Звездный волк

Мужчина тоже схватился за грудь и прохрипел:

– «Скорую» ей надо! Не успеет, это уже третий инфаркт с тех пор, как ты исчезла! Он вытащил откуда-то из кармана затёртый мобильник и стал дрожащими руками, не попадая на кнопки, набирать номер «Скорой помощи». Лера умоляюще глянула на Славу, как будто прося сделать что-то, и он решился. Отодвинув жену, он наклонился над лежащей женщиной и, расстегнув ей воротник, незаметно сунул туда медицинского биоробота. Слизняк сразу оживился, присосался к коже и пополз в область сердца, деловито запуская туда тончайшие волоски тяжей. Женщина вздохнула, и синюшный цвет её лица сменился на розоватый. Она задышала ровнее, и пульс стал более ровным и сильным. Слава ещё раз пощупал её руку и остался доволен – они успели. Теперь биоробот залечит её инфаркт, очистит сердце, и она будет куда здоровее, чем раньше. Если уж слизняк брался лечить, то устранял все болезни, которые мог найти. От кариеса до рака.

Лерин отец, широко раскрыв глаза, смотрел за манипуляциями своего зятя и, попытавшись что-то сказать, замолк, натолкнувшись на взгляд дочери:

– Пап, не спрашивай. Всё будет хорошо. Теперь она выздоровеет. Слав, какой ты молодец, что его взял.

– Честно говоря, я ожидал что-то подобное, – усмехнулся Слава. – Ну что же, будем знакомиться, но только после того, как положим Марию…

– Михайловну! Ты что же, дочка, не сказала, как зовут мать?

– Марию Михайловну куда-нибудь на диван. Тут и холодновато, и жёстко.

– Я сама! Давайте, я сама! – открыла глаза женщина. – Мне уже лучше! Я в обморок упала, да? Доченька! Как я тебя ждала! Мы все морги, все больницы объездили! Даже на телевидение обращались! И всё бесполезно. А это кто с тобой? Такой красивый парень!

– Это мой муж, мам. Слава.

– Слава? Ой как здорово! Сейчас я встану, сейчас… Вась, ну подал бы руку, вечно ты как истукан стоишь! Никакого воспитания!

– Узнаю маму! – усмехнулась Лера. – Сейчас начнётся, держись!

– Сейчас я на стол соберу! Ой, какая радость! Дочка, дай я тебя прижму к себе! Так соскучилась! Какая ты стала красавица! Какая нарядная! Посидите, сейчас я на стол соберу! Отец, сбегал бы в магазин, что ли? На стол поставить нечего! Дочь с зятем пришли, а у нас шаром покати! Давай, давай, по-шустрому! Сходи в супермаркет на углу, тут в нашей «Ни рыбе, ни мясе» товар залежалый! Видать, как с оптовки списывают просроченное, так они и покупают. Ты повкуснее чего купи, все-таки дочь нашлась! Надо отпраздновать! И позвони Коленьке, пусть тоже порадуется! Он теперь ведь у нас офицер, старший лейтенант, тут служит, на окраине, что-то там по химии, что ли. Инженер защиты! Может, отпросится? Суббота всё же, выходной! Может, и у них выходной!

– Мать, ты дашь слово сказать-то?! – усмехнулся Лерин отец. – Вот Трындычиха! Где деньги взять, из стола, или, может, немного потратим те, что на квартиру приготовили? Потом оплатим за коммуналку. Успеется.

– Возьми, возьми Вась! Оттуда возьми! Радость-то какая! Ой, не могу оторваться от тебя! – женщина обняла Леру, прижалась к ней, и по её щекам текли слёзы. Лера тоже плакала, и Слава усмехнулся. Он практически не видел её слёз даже тогда, когда она была исполосована до костей когтями монстра и истекала кровью на бойцовской арене. А тут…

Слава вышел в прихожую следом за мужчиной, надевавшему ботинки, и, подойдя к нему, протянул три купюры по пять тысяч:

– Вот, возьмите что-нибудь повкуснее и подороже. Не стесняйтесь. Денег у нас хватает. Потратьте всё на самое дорогое и вкусное, порадуйте Марию Михайловну, хорошо? Купите что она любит! – Он подмигнул мужчине, и тот понимающе кивнул головой и улыбнулся: – Куплю!

Мужчина исчез за дверью, а Слава вернулся к сидевшим в обнимку Лере и матери. Они подняли заплаканные лица, и мать снова сказала:

– Какая ты, дочка, молодец! Такого мужа отхватила! Сейчас сядем за стол, и всё расскажете мне: где ты была эти годы, что с тобой случилось, как ты жила всё это время!

– Да я-то что, как вы тут без меня жили? – улыбнулась Лера.

– Плохо, дочка. Я все глаза выплакала, постарела… Папка весь испереживался. Коленька только успокаивал нас. Говорил, мол, и через двадцать лет люди находятся! Вон, из чеченского плена даже возвращаются! И ты вернёшься! Надеждой и жила. Ну, пошли, поможешь мне накрыть на стол. Сейчас я скатерть достану новую, тебе в приданое готовила, думала, на свадьбе погуляю, а вишь, как вышло-то. А ты, Слава, посиди пока тут, телевизор включи – сегодня суббота, может, что-то дельное показывают. Хотя чего у них дельного, одни убийства да аварии. Включать не хочется…

Женщина ушла, увлекая за собой Леру, а Слава откинулся на спинку дивана и замер, прикрыв глаза.

В ухо заговорила Наташа:

– Ух! Это же прямо-таки сериал какой-то! Я чуть не заплакала! Мамка у Леры такая хорошая, такая добрая! И папка молодец! Ты раскрыл себя? Слизняка ей навесил? Как будешь выкручиваться?

– Выкручусь как-нибудь, – усмехнулся Слава, – не из таких передряг невредимым выходил.

– Ну-ну, смотри, тебе жить.

– А что, надо было смотреть, как она умирает на полу перед Лерой? – хмыкнул Слава. – Хорошенькое дело было бы: приехали, а вместо радости похороны. Нормально всё будет!

В прихожей кто-то завозил ключом в замочной скважине, Слава вышел в прихожую помочь отнести покупки и увидел, как в дверь осторожно заходит Лерин отец, придерживаясь за косяк. В руках у него ничего не было, и, подняв глаза, он с болью в голосе сказал Славе:

– В милицию надо! Ограбили меня! Трое уродов бейсбольной битой по голове стукнули – в подъезде были. Я их не знаю. Проходил мимо, они стояли, семечками сорили на пол. Я сделал замечание, они обматерили, а когда проходил мимо, ударили, и я упал. Обшарили карманы и все деньги забрали. Очнулся на полу, вот и сюда… Тошнит меня! – он снова схватился за косяк, пошатнувшись и прижав руку к солнечному сплетению.

Слава, выругавшись про себя, достал из внутреннего кармана ещё одного слизняка, активировал его, нажав на красное пятно у вершины овального «панциря», и подсадил на шею мужчины. Тот вздрогнул, но Слава его успокоил:

– Это такая лечебная штука, не беспокойтесь, сейчас будет легче. Не надо никакой милиции, пошли, посмотрим, где эти уроды.

– Да они сбежали уже небось! Извини, все твои деньги прогадил…

– Плевать на деньги! Денег завались. Пойдёмте, надо найти ублюдков, рупь за сто, они сейчас где-то в магазине ошиваются, бухло покупают!

Мужчина выпрямился и быстро пошёл по лестнице вниз, Слава накинул куртку и зашагал следом. На площадке первого этажа и правда было наплёвано, валялись семечки и было накапано кровью, видимо, при падении мужчина ударился о лестничную ступеньку. А может, с разбитой битой головы накапало. Слава мельком глянул на место происшествия и заторопился дальше.

– Где тут у вас алкаши со шпаной ошиваются? Есть тут какая-нибудь тошниловка?

– Есть. Магазин «Полосатый», так его у нас прозвали. При Андропове магазинов, торгующих водкой, было мало, все наперечёт и всем прозвища давали. Вот этот стал «Полосатым», когда его покрасили какими-то полосами. Так и повелось. Там вечно вся шпана ошивается!

Они шли минут пятнадцать под пронизывающим, уже зимним ветром, несущим снежную крупу вдоль мостовой. Ветер так завывал и пытался забраться под куртку Славы, что казалось, он хочет отомстить за все те годы, когда не мог добраться до его тела.

Лерин отец возбуждённо крикнул:

– Вон, вон один из них, у входа стоит! – И попытался показать рукой на супостата, но Слава перехватил его руку и отвёл отца в сторону, к киоску союзпечати, с входом, частично занесённым грязью и мусором от стихийной свалки, образованной между домами их жильцами.


Они постояли минут десять, переминаясь с ноги на ногу, пока из магазина не вышли ещё двое парней с большими сумками, в которых угадывалась батарея бутылок и закусь.

Лерин отец порывисто попытался кинуться за ними, но Слава остановил:

– Идите домой. Всё. Я сам с ними поговорю. Идите! Я скоро.

– Ну как же ты один?! Так нельзя! Я должен тебе помочь, обязательно должен!

– Идите, говорю! Всё будет нормально. Идите к дочери, скажите, я скоро буду. И не говорите им, что случилось, просто упали, и всё. И не снимайте ту штуку, что я вам прицепил, она вас вылечит. Ну всё, всё, уходите! – заторопился Слава, видя, что парни собираются скрыться за углом.

Оставив мужчину на месте, он быстрым шагом бросился за уходящей шпаной и успел увидеть, как они заходят в один из двухэтажных домов рядом с магазином, такие дома ещё зовут жактовскими, что-то вроде двухэтажных бараков, сохранившихся ещё со сталинских времён. Жили в них обычно «дети рабочих окраин», пенсионеры и неимущие, которым некуда деваться и о ком государство давно и крепко забыло как о пережитке прошлого. Естественно, многие из квартир в таких домах служили притонами для местной шпаны, благосклонно принимая кого хошь, если поставят поллитру

Слава заскочил в подъезд и услышал, как хлопнула дверь на втором этаже, впуская бандитов. Там было две квартиры. Одна более-менее чистая, с дверью, на которой почему-то были наклеены обои, изрисованные скабрезными картинками и исписанные матерными словами, и вторая – с драной, висящей лохмотьями обивкой и окурками возле порога. Он выбрал эту дверь.

Посмотрел – кнопка звонка была вырвана. Висели только два оголённых провода. Он попробовал их соединить, но никакого эффекта не добился. За дверью слышались голоса, и Слава постучал в неё кулаком. Голоса затихли, и острожный голос парня вкрадчиво спросил:

– Кто там? Чо надо?

Тогда Слава, не теряя времени на долгие объяснения, ударил в дверь возле замка всей массой своих ста двадцати килограммов костей, мышц и крепчайших жил, вышибив замок и снеся того, кто там курлыкал за дверью, как ураган сносит картонные домики.

Не мешкая, он перешагнул порог и обнаружил копошащегося на полу парня в незастёгнутой куртке, одного из тех, на кого показал отец Леры. Сумки, которые они притащили из магазина, ещё стояли у порога, а из квартиры в заплёванную прихожую выбежали несколько парней, среди которых были и те, был с этим шпанёнком. Всем было лет по девятнадцать-двадцать. Самый гопнический возраст. Позже они уже спиваются, садятся или погибают в своих разборках.

Слава спокойно осмотрел замерших от удивления бандитов и негромко спросил:

– Это вы полчаса назад ограбили мужика в подъезде дома? Ударили его битой по голове?

Один из тех парней, за кем шёл Слава, истерически крикнул:

– Да пошёл ты… Пацаны, это не мент, валим его и сваливаем отсюда!

Слава встретил его мягким движением, отводя в сторону так, что тот стал падать на спину, на подставленное колено. Глухо хрустнул позвоночник, и парень застыл на полу, потеряв сознание. Боец сделал ещё шаг, и шпана, привыкшая со спины расправляться с пожилыми пенсионерами и зажимать в углу очкастых «ботанов», вымогая у них деньги, узнала, что такое настоящий, жёсткий удар.

Через пять секунд на ногах остался только один, сразу после начала событий бросившийся к балконной двери через обездвиженные тела своих подельников, но открыть её не успел. Слава сломал ему шею ударом сзади. Остальные лежали не шевелясь – жестокие удары тренированного, могучего бойца не оставили им никаких шансов. Двое сразу умерли с разбитой печенью, двое ещё дышали, и Слава, подойдя к ним, крутнул их шеи, выламывая позвонки. Лёгкий хруст – и всё закончено. Осталось добить того, в прихожей, и Слава шагнул на выход, когда обнаружил в комнате стоящего в проходе Лериного отца. Тот с ужасом смотрел на бойню, открыв рот, и Слава с досадой сказал:

– Ну зачем, зачем вы?! Я же сказал: не надо за мной ходить! Я сам!

– Я… это… помочь! – с испугом сказал тот, глядя, как к его ноге в ботинке крадётся струйка тёмной крови, выбегающая изо рта одного из убитых парней. Слава подтолкнул мужчину назад и вывел на лестничную площадку:

– Стойте здесь. Я сейчас!

Вернувшись, он свернул голову последнему оставшемуся в живых покалеченному бандиту, осмотрел комнату. На засаленной постели лежала баба неопределённого возраста, в грязном халате, из-под которого торчали дряблые ноги с торчавшими венами, покрытые старыми и новыми синяками. Она крепко спала, источая тяжелейший перегар сивухи и пива. Слава не стал её трогать и вышел к ожидавшему его мужчине. Подтолкнув в спину, направил его вниз по лестнице, и скоро они шагали по посыпанной снежком улице от нехорошего дома.

Через метров пятьсот мужчина нерешительно спросил:

– А сумки-то не забрали. Они твои деньги потратили… Может, надо было забрать?

– Чёрт с ними, – криво усмехнулся Слава. – Это им на поминки. Это… Василий?.. Ага, Макарович, как Шукшин. Легко запомнить. Так вот, Василий Макарович, тут ни-че-го не было, вы нигде не были, никуда не ходили, и ничего не случилось! Марии Михайловне ничего не говорите. Ведите меня к супермаркету, сейчас наберём всякой всячины – и домой!

– Тут квартала три, – несмело сказал Лерин отец, – сейчас быстро добежим!

– Давайте-ка по-другому, – не согласился Слава. – Вы сейчас не очень хорошо себя чувствуете, так что… – Он махнул рукой проезжающему мимо такси, тот остановился, и после коротких переговоров они уже ехали в салоне девятки, с криво торчащими на крыше шашечками, выцветшими от долгого использования.

Слава глянул в окно и усмехнулся: чуть не каждая вторая машина была такси. Как только народ нищает, ему не остаётся ничего другого, как зарабатывать извозом, благо теперь в каждой семье хоть какая-то машинёшка, да имеется.

Ещё минут через сорок Слава уже расплачивался с водителем, стоя у подъезда пятиэтажки. Подхватив тяжеленные сумки, они затащили их наверх, в квартиру, под восторженные восклицания Лериной матери и улыбку Леры.



– Так куда же ты пропала, дочка? – озабоченно спросила женщина, подливая Славе кипятка из блестящего чайника. – Что с тобой было эти годы?

Лера, расширив глаза, посмотрела на мужа, выручай мол, и сделала вид, что занялась бутербродом с красной икрой, сосредоточенно запихивая его в рот.

– Её сбила машина, – пришёл на помощь Слава, – увезли в больницу, но не в городскую, а почему-то в областную. А потом увезли куда-то. Она не помнила ничего вообще, и память стала возвращаться только в последние месяцы! Вот как вспомнила, сразу и приехала.

– А ты где её встретил? – настороженно спросил Лерин отец. – Чем ты занимаешься?

– Я работаю в одном военном ведомстве, в «ящике». Извините, не могу рассказывать о своей работе, – смущённо улыбнулся Слава. – Живём мы далеко отсюда. У нас всё хорошо. А встретил где? Случайно. За границей. Она там работала в одном месте, ну мы и полюбили друг друга. Потом поженились. Вот и всё.

– За границей?! – охнула женщина. – А где за границей?! Я видела передачу, так там девушек воровали и переправляли в гаремы! Ой, Лерочка, бедная, неужели?!

– Мам, перестань! Что было, то прошло. Вот она я, живая и здоровая! Чего ещё-то? Давайте не будем обо мне. Расскажите лучше, как вы тут жили? Что в городе делается?

– А что делается… Хуже всё делается. Шпана одна бегает! – Отец Леры многозначительно посмотрел на Славу, сосредоточенно размешивающего сахар в чашке чая. – Живём, доча. Я работаю там же и так же… Мамка вон не работает, на инвалидность вышла, по сердцу. Коля служит, кстати, я ему позвонил, скоро прискачет! Рад он просто не знаю как! Вот так и живём… А вот и Коля! – Во входной двери щёлкнул ключ, и в квартиру ворвался мужской вариант Леры, только выше её ростом и помассивнее: