29

– Было очень мило. – Она повернулась ко мне. – Гершель, это моя сестра Элли, э-э, Мишель, э-э, Элли-Мишель, из Чикаго.
– О да, разумеется! – Он с улыбкой пожал мне руку. – Вы практически близнецы. Очень рад познакомиться. Элли-Мишель – какое интересное имя. Полагаю, вас назвали в честь бабушки?
– Да. – Я улыбнулась, но больше ничего не сказала.
Я и в старости-то выносить его не могла, а теперь, когда ко мне вернулась молодость, Гершель был последним человеком, с которым я бы хотела разговаривать.
– Кстати, очень славное платье у вас, Элли-Мишель.
Я опустила глаза и поправила платье.
– Спасибо, – сказала я, едва улыбаясь.
– Передавайте бабушке от меня горячий привет, – повернулся он к Люси.
– Обязательно.
Когда мы оставили его позади, Люси шепнула:
– Гершель Нил передает привет.
– Спасибо, – хмыкнула я.
– Не понимаю, что тебя в нем не устраивает. Он симпатичный.
– Я тебя умоляю. – Я обернулась и посмотрела в спину Гершелю. – На улице сорокаградусная жара, а он в пиджаке. И не помню, чтобы я вообще когда-либо видела его без пиджака.
– Уж кто бы говорил – ты-то сама чопорность!
– Я только хочу сказать, что было бы мило, если бы он одевался попроще. Он такой надутый.
– Он тебе нравится, – поддразнила меня Люси.
– Да ладно тебе. – Я махнула рукой.
– Правда-правда, нравится. – Она все подзадоривала меня.
– Мне нравятся его знаки внимания, но я тебе уже говорила, мне не нужен еще один старик, который будет указывать, что мне делать.
– С чего ты взяла, что он будет тебе указывать?
– Поверь мне, уж я-то знаю. Все мужчины моего поколения такие. Ты ведь знаешь, кто ему подошел бы гораздо больше?
– Кто?
– Фрида. Они оба такие закрытые, такие застегнутые на все пуговицы, что им, может, не повредило бы немного распоясаться, ну, ты понимаешь, о чем я. – Я расхохоталась. – Боже мой, вот была бы сказка, если бы Фрида начала с кем-то встречаться. Нет, я ни за что не соглашусь пойти на свидание с этим человеком, никогда.
– Ты все новое воспринимаешь в штыки.
– Тема закрыта. И я права.
– Отлично, – вздохнула Люси.
– О, и еще одно – давай наконец определимся, как же меня зовут. Элли или Мишель? Элли-Мишель звучит дико.
– Ну, думаю, если мы еще раз столкнемся с Фридой, твое имя будет Мишель. Но нам придется звать тебя Элли, вдруг тебе надо будет расплатиться кредиткой. А что, если они попросят удостоверение личности?
– Здраво мыслишь, – поддержала я. – В кого ты такая умная?
– Это у меня наследственное, – улыбнулась Люси, и мы пошли дальше рука об руку.
Будь я в своем настоящем возрасте, я бы в жизни не сунулась в тот салон, куда привела меня Люси. Сегодня, однако, совсем другое дело: именно таких, как я, они и желали видеть в своей лавочке. Мы прошли прямиком к стойке администратора, похожей на космический корабль (не хочу показаться грубой, но, судя по прическе девушки-администратора, она тоже прилетела из космоса; я лишь понадеялась, что со мной ничего такого не сотворят).
– Вот, значит, что мне нужно, – сказала я стилисту Люси по имени Сычуань (Сычуань! Только у стилиста может быть такое имя, и только в подобном салоне. Сегодня, впрочем, я все принимала как есть).
– Ей нужно что-нибудь сексуальное, – перебила меня Люси.
– Мне нужно женственно-сексуальное, – поправила я.
– Ей нужно, чтобы было стильно, – уточнила Люси.
– Да-да. – Я воодушевилась. – Хочу выглядеть самой сексуальной, самой женственной и самой стильной женщиной, которая когда-либо выходила из дверей этого салона.
– Понял, – кивнул Сычуань. – Так и сделаем. Сначала затемним ваш натуральный цвет, слишком уж он неинтересный. Потом высветлим отдельные пряди. Потом подрежем. Совсем коротко стричь не хочу, но у вас великолепные, правильные черты лица, совсем как у вашей сестры, так что небольшая «лесенка» у лба вам пойдет.
– Все это звучит прекрасно, Сычуань, главное, чтобы мы за час уложились. У нас сегодня куча дел.
– Но на все это уйдет не меньше трех часов.
Мы с Люси переглянулись.
 
– Может, просто сделать короткую, гладкую стрижку? – сказала я.
– Нет, ты что, – запротестовала Люси. – Как раз наоборот, тебе бы нарастить волосы не помешало.
– Вообще-то, с ее скулами может получиться неплохо, – задумчиво глядя на меня, проговорил Сычуань.
– Да ну, ба… Элли… Элли-Мишель. Не нужна тебе короткая стрижка, – упрямилась Люси.
– Нет, нужна. Хочу коротко. Хочу что-нибудь такое, чтобы волосы были легкие и гладкие. Я столько лет носила одну и ту же стрижку, этот шлем из каре, еще с тех пор, как Барбара с косичками ходила. Хочу, чтобы волосы выглядели гладкими и стильными. Хочу, чтобы хоть один день моя голова ничего не весила.
– Поверь, не стоит делать короткую стрижку. Никто сейчас так коротко не стрижется. Сейчас в моде длинные многослойные стрижки, – молила Люси.
– Люси, это мой день. И я делаю что хочу.
– Тебе не понравится.
– Я в жизни и похуже ошибки совершала.
– Отлично, только не жалуйся потом, – надулась она.
– Вы водите мотоцикл? – спросил Сычуань.
– Что? – откликнулись мы в один голос.
– Вы про шлем сказали.
Это нас рассмешило.
– Обещаю, – сказал Сычуань и взял мою сумочку, – вам обеим придется по вкусу.
Я забрала свою сумочку обратно.
– Я вам верю, – сказала я, кладя сумку на колени.
– Элли, я подержу твою сумочку, – вмешалась Люси и забрала ее.
Люси поняла, что я вела себя как типичная старушка: мы всегда держим свои вещи при себе. Барбара однажды мне на это уже указывала. Но в конце концов, я же совсем не знаю этого Сычуаня или его ассистенток. Нынешнее поколение гораздо доверчивей моих ровесников. Так что я отдала свою сумку Люси.
Многие годы я носила волосы чуть ниже плеч – во всяком случае, в мокром виде, без завивки на бигуди и лака для волос у них именно такая длина. Когда мой парикмахер делает мне укладку, начесывает и завивает их, они становятся на дюйм короче. Говарду нравилась именно такая прическа, и я из года в год соглашалась на одну и ту же стрижку, потому что она так нравилась Говарду. Я готова была что угодно отдать, лишь бы отрезать это все подчистую! Однако после смерти Говарда почему-то напрочь об этом забыла.
– Коротко и гладко, – напомнила я.
– Коротко и гладко. – Сычуань улыбнулся Люси. – Вообще приятно будет наконец сделать что-нибудь новенькое. Все эти каскадные стрижки на длинные волосы уже порядком надоели.
– А может ли кто-нибудь слегка меня накрасить? – поинтересовалась я.
– О, конечно! – Сычуань заметно воодушевился и громко позвал: – Гортензия! Сестре Люси нужен легкий макияж.
С каждым взмахом ножниц я почти физически ощущала, как груз лет сваливается с плеч. Люси с головой ушла в свою хитроумную машинку для отправки сообщений, а я наблюдала, как Сычуань атакует мои волосы. Видно было, как выражение моего лица меняется с напряженного – я даже и не знала, что у меня на лице такое напряжение написано! – на спокойное и уверенное. Я немножко вытянула вперед губы, чтобы подчеркнуть скулы. С каждым взмахом ножниц я нравилась себе все больше и больше.
– Вот черт! – громко воскликнула Люси. – Ба, со всеми этими утренними приключениями у меня из головы вылетело, что сегодня, вообще-то, один из самых важных дней в моей жизни!
– Как-как ты ее назвала? – спросил Сычуань.
– Это она мне такое прозвище дала, потому что я бананы люблю, – наплела я ему и повернулась к Люси: – А в чем проблема?
– Сегодня у меня встреча с представителем «Барнис», по поводу их магазина на Риттенхаус. Мне придется оставить тебя ненадолго.
– Нет, пожалуйста, возьми меня с собой. Хочу посмотреть на тебя за работой!
Эта мысль необычайно мне понравилась.
– Нет, ба, это я сама должна сделать. Подождешь меня немного, ничего с тобой не случится.
– Ну же, разреши мне пойти с тобой. Честное слово, я буду молчать. Можешь сказать, что я твоя ассистентка или что-нибудь в этом роде. Я возьму с собой папку-планшет и притворюсь, что делаю записи.