осталась только Ильва».

– Тебе лучше уйти, Як, – сказала она.

– Ты сердишься?

Снова этот щенячий взгляд – но он уже утратил привлекательность.

– Вовсе нет. Но завтра утром у меня совещание; к тому же я не хочу, чтобы Жюльенна застала тебя здесь. Это совершенно собьет ее с толку, ты же понимаешь.

– Ей тоже будет хорошо, если мы снова станем одной семьей.

– Мы были семьей, Як. Твоя проблема в том, что когда у тебя есть семья, она тебе становится не нужна. Поезжай домой к своей беременной женушке.

Она повернулась к нему спиной. Як собрал свои вещи и ушел.

Когда он уехал, Фэй достала компьютер, посмотрела записи этого вечера, выбрала сцену, где Як ласкал ее между ног. Груди выглядели великолепно, когда она лежала на спине, постанывая от наслаждения. Сделав несколько довольно размытых снимков, где ее невозможно было бы идентифицировать, Фэй создала анонимный аккаунт в Gmail и послала три фотографии Ильве, снабдив их одной-единственной фразой:

«Твой муж знает, как удовлетворить женщину».



Фэй сидела в своем офисе, когда туда ворвался Як – лицо раскраснелось, пот катит с него градом. Он кричал так, что его было слышно на весь офис, и из-за мониторов повысовывались любопытные головы. Фэй мысленно улыбнулась. Як был так предсказуем…

– Какого черта? Что ты себе позволяешь?

Он орал так, что слюна брызгала изо рта. Фэй не испугалась. Бояться Яка она перестала давно. Как и мужчин вообще.

– Зачем ты это сделала, черт подери?

– Не понимаю, на что ты намекаешь, – ответила она, догадываясь, что Як ей не поверит.

Однако это было частью игры. Фэй хотела, чтобы он все узнал. Она медленно поворачивалась взад-вперед на вращающемся кресле за красивым офисным столом. Это был дизайнерский стол от Арне Якобсена, который обошелся ей около ста тысяч крон. Старый, поеденный молью стол Ингмара Бергмана мог пойти покурить в сторонке. Да и сам Бергман мог нервно покурить – мужчина, постоянно окружавший себя женщинами, чтобы обвинять и подавлять их. Не мужчина, а ходячее клише.

Як наклонился вперед над крышкой стола – его ладони оставили на полированной поверхности влажные следы. Фэй не отодвинулась – спокойно смотрела Яку в глаза, разглядывала его одутловатое, постаревшее лицо, ощущала запах давно выпитого вина и виски и мысленно удивлялась, что же она когда-то в нем нашла. Когда они познакомились, он читал книги Ульфа Лунделля[24]. Надо было сразу обратить внимание на предупредительные сигналы.

– Не знаю, зачем ты все это затеяла, Фэй, но я тебя размажу. Отберу у тебя все. Ты – жалкая шлюха, которую я подобрал в канаве и сделал человеком. Все узнают, кто ты такая и откуда взялась. Я знаю больше, чем ты думаешь, сучка проклятая! И я сделаю все от меня зависящее, чтобы забрать у тебя Жюльенну!

Почувствовав на лице его слюну, Фэй медленно подняла руку и утерлась тыльной стороной ладони, отметив боковым зрением, как к ним приближаются два охранника.

Теперь она, отшатнувшись, закричала:

– Что ты делаешь? Як, прекрати! Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Когда в офис ввалились охранники, она громко всхлипнула и кинулась им навстречу. Як уставился на двух высоких светловолосых парней в униформе «Секуритас». На мгновение казалось, что он кинется на них. Но потом сделал глубокий вдох, обезоруживающе поднял руки и расплылся в широкой улыбке.


– Это всего лишь недоразумение. Ничего страшного. Просто не сошлись во мнениях. Я уйду сам, уже ухожу…

Он попятился к двери. Фэй отступила к кабинету директора по маркетингу, тревожно поглядывая в сторону Яка, в то время как несколько человек ее сотрудников окружили ее, заслоняя собой. Лучше и быть не могло!





* * *


Вернувшись домой после сцены с Яком, Фэй почувствовала, что невероятно устала. В квартире было пусто. Керстин забрала Жюльенну из школы, и они в очередной раз отправились в какой-то музей.

В последнее время Керстин стала тревожиться за Жюльенну. Если раньше девочка была открытой и бойкой, то теперь все больше замыкалась в себе. Учителя в школе отмечали, что на переменах она по большей части стоит в одиночестве. Но Фэй не разделяла беспокойства Керстин. В Жюльенне она узнавала себя – тоже всегда держалась особняком.

Письма от отца стали приходить все чаще. Фэй по-прежнему не открывала их. Мысленно она благодарила судьбу, что никто пока не откопал этой связи. Дело было громкое – в первую очередь потому, что ее отца осудили, хотя тело матери так и не обнаружили. Суд счел, что есть много других оснований. Медицинские карточки, в которых были зарегистрированы все травмы матери. Кровь. То, что все личные вещи мамы остались на месте. Решение суда было единогласным – пожизненный срок.

Фэй налила себе бокал вина, села за компьютер и открыла почту. Двадцать новых сообщений от Ильвы. Она удалила их все – ее не интересовало, что та хочет сказать ей. Открыв верхний ящик стола, достала флэшку, на которую скопировала файл с кей-логгера. Он сослужил ей хорошую службу. Теперь она не знала, сохранить ее или просто выкинуть.

Повертев флэшку между пальцами, Фэй сообразила, что так и не просмотрела другие папки, которые скопировала наудачу, – компромата на Яка и без того оказалось достаточно. Вставив флэшку в компьютер и потягивая вино, она смотрела, как на экране появляются файлы. Стала щелкать по ним мышкой, однако ни один файл не вызвал у нее интереса. Скучные финансовые документы, договора, презентации в «Пауэр-пойнте». Тоска зеленая. Последняя папка называлась «Домашнее хозяйство». Фэй открыла ее, несмотря на неинтересное название. А дальше с нарастающим ужасом осознала, что там содержится, и бокал с «Амароне» выскользнул у нее из рук.

Фэй уставилась на осколки, на красное пятно, растекавшееся по полу, понимая, что ей придется не просто раздавить Яка, а обезвредить его навсегда.

Выждав несколько дней, Фэй позвонила Яку. Теперь у нее созрел новый план. Рыдая в трубку, она просила прощения, хотя на самом деле ей хотелось разорвать его в клочья, попинать ногами его бесчувственное тело, плюнуть на его могилу.

Як не устоял перед ее слабостью. Ему нужно было ее преклонение, а она дала ему то, чего он хотел.

Постепенно Фэй снова втерлась к нему в доверие. Як оказался человеком бесхитростным и дал себя обмануть. Она лишь жалела, что не обнаружила этих его качеств раньше.

Хотя Фэй надеялась, что это никогда больше не понадобится, она снова переспала с ним. Это было труднее всего. Сыграть наслаждение, когда все ее существо содрогалось от ненависти и отвращения, когда все сознание было переполнено образами его чудовищного преступления.

Порой Як плакал во сне. Его телефон на ночном столике то и дело загорался именем Ильвы на дисплее. Она не вытолкала его взашей. Теперь ей приходится просить и умолять. Пока она готовилась родить их дочь, Як спал с другой женщиной. Как он делал и тогда, когда родилась Жюльенна.

Фэй удалось упросить врача выписать ей «Стилнокт». Пока Як крепко спал, она взяла его компьютер и провела необходимый поиск. Иногда ей казалось, что все слишком просто. Однако она понимала, что легко не будет. И что придется заплатить высокую цену. Возможно, слишком высокую. Но она такова, какова есть, а учитывая преступление Яка, любая месть казалась ей слишком мягкой.

Пока тьма спускалась на ее спальню, Фэй вспоминала порой снежинки за окнами кабинета в башне, то ощущение свободного полета. Чувство свободы и плена. Порой ей не хватало кабинета в башне. Но по своей золотой клетке она точно не скучала. Иногда думала об Алисе, которая предпочла оставаться в ней добровольно. Однако существовала часть жизни Алисы, о которой ее муж Хенрик не подозревал. Например, что Алиса стала одним из инвесторов «Ревендж» и теперь не менее состоятельна, чем он. Или что она попросила у Фэй телефон Робина и встречалась с ним раз в неделю, когда Хенрик думал, что его жена ходит на пилатес.

Фэй считала, что Алисе все это на пользу. Когда сидишь пленником в золотой клетке, надо иногда немного отвлечься, чтобы выдержать такую жизнь.

Когда начало светать, Фэй внимательно оглядела Яка, просыпающегося с тяжелой головой после виски и снотворного.

– На следующей неделе мне придется уехать в командировку, – сказала она. – Сможешь посидеть с Жюльенной?

– Конечно.

Як улыбнулся, считая, что она смотрит на него с нежностью. Но ее взгляд означал прощание.



Фьельбака – тогда

Я отложила телефон. Приговор вынесен, я свободна. Впервые в жизни. Раньше мне никогда не доводилось переживать это чувство – я и не знала, на что оно похоже. Но теперь мне казалось, что я буквально парю над землей. Я чувствовала себя сильнее, чем когда бы то ни было.

На суде я не присутствовала – меня сочли слишком юной. Однако я представляла себе папу – как тот сидит на суде в том же костюме, который надевал на похороны Себастиана. Его вспотевший затылок – как он тянул себя за воротник рубашки, ерзал на стуле в тихом бешенстве, загнанный в угол, как никогда ранее. Его плен стал моей свободой.

В глубине души я чуточку волновалась, что его не осудят. Не увидят в нем зверя, а только жалкого убогого мужчину. Но технических доказательств оказалось более чем достаточно. Даже без маминого тела.

Его осудили, и ему предстояло отбывать суровое наказание.

Я знала, что поселок торжествует. За ходом процесса следили все. Ужасались, сплетничали, шушукались в проходах продуктового магазина, останавливались посреди площади на своих машинах, опускали стекла и охали, обсуждая бедняжку…

Однако я – вовсе не бедняжка. Я сильней их всех. Более всего мне хотелось остаться жить в своем доме после того, как отца задержали, но кто-то решил мне это запретить. Учитывая полное отсутствие родственников и друзей, мне пришлось переехать к пожилой паре, жившей по соседству. Они разрешали мне находиться в своем доме, сколько я хочу, лишь бы я приходила к ним ужинать и ночевать.

Последние месяцы превратились в сплошное ожидание. В школе меня все оставили в покое. Когда я шла по коридору, они расступались, словно я была Моисееем, разделившим Красное море. Они были очарованы мною, но избегали меня. Люди любят находиться рядом с чужим горем и чужой трагедией, но до определенных пределов. Я же давно вышла за все пределы.

Но теперь я наконец-то свободна. А он пусть сгниет в аду.

Дождь лил как из ведра. Глаза были словно засыпаны песком, голова разламывалась. Фэй мечтала лишь об одном – спать. Она дважды набрала номер Жюльенны, потом Яка. Ответа не было. Администратор отеля подошел к ней и сообщил, что ее ждет такси. Поблагодарив, она взяла свой чемодан и начала набирать номер полиции. Как раз в тот момент, когда она плюхнулась на заднее сиденье, ей ответили.

– Полиция. Я вас слушаю.

– Человек пропал, – сказала Фэй.

– Понятно, – спокойно ответила женщина на другом конце провода. – Кто именно?