НЕ ВЕРЬ... НЕ БОЙСЯ... НЕ ПРОСИ...(СИ)

====== ГЛАВА 45 Дьявольский план ======
 На седьмой день пути, на подходе к замку Лестрейнджей, замерзших путников встретил влажный, пронизывающий ветер с океана. Парни зябко кутались в мантии, дрожа от порывов ледяного ветра. Существенно изменился и окружающий пейзаж. Теперь до самого горизонта во все стороны тянулось каменное плато, растительность была скудной. Местность, где находился родовой замок Лестрейнджей, была наименее населенной и совершенно бесплодной частью магической Шотландии. Всю ее территорию занимала каменная возвышенность и горы Изгнания, оградившие, подобно стражам, западные берега страны и где–то в этих горах была затеряна крепость, выстроенная еще в период магических войн 11–12 столетия. Цитадель Лестрейнджей была почти такой же древней, как и Хогвартс, и такой же неприступной. Путь становился все труднее, дома магов больше не попадались на пути, и парням приходилось ночевать на каменной равнине, в палатке, продуваемой всеми ветрами. Юные маги все выше и выше поднимались по безлюдному плато и, наконец, оказались у подножия горной гряды, тянувшейся вдоль океанского берега. Дальше дорога шла по дну ущелья, такого глубокого, что в него никогда не заглядывали лучи солнца, пока не терялась окончательно среди хаотического нагромождения базальтовых форм. Черная твердь окружала со всех сторон, она была гладкой, как полированная поверхность драгоценного камня. Лишь в одном направлении нарушалось безрадостное однообразие здешнего пейзажа – темные небеса смешивались с багровым заревом, висевшим над горизонтом, и на фоне этого зарева можно было различить темный силуэт, похожий на скалу или замок. Сверившись с картой и убедившись, что они достигли своей цели, юные маги двинулись к далекому замку с мыслями о том, что их там ожидает, смогут ли они выполнить задание, и вернутся ли живыми. Вскоре парни поняли, что черное, гладкое плато обрывается в той стороне, куда они шли, а замок стоит на самом краю пропасти, над которой висел багрово–кровавый туман, при виде на которой накатывали тошнотворные волны страха, а сердце болезненно сжималось от тревожных предчувствий. Чувство расстояния оказалось ошибочным, и замок находился значительно дальше, чем казалось вначале. Может быть сам воздух этого зловещего места искажал перспективу, может быть зеркальная твердь под ногами сыграла злую шутку со зрением, во всяком случае двум агентам Ордена Феникса понадобилось несколько часов, чтобы добраться до подножия гигантской скалы, имевшей почти правильную коническую форму. Представшая их взгляду темная крепость была воплощением суровости и могущества древнего рода Лестрейнджей. Подавленный, но пока не утративший надежды, Поттер обратил свой взор к замку. Казалось, гигантская черная капля упала когда–то с небес и застыла, не успев растечься по гладкой каменистой поверхности. Одним своим краем скала нависала над пропастью, а к замку вела извилистая дорога с множеством длинных, пологих ступеней. По обе стороны дороги были видны ряды столбов с каменными изваяниями на вершинах, выполненными с нечеловеческим совершенством. Среди столбов шевелилось то, что парни поначалу приняли за клубки черных лоснящихся змей. Приблизившись, они увидели извивающиеся языки холодного черного пламени. Замок на краю бездны представлялся местом ужасных чудес, от него веяло неведомой опасностью, а окружающая местность пугала мертвящим однообразием, господствовавшим здесь. Крепость поразила Гарри своей неприступностью и мрачностью, никогда ранее он не видел творение рук человеческих, лучше защищенного от человеческих же посягательств. Для Поттера осталось загадкой, как был выстроен замок, на поверхности которого не было ни одного стыка. Оставалось лишь теряться в догадках относительно того, как на самые вершины скал, по узкой тропе, вившейся над бездонной пропастью, могли быть доставлены гигантские камни, из которых были сложены стены и башни этого неприступного сооружения. Только ряды треугольных окон, обращенных острым углом книзу, выдавали в этой мрачной крепости чью–то обитель. Но не этим темный монолит поразил воображение двух юных магов. Гораздо более странной оказалась пропасть, открывшаяся их взору. Край черного плато обрывался вниз отвесной стеной, уходившей в бездну. Гарри ошибся, приняв свечение над пропастью за багровый туман. Кроваво–красным было само пространство этой бесконечной и бездонной дыры, словно являющейся дорогой в ад. Замок стоял несокрушимый и безмолвный, как бастион на краю мертвой Вселенной, у распахнутых ворот преисподней. Поттер никогда не был малодушным или робким, но сейчас его потрясло и подавило величие того, что таинственно и безразлично, как сама вечность, противостояло теперь его жалкой, краткой и почти беззащитной жизни. Драко с не меньшим трепетом взирал на цитадель своих родственников, где ему пришлось побывать всего один раз, в детстве. Тогда возле замка еще не были возведены антитрансгрессионные чары, и их семья прибыла в цитадель, сразу оказавшись за стенами, и юный Малфой не видел этого гротескного сооружения со стороны. Сейчас же магическая крепость произвела на него не менее угнетающее впечатление, чем на Поттера. От самих стен замка веяло могильным холодом. Собравшись с духом, терзаемые мрачными предчувствиями, юные маги стали медленно подниматься по дороге, спиралью обвивавшей скалу. Почти все силы ушли на подъем. Драко пришлось особенно трудно, но Гарри на этот раз его не торопил и сам при любой возможности останавливался, чтобы потянуть время. За разом раз, оказываясь на краю пустоты, Малфой бросал взгляд вниз, в багровую бездну, и ему становилось не по себе. Скала оказалась невероятно высокой, а подъем крутым и сложным, замок же вблизи стал похож на город, расположенный внутри крепостных стен. Очертания его башен, мостов и арок дрожали, словно были сотканы из миражей, но даже то, что не ускользало от взглядов двух агентов, напоминало зыбкие видения вымершего мира, запутавшегося в тысячелетней паутине. Странная, немыслимая, извращенная архитектура, жуткие барельефы и статуи горгулий, несоразмерные части, соединенные маниакальным творцом в дисгармоничное и упадочное целое. Создатели цитадели постарались, чтобы их творение на скале угнетало любого пришельца, как кошмарный сон, оставивший след в реальности. Поднявшись, наконец, к замку, парни не увидели ни подъемных мостов, ни ворот, ни даже сточных канав. Спиральная дорога вывела их к узкой черной щели в гладкой крепостной стене. Это и были врата в твердь Лестрейнджей, и сейчас только Драко Малфой мог пересечь их и открыть проход для Гарри. После минутного колебания, облизнув пересохшие губы и смахнув со лба капли пота, слизеринец медленно протянул руку к клубящемуся черному туману и увидел, как за ним исчезают его пальцы, а затем и вся кисть. Ему вдруг стало неуютно и нестерпимо страшно. Причина этого страха находилась где–то по другую сторону магической двери. Что–то коснулось его руки, протянутой в сумеречное пространство, и парень стремительно отдернул ее, в одно мгновение покрывшись липким потом. Драко повернулся к свету и увидел, как на руке тают незнакомые ему бледно–фиолетовые знаки. Поттер, с интересом наблюдавший за странными символами, которые медленно исчезали с кожи Малфоя, протянул свою руку к клубящемуся черному туману, в стремлении почувствовать и испробовать на себе силу магии Лестрейнджей, но Драко в тот же миг резко вдарил его по протянутой руке и грубо оттолкнул в сторону. – Нет! – закричал слизеринец. – Ты что, идиот, с ума сошел? Жить надоело?! – Твою мать, Малфой, какого хрена? – потирая ушибленную руку, в свою очередь вскрикнул Поттер. – Тупой гриффиндорский придурок, научись сначала думать, а уж потом что–то предпринимай, – процедил Драко, и, подняв небольшой камень, швырнул его в черный туман, скрывающий проход в замок. Вместо того чтобы камень провалился в пустоту, как ожидал Гарри, вдруг раздался взрыв. На миг клубящаяся пелена вспыхнула стеной пламени, соприкоснувшись с которой камень тут же разлетелся на мелкие осколки. Через мгновение огонь исчез, и проход в замок снова скрылся за туманной завесой. – О, бля! – пораженно произнес Поттер, сразу же отступив назад на пару шагов. – Да, бля, – с раздражением передразнил Малфой. – Тебя разорвало бы на куски, и мне пришлось бы долго и тщательно собирать кровавые ошметки по всей округе, а потом тащить этот фарш Дамблдору и объяснять, почему это все, что осталось от Избранного. – Заткнись, умник, – огрызнулся Гарри, который всегда в экстремальных ситуациях или начинал хамить, или грязно сквернословил. – Тогда какого хрена ты, всунув руку, не превратился в мясной салат «По–слизерински»? Драко с трудом подавил в себе нарастающее раздражение и постарался ответить напарнику максимально спокойно и деликатно. – А ты подумай, Поттер! Включи мозги или хотя бы вспомни, что тебе говорил Дамблдор. На вход в замок наложены защитные чары и так делают все маги, чтобы обезопасить свои дома от чужого проникновения. В Малфой–Мэнор использовали больше десятка охранных заклинаний, а Хогвартс старик превратил в неприступную крепость, чтобы обеспечить твоей избранной заднице максимальную защиту. Я считал, что ты, прожив в нашем мире уже шесть лет, знаешь о таких элементарных вещах. – Принимаешь меня за дебила, да, «хорек»? – не дослушав объяснений, перебил Гарри. – Меня интересует, почему ты, не будучи Лестрейнджем, можешь пройти? – Поттер, я же сказал – защитные чары от чужого проникновения, а я состою в родстве с Лестрейнджами, я уже был здесь и я чистокровный маг, поэтому Дамблдор и направил меня сюда. – Раз мы с тобой родственники в четвертом колене, кузен Драко, значит, я тоже могу пройти внутрь, – задумчиво произнес Поттер, глядя на клубы тумана. – Я прав? – Исключено, ты полукровка, – резко возразил Малфой. – Хотя, если не веришь, можешь проверить сам. Только позволь я отойду подальше, не хочу, чтобы меня забрызгало твоим дерьмом и кишками. Поттер мрачно посмотрел на родственника, подавив в себе огромное желание врезать ему по морде, однако наглядный пример с камнем был более чем убедительным и экспериментировать он не стал. – Хм, старик навязал мне тебя в попутчики, чтобы ты открыл проход в замок. Как ты это сделаешь, «хорек»? – Поттер, в твоем возрасте использование детских дразнилок и обзывалок наводит на мысль о твоем заторможенном умственном развитии, что и не удивляет, – с нескрываемым сарказмом произнес слизеринец. – Может, прекратишь уже называть меня «хорьком»? – Ты не ответил на мой вопрос, «хорек», – нагло усмехнулся Гарри, довольный тем, что слизеринца задевает его прозвище и каждый раз напоминает о том моменте, когда он стал всеобщим школьным посмешищем. – Дамблдор ведь специально послал тебя, чтобы ты открыл вход в логово Лестрейнджа. – Да, одна из моих задач – нейтрализовать защитные чары, – процедил слизеринец. – Старик знал, что не каждый сможет проникнуть в крепость, и это еще одна из причин, по которой я стал твоим проводником. – Ну хоть какая–то польза от тебя начинает появляться, – ответил Гарри. – А мне кажется, что в последнее время ты только и извлекаешь пользу, Потти, – парировал слизеринец. – Меня не покидает мысль, что ты постоянно используешь меня. – Ты это на что намекаешь, урод одноногий? – вскрикнул гриффиндорец, прищурив глаза, отлично понимая упрек слизеринца. – Я не нуждаюсь в тебе! – Тогда вперед, шрамоносец тупой! – процедил Малфой. – Там крестраж, – взмахнув рукой в сторону клубящегося тумана, добавил он. – Иди и возьми его. Гарри в очередной раз безумно захотелось врезать зарвавшемуся «хорьку» по роже, но, надо было признать, слизеринский гад был прав. Без Малфоя он вряд ли бы один справился с оборотнями, не смог бы получить гомункулуса, а теперь, оказавшись перед зачарованным входом, был бессилен что–либо сделать. Признавать правоту Малфоя и свое бессилие чертовски не хотелось, и Поттер с досады протяжно отхаркнулся и смачно сплюнул напарнику под ноги. Он научился плевать таким манером – отвратительным, но эффективным, когда необходимо было отшить какого–нибудь настырного ублюдка, пытающегося воспользоваться услугами хастлеров бесплатно. Научил его этому Бренд и метод срабатывал безотказно – навязчивый клиент отваливал моментально. Выказав таким образом своё пренебрежение к напарнику, Гарри демонстративно повернулся к нему спиной и закурил. – Как ты собираешься нейтрализовать заклятие? – после затянувшейся паузы, не сдержав любопытства, поинтересовался Поттер. – Боюсь, тебе это не понравится, – ответил Драко, медленно заворачивая рукав по локоть и вынимая палочку. – Моя кровь снимет охранные чары. Отвернись, Потти, я не хочу, чтобы ты грохнулся в обморок, – с сарказмом добавил слизеринец. – Потом придется делать тебе искусственное дыхание методом рот в рот, а у меня нет ни малейшего желания этим заниматься. Гарри хотел парировать колкость Драко, но, видя, что напарник в следующий миг произнесет режущее заклятие, держа палочку прижатой к запястью, поспешно отвернулся. – А без этого никак, Малфой? – спросил он, упорно отводя взгляд в сторону. – Нет, – услышал он глухой голос слизеринца, который в это время, полоснув по руке, вскрыл вену, сжимая зубы от боли и борясь с подступившей тошнотой. Из пореза ударила алая струя крови, которая хлестанула в клубящийся туман, тут же поглотивший ее. Внешне ничего не изменилось. Драко, морщась от боли, провел палочкой над глубоким порезом и рана начала медленно затягиваться. – Ты уверен, что у тебя получилось? – скептически поинтересовался Поттер, не увидев каких–либо внешних изменений. – Сейчас проверим, – ответил блондин, озираясь по сторонам в поисках какого–нибудь предмета, который можно было швырнуть в темное пространство прохода. Гарри опередил его, щелчком швырнув недокуренную сигарету в клубящийся туман. На этот раз действительно ничего не произошло, окурок просто провалился в океан пустоты, находящийся по ту сторону завесы. – Похоже, сработало, «хорек», – усмехнулся Поттер, хлопнув напарника по плечу. – Я пойду первым, – сказал Драко. – Надень мантию. Как только ты пересечешь эту границу и окажешься на внутренней территории замка, ты должен все время оставаться невидимым. Поттер поспешно накинул на себя мантию и, опередив Малфоя, быстрым движением преодолел сумеречную границу, служившую проходом во внутреннюю часть замка, и оказался в мире гулких, неясных звуков, неподвижного затхлого воздуха и лиловых сумерек, в которых таяли призрачные башни и дробились очертания темных крыш. Гарри пересек магическую завесу и ступил на каменные плиты крепостного двора. В следующий миг из черной пустоты материализовался Малфой, держа в руке палочку. Драко огляделся по сторонам и прошептал: – Поттер, ты уже здесь? Гарри тихо, на цыпочках, зашел ему за спину, осторожно высунул голову из–под мантии, наклонился и попытался засунуть язык в ухо Малфоя, чтобы сделать им «бе–бе–бе–детка», а в довершение к этому мстительно пнул слизеринца коленом под жопу. – Поттер, блядь, еще раз так сделаешь! – невольно вскрикнул Драко, резко обернувшись, и увидел парящую в воздухе голову гриффиндорца, который ехидно улыбался. – Спрячься немедленно, идиот! – прошипел блондин. – Хочешь провалить задание? Голова показала язык и в следующий миг исчезла, но тут же перед носом Малфоя появилась рука, показавшая неприличный жест, и мгновенно растворилась в воздухе. – Ну, и где твой родственничек? – услышал Драко у самого уха. Слизеринец только пожал плечами. – Думаю, он в Зеркальном зале в Центральной башне. Уверен, что дядя уже знает о том, что в замок кто–то проник, преодолев охранные чары. Драко огляделся по сторонам, обвел взглядом окружавшие их стены. Треугольные окна были черны и пусты, их длинные ряды казались вереницей чудовищных зубов какого–то монстра. Парни сразу же почувствовали в этом месте присутствие чего–то гнусного, злокозненного, гнетущего и смертельно опасного. Но, несмотря на проснувшийся в них инстинкт животного, вопившего о самосохранении, необходимо было отправляться на поиски этого сосредоточия зла, коим являлся осколок души Волдеморта. – Давай, пошел, шевели протезом, – прошептал Поттер, подтолкнув своего напарника в спину, и они направились в сторону Центральной башни, откуда и исходило что–то гнетущее, отчего сердце тревожно щемило в груди. Не успели они сделать и несколько шагов, как заметили фигуру человека, которая стремительно исчезла под одной из арок, прежде чем парни смогли его рассмотреть. – Это Лестрейндж? – тихо произнес Гарри. Драко отрицательно покачал головой. Присутствие в замке других людей, кроме Рабастана, грозило Малфою верной гибелью. Если здесь успели объявиться Пожиратели Смерти, это означало, что их операция обречена на провал. Основная ставка делалась на то, что новый хранитель крестража, поспешно отправленный в Шотландию и изолированный от общества, оставался в неведении о гибели Люциуса Малфоя и предательстве Драко. Если же в замке находились Пожиратели Смерти, посланные Волдемортом, значит Рабастан уже в курсе последних событий и Драко сам, добровольно пришел в логово врага, где его ожидает мучительная смерть. Малфой нервно облизнул пересохшие губы и сжал палочку так, что побелели костяшки пальцев. – Не очкуй, «хорек». Если это ловушка, у нас есть преимущество. Так и быть, я спрячу твою подлую жопу под своей мантией, и мы свалим отсюда, прихлопнув парочку твоих дружков Пожирателей, – прошептал гриффиндорец. – Поттер, чтобы не случилось, в первую очередь ты должен думать о выполнении задания, – отозвался Драко. – Я сделал свою работу, провел тебя в замок, теперь ты обязан добыть крестраж. Обо мне не беспокойся! – А я и не беспокоюсь, кузен Драко, и не думай, что я буду спасать тебя потому, что я долбанный благородный гриффиндорец, – на ухо Малфою прошептал Поттер. – Ты мне нужен живым, чтобы снова активировать проход и вывести меня отсюда. – С каких это пор ты стал таким расчетливым и корыстным, кузен Гарри? – поинтересовался слизеринец. – С тех самых, как ты и твои дружки трахнули меня в вашем «серпентарии». Мы, бляди, чертовски практичные сучки и извлекаем пользу из всего. Профессиональная привычка. – Значит, я был прав, что ты меня используешь? – Сначала ты меня поимел, теперь я тебя, детка, – усмехнулся Гарри. – Так что пока ничья – Гриффиндор–Слизерин – 1:1. Малфоя покоробило от такого циничного заявления Поттера, но внешне он не подал вида и остался спокойным и даже равнодушным. Несмотря на то, что парни в случае нападения готовы были вступить в бой в любой момент, их пока никто не атаковал, они по–прежнему стояли посреди безлюдного крепостного двора. Драко, крепко сжимая палочку, медленно двинулся вперед, в сторону арки, за которой исчезла фигура человека, и вскоре юные маги встретили сразу нескольких обитателей замка. Они увидели группу волшебников, сражающихся между собой на дуэли. Ни одного звука не исходило от места схватки – ни треска разрядов магической энергии, ни тяжелого дыхания дуэлянтов, ни стонов умирающих. Полупрозрачные фигуры бесшумно скользили в воздухе, не обращая внимания на остановившегося рядом с ними Драко Малфоя. – Призраки, мать их, – ругнулся Поттер, когда прошел мимо сражающихся, и даже сквозь одного из них. Лишь мимолетно кто–то скользнул по нему взглядом, и Гарри стало не по себе. – А у твоего дяди здесь куча приятелей. Чем ближе парни подходили к Центральной башне, тем больше обитателей замка встречали по пути. Безразличие призраков придало Гарри наглости и самоуверенности. Фантомы скользили мимо, принадлежа к обособленной реальности, в которую живым не суждено было вмешиваться. В их движениях не было суеты, но и не было видимой цели. Они казались изгнанниками жизни, нашедшими приют в нелепом и гнетущем сне, длившемся целую вечность. Парни зашли под свод арки, в извилистый коридор, ведущий внутрь башни. Звуки шагов тонули в ватном безмолвии, словно стены коридора не отражали, а поглощали их. Гарри пришлось идти на цыпочках, чтобы не создавать шум. Драко знал расположение залов и помещений, и сейчас довольно уверенно вел напарника в самое сердце башни, где ожидал встретиться со своим дядей, человеком, которому был обязан жизнью. Однообразие мощных стен нарушали только низкие двери, обитые металлом и черные норы боковых ходов. Вскоре Малфой свернул в один из них, ничем не отличавшийся от остальных. Он вел своего напарника через многочисленные залы, заставленные роскошной мебелью, по лабиринту лестниц и переходов, сквозь темные комнаты, в которых тлел холодный белый огонь, и туннели из жидкого стекла. Драко уверенно продвигался по замку, а Гарри все больше проникался подозрением, откуда «хорек», побывавший здесь в детстве, так хорошо знает расположение этих лабиринтов. Ему самому потребовалось несколько лет, чтобы изучить все тайные ходы Хогвартса, Малфой же ковылял так уверенно, будто провел здесь всю жизнь. Это было чертовски подозрительно, и Поттер намеревался при первой же возможности схватить «хорька» за горло и вытрясти из него всю правду, но пока он не мог и рта раскрыть, сохраняя инкогнито. Но, подозревая Драко в предательстве, Гарри предпринял меры предосторожности и сейчас ступал бесшумно, к тому же он значительно приотстал, на тот случай, если Малфой заведет его в ловушку, у слизеринца уже не будет возможности просто протянуть руку и сорвать с него мантию–невидимку. Гарри шел на некотором отдалении, сверля затылок Драко недобрым взглядом. «Если «хорек» окажется предателем, я ему вторую ногу оторву» – мстительно подумал Поттер, глядя в спину идущему впереди любовнику. Несмотря на подозрительные мысли, скользким гадом вползающие в сознание Гарри, тем не менее он продолжал следовать за слизеринцем, и в конце концов они оказались, на сколько мог судить гриффиндорец, в самой верхней части башни, нависавшей над головокружительным обрывом. Они попали в огромный, полутемный зал, ориентированный по четырем сторонам света. На север, запад, юг и восток выходили арки из белого мрамора, а за ними находились коридоры со сводчатыми потолками. Коридоры заканчивались гигантскими зеркалами в два человеческих роста, в каждом из которых отражалось противоположное зеркало и, соответственно, бесконечная последовательность самоповторений, таким образом каждое зеркало уводило в иллюзорный туннель. Странность, присущая этим зеркалам, заинтересовала Гарри больше, чем какие–либо другие чудеса этого замка, и он даже не сразу увидел хозяина крепости Лестрейнджа. Зеркальные поверхности казались мутными или подернутыми рябью, словно озера, обдуваемые ветром. Иногда изображения в зеркалах вообще не соответствовали тому, что находилось перед ними, а порой они становились чистыми и прозрачными, как горный хрусталь, и тогда не отражали вообще ничего, кроме нежнейшей голубизны. Но большую часть времени они выглядели все же, как обыкновенные зеркала, и в каждом из них можно было увидеть уходящую в бесконечность анфиладу полутемных залов. – Дядя, как я рад тебя видеть! – произнес Малфой, и его голос прозвучал неестественно громко и отчетливо, канув в тишину без малейшего эха. Гарри вздрогнул от неожиданности, и, оторвавшись от разглядывания волшебных зеркал, начал всматриваться в полутьму, господствующую в глубине помещения, чтобы увидеть того, к кому были обращены эти слова, но увидел только нечто вроде ложа из драгоценного сандалового дерева, стоящего на возвышении из полированного мрамора. Но тут хозяин замка сам приподнялся с роскошного ложа и, стремительно подойдя к Малфою, обнял его, а затем, что откровенно шокировало Гарри, принялся целовать в губы. Лестрейндж ненасытно, жадно, словно голодный вампир, впился в рот своего племянника, продолжая крепко прижимать к себе слизеринца. Когда поцелуй, мало похожий на родственный, наконец, закончился, Малфой на шаг отступил назад, а Поттер осознал, что все это время стоял с открытым ртом, потрясенный происходящим. – Драко, вот это неожиданность! – восторженно произнес Лестрейндж, глядя на своего племянника с восхищением и неприкрытой похотью во взоре. Видимо, Малфой и сам не ожидал такой теплой встречи родственника, которая произошла на глазах у гриффиндорца, и сейчас был немного смущен и растерян. – Дядя, меня прислал Темный Лорд, – произнес слизеринец, пытаясь выдавить из себя улыбку. – Милорд считает, что я должен находиться возле тебя, чтобы ты, выполняя особую миссию, не чувствовал себя одиноким и изолированным от общества. Наш Господин хочет, чтобы мы были вместе. – О, Драко! Милорд Волдеморт всегда щедро вознаграждает своих достойных и преданных слуг, разве я тебе не говорил об этом? – произнес Лестрейндж, раздевая взглядом своего племянника. – Это очень щедро, о таком подарке я мог только мечтать. – Я буду твоим помощником и сделаю все, чтобы то сокровище, которое доверил тебе Лорд, было надежно сохранено. – Сокровище Милорда более чем надежно скрыто, – с улыбкой произнес Рабастан, дотронувшись до груди изящной рукой с длинными, тонкими пальцами. Под белой рубашкой с распахнутым воротом выделялся хорошо заметный бугор в виде полушария. Ткань вокруг этого места отливала тусклым светом, проходящим через кожу. У Гарри вмиг пересохло во рту. Он стоял в двух шагах от Рабастана Лестрейнджа и смотрел на крестраж, вживленный в хозяина замка. Преданный слуга добровольно согласился стать инкубатором и предоставил свое тело в виде надежного хранилища для артефакта. Поттер ожидал всего, но только не такого поворота дела. Добыча крестража была его заданием, и сейчас, глядя на тускло мерцающую выпуклость в груди Пожирателя Смерти, гриффиндорец с ужасом осознавал, что извлечь артефакт можно только единственным способом – убив хранителя и вскрыв ему грудь. Поттер почувствовал, как его стало подташнивать и противная, вязкая слюна наполнила рот. Замысел Волдеморта оказался чудовищным. Чуть не лишившись крестража, охраняемого Люциусом Малфоем, теперь Темный Лорд начал вращивать в живые тела хранителей свои артефакты, и Пожиратель Смерти теперь берег осколок души своего хозяина ценой собственной жизни, за которую сражался бы до последней капли крови. Поттер был так шокирован открывшейся ему правдой, что не сразу сообразил, о чем все это время разговаривали Малфой и Лестрейндж. Драко же, показав на левом запястье псевдо–метку, искусно нанесенную Дамблдором, правдоподобно врал о своем посвящении в Пожиратели Смерти. – Люциус должен гордиться тобой, – произнес Рабастан, и в его глазах засветился фанатичный блеск. – Да, дядя, отец гордится, что я принял знак нашего Господина, – едва дрогнувшим голосом ответил Малфой. – И мама тоже. Они счастливы. – Ты сделал правильный выбор. Я же говорил тебе, что Темный Лорд не оставляет своих верных слуг. Милорд спас нам жизни, вытащив с каторги, теперь мы должны отблагодарить его верной службой. – Я дал клятву и сделаю все, чтобы ее выполнить, – холодно отчеканил Драко, и Гарри знал, что речь идет о клятве мстить за смерть родителей. Лестрейндж понял слова племянника по–своему, так, как и должен был. Пока слизеринец вел разговор со своим родственником, излагая ему легенду, выдуманную Дамблдором, Поттер стал с интересом рассматривать владельца замка. Рабастан Лестрейндж был молодым, высоким мужчиной со стройной фигурой, с холеным, надменным лицом, с гордым выражением, подчеркивающим его благородное происхождение. В данный момент он мало походил на изнуренного трудом и истощенного заключенного с ввалившимися глазами, грязными, спутавшимися волосами и покрытого зловонными, гнойными язвами. Сейчас этот маг выглядел как достойный потомок своей древней династии. Его лицо было гладким и холодным, словно лик статуи, и в его мраморном совершенстве не было ни одного изъяна. Он был красив и в нем чувствовалась неуловимая и пугающая сила, чуждая всякой слабости и жалости. Взгляд был леденящим и немного безумным. Гарри легко разглядел в нем взгляд убежденного фанатика, способного пойти на все, ради своей идеи. Облик Лестрейнджа подавлял и пугал. Этот человек был таким же маниакально преданным последователем Волдеморта, как и безумная Беллатриса, и без колебаний готов был отдать свою жизнь за хозяина. Лестрейндж был невероятно опасен, и Гарри предстояло убить этого человека, чтобы завладеть крестражем. – Я не мог присутствовать на твоем посвящении, Драко, о чем очень сожалею, но задание Лорда было безотлагательно, – тем временем произнес хозяин замка, поддерживая беседу с племянником. – Конечно, дядя, в первую очередь наш долг, – согласился Малфой. – Но теперь, когда ты здесь, мы сможем отпраздновать не только твой приезд, но и твое посвящение, – улыбнулся Рабастан, снова привлекая племянника к себе и заключая его в объятия. – Я подготовлю по этому случаю нечто особенное для тебя, – добавил он. – Не сомневаюсь, – выдавил из себя Драко, слегка отстраняясь от родственника. – Но сейчас, если ты не против, я хотел бы отдохнуть. – Конечно, – с неохотой отпуская племянника, согласился Пожиратель Смерти. – Тебя проводят в ту самую комнату, где ты когда–то жил, находясь в этом замке. – Я еще помню туда дорогу, – отозвался слизеринец, направляясь на выход. – Хорошо, Драко, отдыхай. Я обещаю, что устрою в твою честь незабываемый вечер. Ты запомнишь это на всю жизнь. – Спасибо, дядя, – поблагодарил Малфой, на миг задержавшись у выхода из зеркального помещения. – Драко! – Да, дядя Рабастан? – Твоя палочка при тебе? – Конечно, как всегда, – сказал Малфой, удивленно глядя на улыбающегося Лестрейнджа. – Сегодня она тебе вряд ли пригодится. – Как скажешь... – медленно произнес слизеринец и покинул Зеркальный зал Центральной башни, а следом за ним и Гарри, подавленный и шокированный предстоящей перспективой стать убийцей–потрошителем. Комната, которую когда–то занимал Малфой, оказалась довольно просторным залом, обставленным роскошной мебелью ценных пород дерева. Идти пришлось не далеко, апартаменты находились вблизи зеркального зала, но здесь уже все было подготовлено к приему гостя – в люстрах горели свечи, трещали дрова в камине, стол был изысканно сервирован. Только за Драко захлопнулась дверь, а слизеринец поспешно наложил запирающее заклятие и применил чары неслышимости, как Поттер резко сдернул с себя мантию–невидимку, отшвырнув ее в сторону, схватил Малфоя за отвороты мантии и грубо толкнул к стене. Не дав опомниться своему напарнику, Гарри несколько раз встряхнул его, а затем вжал в стену и, с трудом сдерживая злость, прошипел в лицо: – Ты трахался с ним? Отвечай немедленно, гад! Между вами что–то было? И не смей мне врать, сволочь белобрысая! Драко, все еще находящийся под впечатлением от гостеприимной встречи с дядей, потрясенно смотрел в перекошенное злобой лицо своего напарника, шокированный его поведением, вопросами и напором. Поттер, потеряв над собой контроль и сбросив маску циничного мерзавца, обнажил перед ним свои истинные чувства, и, продолжая трясти за грудки, с какой–то отчаянной, детской злостью повторял одно и то же: – Отвечай, сволочь, ты с ним трахался? – С каких это пор тебя интересует моя личная жизнь, Потти? – скривив губы, надменно произнес Драко, и этот вопрос вдруг стал для гриффиндорца как ледяной душ, который вернул ему способность думать. Гарри густо покраснел, отпуская своего партнера, и поспешно отступил на шаг назад. Он и сам не мог понять, что на него нашло и почему его сейчас так волновало, был ли секс между Малфоем и Лестрейнджем. У него в голове вертелось много первоочередных и жизненно важных вопросов, ответы на которые он должен был получить немедленно, но именно этот так внезапно и необдуманно сорвался у него с языка. Почему–то сейчас он не спросил у Малфоя ни о крестраже, вживленном в тело хранителя, ни о том, как добыть этот артефакт, и даже не поинтересовался, откуда напарник так хорошо знает расположение замка, который посещал много лет назад будучи ребенком. Все подозрения, сомнения и насущные вопросы внезапно отошли на второй план и казались уже не такими значимыми по сравнению с тем, является ли Драко Малфой любовником Рабастана Лестрейнджа. Гарри, сгорая со стыда за свой импульсивный порыв, сейчас потупился в пол, не в силах поднять взгляд на своего напарника. Ему было невыносимо стыдно, но ревность, которую он испытал впервые в жизни, словно кислотное пятно разъедало его душу, причиняя почти физическую боль. – Я не думал, Поттер, что для тебя это имеет какое–то значение, – медленно произнес Малфой, наблюдая за смущенным и взволнованным гриффиндорцем. – Ведь то, что между нами происходит каждую ночь, для тебя всего лишь быстрый перепихон, не обязывающий ни к чему… Или нет? Впервые за все время, что они находились вместе, гриффиндорец проявил свои истинные чувства, и Драко не мог поверить в то, что Поттер безумно, дико приревновал. Всем своим видом и поведением Гарри давал ему понять, что продолжает его презирать и ненавидеть, даже несмотря на то, что они стали любовниками, и вдруг такая вспышка искренних чувств со стороны Поттера поразила слизеринца. – Э… э… э… мне плевать на твою личную жизнь, Малфой, – заикаясь от волнения, промямлил Гарри, продолжая упорно смотреть в пол. – Но ради выполнения задания я должен знать правду. У тебя с ним было? – он поднял взгляд и с отчаянной надеждой посмотрел на Драко. – Срань Волдемортова, если только ради выполнения задания и спасения мира… – ехидно усмехнулся слизеринец. – Прекращай прикалываться, твою мать! – с какой–то детской злостью и обидой выпалил Поттер. – У тебя с ним было? – Нет, не было, – ответил Драко, продолжая с улыбкой смотреть на гриффиндорца, который терзался ревностью и не мог этого скрыть. – Не ври, «хорек»! – вдруг заорал Поттер, снова подходя вплотную к своему напарнику. – Он смотрел на тебя так, что чуть не трахнул на месте. У него встал на тебя, я это видел! А сосались вы как любовники! – Потти, ты что несешь? Он мой дядя, мы родственники и инцест у нас не практикуется, мы не во Флоренции! – вспылил Малфой, отметая ложные обвинения гриффиндорца. – Он брат мужа сестры твоей матери! Охуеть, какие близкие родственники! Почему–то я не целуюсь взасос с дядей Верноном! А у вас просто заебись какие особые родственные отношения! – Я сам не ожидал, что он это сделает! – ответил Драко, которому сцена ревности, устроенная Поттером, сейчас доставляла удовольствие и хотелось, наконец–то, отыграться за то скотское поведение, которое гриффиндорец проявлял каждый раз после секса. – Да неужели? Ты же говорил, что на каторге вы были вместе, он с тобой последним куском хлеба делился, жизнь тебе спас. А может все не так, как ты рассказывал, Малфой? Может, он с тобой куском хлеба делился за некоторые услуги с твоей стороны? Ты ему хуй сосешь, он тебе пожрать? – Заткнись, гад! – закричал Драко и вдруг врезал напарнику по лицу, заставив Гарри замолчать на полуслове. – За кого ты меня принимаешь? – процедил взбешенный Драко. – За шлюху, которая готова лечь под любого за кусок хлеба? Я не такой! – бездумно и запальчиво выпалил слизеринец. – Конечно, ты не такой, Малфой, – с горечью ответил Гарри, чувствуя, как глаза защипало от горьких слез. – Ты ведь не знаешь, что такое голод, от которого сходишь с ума, и от отчаяния готов попрошайничать, воровать и подкладываться под любого. Ты не такой, Малфой, это я грязная шлюха, продавшаяся за кусок хлеба в подворотне, – Гарри, чтобы напарник не увидел его слез, заблестевших на глазах, резко отвернулся в сторону и сжал зубы так, что свело челюсть, но Драко сам поспешно подошел к нему, привлекая к себе, и прошептал на ухо: – Прости меня, Поттер, я не это имел в виду. Я не хотел причинить тебе боль. – А мне и не больно, так что отвали. Просто мне в очередной раз напомнили, кто я есть, чтобы не забывал и не расслаблялся, – огрызнулся Гарри, пытаясь оттолкнуть от себя слизеринца, но тот резко развернул его, привлекая к себе, крепко обнял и начал поспешно целовать его лицо, губами собирая горькие слезы, все–таки покатившиеся по щекам. Поттер обхватил любовника за шею, не в силах сдержать порыв, и стал отвечать на поцелуи Малфоя. Они целовались взасос, пока хватило дыхания, пока не заболели губы, и когда им все же пришлось оторваться друг от друга, Драко, удерживая в объятиях любимого парня, произнес: – У меня никогда ничего не было с Рабастаном и быть не могло. Там, на каторге, все заключенные скованы одной цепью в связ