Первый снег (СИ)
Так Макар узнал, что иногда бывает, что мужчины спят с мужчинами, а некоторые женщины — с женщинами. И вроде бы ничем плохим такое поведение не является, потому что упомянутые Розой Львовной личности были в общем-то не самыми последними людьми. Во всяком случае, в кино они играли хорошо и выглядели вполне прилично.
О том же, как именно происходит процесс соития между мужчинами, Макар, имевший в принципе о сексе только теоретическое представление, полученное от старших дворовых ребят, узнал позже — в основном из грузинских анекдотов, тюремных баек и прочего уличного фольклора.
Единственное, что несколько смущало Гусева, это то, что в отличие от Розы Львовны, его приятели относились к гомосексуалистам, которых называли исключительно «пидорами» с явным пренебрежением. И это несмотря на то, что периодически кто-нибудь из старших ребят хвастался, как какой-то неизвестный Макару пацан, у него отсасывал. О значении этого слова ему, кстати, тоже популярно объяснили, как и о том, что делать так ни в коем случае нельзя.
Подобные разговоры вызывали у Гусева бурю эмоций, а ещё он никак не мог взять в толк, почему если тебе отсасывают, то это нормально, а вот если ты — то хуже и быть не может. Но, раз таковы правила, ничего не поделаешь, им надо следовать, иначе уважать не будут.
И только встретив Серёжу Сыроежкина и как следует разобравшись в своих чувствах к нему, Макар понял, что при определенных условиях он сам и отсасывать готов, и зад подставлять. А на то, хорошо это или плохо, плевать ему с высокой колокольни. И уж точно он не стал бы обижать человека, который согласился бы всё тоже самое проделать для него.
В общем, теория хороша в теории, а на практике выходило, что Макар на сцене не танцует, в кино не снимается, и окружение у него такое же, от искусства далёкое. И никаких гомосексуалистов, кроме, может быть, немолодого Семёна Николаевича и слишком юного Чижа в радиусе досягаемости Гусева нет.
Придя к такому неутешительному для себя выводу, Макар выбрался из беседки и нехотя поплёлся домой, пиная по дороге случайные камешки и мелкий мусор, изредка попадающийся на пути. Утренняя эйфория от начавшихся каникул как-то незаметно потускнела, а собственное будущее рисовалось в весьма мрачных тонах. Одно радовало — завтра у Макара тренировка, а через две недели он поедет в спортивный лагерь. Там не до любовных терзаний будет.
«Хотя лучше б я балетом занимался, а не хоккеем, — вздохнул Макар, открывая дверь своего подъезда. — Ну, да что теперь!..» И тут же был сбит с ног вылетевшим прямо на него чокнутым соседом.
— Ой, Гусь, вот ты где! — взволнованно сказал Серёжа, протягивая сидящему на земле Макару руку. — Я за тобой.
— Ты чё беХаешь как в жопу укушенный, СыроеХа? — обалдело сказал Макар, во все глаза пялясь на взлохмаченного и перевозбуждённого друга. — Чё случилось? — Макар наконец поднялся с земли, отряхнулся кое-как, но руку Серёжину так и не выпустил.
Серёжа откашлялся, набрал в грудь побольше воздуха и уверенно произнёс:
— Я сегодня с тобой буду спать.
— Чего-о?..
========== 9. Вместе и порознь ==========
Серёжа как чувствовал, что ничего хорошего его дома не ждёт. Прям ноги его туда не шли. И ведь заранее позвонил родителям от Громова сказать, что Элек нашёлся, и всё с ним в порядке. А сам он на законных основаниях будет отмечать окончание учебного года и начало каникул — то есть весь день до вечера гулять с друзьями. И просил не беспокоиться и с собаками его не разыскивать.
К сожалению, посиделки у Виктора Ивановича закончились не так поздно, как хотелось бы Сыроежкину, автобусная остановка, на которой вышли ребята, была рядом с домом, и перед Серёжей вырисовывалась малоприятная перспектива уже через пять минут окунуться в напряжённую атмосферу любимой семьи. Проще говоря, до выноса мозга взвинченными предками оставалось каких-то жалких двести метров. А то, что родоки ни капли не успокоились, Серёжа понял, ещё когда с ними по телефону говорил.
Но на Серёгино счастье в их компании были две девушки — Майя и Зоя, а воспитанным молодым людям, как известно, полагается провожать девушек до дому. Зоя жила дальше, и логичнее было бы пойти с ней. Но Кукушкину Сыроежкин опасался — девица она хитрая, стервозная и неровно к нему дышит: один раз проводишь, потом год не отцепится. В лучшем случае. Поэтому Серёжа пошёл провожать Майку, и то — еле успел «отбить» её у двух других кавалеров — Королькова и Смирнова. Как он ни ходил с ней окольными путями, сколько ни стояли они и болтали перед подъездом Светловых, а уже через сорок минут Сыроежкин был у себя дома.
Сначала всё шло относительно спокойно — мать по-прежнему не общалась с отцом, демонстративно передавая ему всё, что нужно сказать, через сына, отец, бросив попытки достучаться до рассудка супруги, поступал точно так же. А потом слово за слово (всё через Серёжу) родители разругались в пух и прах и даже начали собирать документы, чтобы подать на развод. При этом мать не переставала упрекать мужа в неверности, обвиняла в смерти своей сестры, а отец, в свою очередь, заявил, что она сама как сестра была так себе и жизнью больной близняшки не интересовалась. А следовательно, несчастная Наташа именно из-за неё, из-за Нади, чуть не угробила его сына. Вообще чудо, что мальчик жив остался. И в довершении всего оба почти что бывших супруга выразили горячее желание познакомиться со своим сыном. Ну, кто с сыном, а кто с племянником.
И тут Серёжа молчать не стал — напомнил родителям, что они вообще-то с Элеком уже знакомы, но вот сам он, находясь теперь в здравом уме и твёрдой памяти, их обоих знать не хочет. По крайней мере пока. А если дорогие папа и мама за ум не возьмутся и разводиться не передумают, то и никогда не захочет — уж Серёжа об этом позаботится, он у братика в большом авторитете.
Родители тут же вспылили и, хоть и готовы были завтра же бежать в суд разводиться, наехали на Сергея единым фронтом — ничего он, мол, не понимает, кровь — не вода, и раз уж так вышло, Элек должен жить с ними, ну, а с учётом возможного развода, со своим биологическим отцом. А Серёже следовало бы постыдится и не пытаться шантажировать взрослых.
Дальше уже никто церемониться не стал, все втроём начали напрямую предъявлять претензии, накопившиеся друг к другу за много лет, стали кричать и некультурно выражаться, и Серёжа просто сбежал. Буркнул на пороге: «Я лучше у Гуся жить буду, чем с такими родственниками», услышал в ответ сакральное: «Вот пусть теперь тебя твой Гусь и кормит» и ушёл, громко хлопнув дверью.
В полной уверенности, что Макар уже давно дома, Серёжа позвонил в квартиру Гусевых и был очень удивлён, когда открывшая ему Валентина Ивановна сказала, что Макара до сих пор нет — он где-то во дворе шатается и домой идти не хочет. Весь на адреналине, Серёжа опрометью бросился на улицу искать Макара, даже лифт ждать не стал. В результате на выходе из подъезда сшиб его с ног. И от счастья, что наконец-то нашёл, даже извиниться перед другом не сообразил.
— Ой, Гусь, вот ты где! Я за тобой, — «обрадовал» его Серёжа. Хорошо, хоть ума хватило подняться помочь.
— Ты чё беХаешь как в жопу укушенный, СыроеХа? — кряхтя и потирая ушибленную задницу, Гусев наконец-то поднялся с земли. — Чё случилось?
— Я сегодня с тобой буду спать, — деловым тоном оповестил друга Сыроежкин.