Харьковский Демокрит. 1816. № 4, апрель

От коей имена произошли славян, 
Обнял, как братьев, россиян. 
Тогда Вулкан, что нас терпеть не мог дотоле,
Нам стрелы стал ковать, хотя и поневоле. 
Но думаешь, что нас оставили Купидон? 
Нет, – много помогал нам на квартирах он!
Юнона гордая, – та стала повитухой;
Цибелла, будучи старухой,
Зарок дала молебны петь,
Чтоб русский мог успех иметь. 
Эрмий курьером подрядился;
Один Плутон тогда стыдился,
Что русским он ещё ничем не услужил;
Однак, подумавши, тряхнул седой главою,
Сказал; не шутят ведь с войною!
И Елисейские пошире растворил.*
Увы, старик наш не ошибся
И, кажется, из всех нам больше прислужился!
Теперь, когда богов собор
Для службы россиян оставили свой двор,
Одна безумная, кровавая Беллона 
Восстала за Наполеона. – 
Известен всем конец войны, 
И многие твои сыны
Воспели гимн царю и храброму народу, 
На память вечную предбудущему роду. 
А мне, признаться в том, войны наскучил гром:
За морем хорошо, а всё милее дом,
И я пришёл теперь на зимние квартиры
Твоей послушать сладкой лиры. 
Обнимемся, мой брат! – Ты тих, сидишь в дому,
Но худо без тебя мне в поле одному: 
Не мужество одно, не мощные лишь руки, 
К победе более способствуют науки. 
Мой брат! – Ты в сей спокойный час 
Приготовляй к победам нас; 
Заменим, между тем, войну, венцы кровавы, 
На мирты, на любовь, на братские забавы – 
Известен всем давно с Венерой мой союз, 
Но к грациям пришли в компанию и муз. 
Р. С.
_________________
18
  
Свидание Марса с Венерою
 
Из походов трудных – дальних
Возвращался бог войны, 
Сердце билося в герое, – 
О Венере думал он: 
«Скоро ль я в Олимп приеду? – 
Скоро ли увижу ту, 
С кем, бывало, в час покоя
Гром войны я забывал? 
(Хоть украдкой от Вулкана,
Тем счастливее я был!) 
В дальних я земля̀х походом
Был и видел красоты̀, 
Но те красоты̀ земные,
А то мать любви – красот». 
Так герой в пути мечтает – 
Конь летит под ним стрелой, 
Всадник бодцем подстрекает:*
Вот приехал уж домой. 
Марс от радости трепещет,
С потного вскочил коня, 
Всходит скорыми шагами
На широкое крыльцо: 
Он в палату входит Зевса,
Где собрание богов, 
И к престолу громовержца
Смело подступя – отдал 
Первое почтенье Зевсу – 
По поклону всем богам. – 
Ищет взорами Венеру:
«Где богиня красоты? 
Где предмет моих желаний?
Где утех и счастья край?» 
Тут Эрмий с лукавым взглядом,
Покачавши головой,
Показал ему Венеру. – 
Марс поспешно подскочил, 
Но – увидевши старуху – 
Бог войны остолбенел, 
Ахнул громко – рот разинул – 
Три шага̀ ступил назад. – 
Все богини засмеялись,
Боги начали чихать – 
Сам Юпитер усмехнулся
И герою так сказал: 
«Что с тобой за перемена?
Неужели средь войны 
Трепетал ты так от страха?» –
«О, Юпитер! Пощади 
От насмешек в час ужасный, –
Марс, стеная, отвечал, –
С адом лучше мне сразиться,
Чем увидеть, что теперь. – 
То, что было ангел света,
Что ты сделалась теперь!» – 
Тут Венера, взявшись в боки,
Подступила, искривясь: 
«Что за дерзость? – закричала, –
Что ты смеешь говорить? – 
Та ль награда за утехи,
Что со мною ты вкушал? – 
Если б я и постарела,
Разве ты помолодел?» – 
«О, Венера! (если можно
Так тебя ещё назвать) 
Я ведь воин – я мужчина:
Как же можно укорить, 
Что белѝзны и румянца
Нет на Марсовом лице? – 
Если б мудрая Минерва
Похудела от трудов, 
Если б добрая Церера
Загорела от жаров, 
Если б гордая Юнона,
Прѐзря красоту лица, 
В чувствах царских и высоких
Находила красоты̀; 
Мудрость – пользу почитая,
Я колена б преклонил, 
И любви утратя сладость,
Меньше бы несчастлив был. 
У тебя ж, скажи бесстрастно, 
Что осталося теперь?» – 
«Ах, злодей! – тебе ль так смело 
Предо мною говорить? – 
Боги! – Знаете вы сами – 
Как обидел он меня:
Вас, когда судьба велела 
Марсу россов защищать,
Сей изменник – ночью смело, 
Даже граций не спросясь,