Я решу сам (СИ)
— А ты не против?
Дан усмехнулся и широким жестом скинул с себя плед. Спал он в одних боксерах, и сейчас они топорщились весьма однозначно.
— Шутишь? Когда ещё я получу в своё полное распоряжение такую классную задницу?
— Так, про распоряжение я не слышал.
Усмешка Данича стала ещё шире.
— И такую задиристую омежку. Будешь сверху?
Сверху? Я вернул другу его ухмылку.
— Конечно, буду, сэмпай. Раздевайся.
Член у Дана оказался что надо. Прямой, с красивым рельефом и пропорциональной головкой. Был бы я обычной омегой — дал бы такому и без течки. Интересно, какой у него вкус? Я машинально провëл языком по пересохшим губам и тут же мысленно отругал себя за лезущий в голову бред. Мы здесь всë-таки трахаемся, а не извратами занимаемся.
— Не двигайся, я сам, — предупредил я лежащего на спине Дана. Уселся верхом так, чтобы было удобно тереться задницей о его член, и начал неторопливо двигаться взад-вперёд. Как бы у меня всё внутри не ныло от желания немедленного секса, прежде я собирался отыграться за «полное распоряжение».
— Мак, ты нарываешься, — Было заметно, насколько нелегко Дану давался самоконтроль, и я с мстительной усмешкой ответил: — Между прочим, ты сам предложил мне быть сверху.
— Забрать своё предложение обратно?
— Нет уж. Это будет не спортивно.
— Давай уже трахаться, спортсмен, — Дан крепко взял меня за талию, останавливая движение. — Или сверху буду уже я.
Он был очень красивый сейчас — странно, как я раньше не замечал, что у меня такой красивый друг? Интересно, а если его поцеловать?.. Я тряхнул головой прогоняя дурацкие мысли и, без необходимости повысив голос, сказал: — Ну, ладно, давай.
Несмотря на обильную смазку, насаживаться задницей на член всё равно было больно. Интересно, это у всех так, или просто я настолько неправильная омега?
— Ох, Мак, что ж ты такой узкий!
А вот Дану, судя по всему, было оч-чень хорошо.
— Потому что блюду неприкосновенность своей задницы, — Я наконец опустился на него полностью и длинно выдохнул, пытаясь расслабиться.
— Не уверен, что это разумно в твоём положении… — Дан не договорил, зашипев от удовольствия, когда я двинул бёдрами вверх-вниз.
— Моё положение — сидя на тебе. Что в нём неразумного? — И снова вверх-вниз, на всю длину.
— Не важно, — Ха, кто бы сомневался! — Продолжай.
И я продолжил.
Объезжать партнёра — занятие, с одной стороны, физически утомительное, а с другой, реально крышесносное, особенно, если найти правильный угол.
— Стоп-стоп-стоп! — Дан приподнялся, удерживая мои бёдра обеими руками. — Дай отдышаться.
— Недолго, — Потому что я был близок, очень-очень близок к разрядке, и с вынужденной остановкой меня примирило только то, что теперь мой каменный стояк оказался приятно зажат между нашими телами.
— Не волнуйся, я компенсирую, — Я мог гарантировать, что Дан специально понизил тон и добавил в голос толику хрипотцы, однако эта уверенность никак не сказалась на пробежавшей по спине волне мурашек. А уж когда он протиснул между нами руку, обхватил мой член и действительно принялся, к-хм, компенсировать, то я не продержался и несчастной минуты. Под рефлекторно зажмуренными веками вспыхнул короткий фейерверк, живот залило горячее семя — и я совершенно упустил момент, когда Дан ловким приёмчиком опрокинул меня на спину. Пускай его самого тоже хватило совсем ненадолго — я за это время успел словить дополнительный микрооргазм, превративший меня в счастливую, обкончавшуюся амёбу. Не то, чтобы я возражал — ощущения были фантастическими, — но возвращаться в нормальное состояние после такого… не хотелось.
— Тебе понравилось, — довольно констатировал Дан, не спеша выпускать меня из объятий. Я привычно отбил подачу: — Капитан Очевидность, — и заставил себя открыть глаза. Встретил полный лукавого веселья взгляд Данича и не удержался от предсказуемого вопроса: — Что?
— Ничего, — Он легонько чмокнул меня в нос и слитным движением поднялся с постели. Подхватил с прикроватной тумбочки одежду — естественно, аккуратно сложенную, — бросил через плечо небрежное: — Я в душ, — и без капли стеснения за свою наготу вышел из комнаты. А я остался валяться на перепачканной спермой и смазкой кровати, по-идиотски улыбаясь идеальной белизне высокого потолка.
***
Я так и не спросил у него, останется ли он до конца течки. Может, потому что это было и так понятно. А может, побоялся вспугнуть чудо, непринуждённо превратившее неизбежный трёхдневный ад в полную его противоположность. И, наверное, из того же суеверия я решил пока ничего не анализировать, а просто жить моментом и в моменте. В конце концов, я течная омега, и временное разжижение мозгов мне простительно. Поэтому сидя на залитой ярким летним солнцем кухне, я бездумно покачивался на стуле и любовался тем, как Дан готовит на завтрак воздушный омлет с беконом.
— Точно не хочешь есть? — наверное, раз в пятый уточнил Данич.
— Точно. У меня же течка — все, м-м, ненужные функции организма в анабиозе.
Дан выключил конфорку под сковородкой.
— А может, хотя бы без аппетита чуть-чуть поешь?
— Сэмпай, ты прям как заботливый муж, — хохотнул я и уже серьёзнее добавил: — Не нужно этого, правда. Всё равно на пользу не пойдёт, только тяжестью в желудке лежать будет.
Удивительное дело, однако Данич безропотно проглотил и «мужа», и «сэмпая».
— Ну, как знаешь, — повёл он плечами, перекладывая омлет в тарелку. — В принципе, с биологической точки зрения тут всё логично, хотя и не до конца понятно.
— Что именно не понятно?
— Откуда у тебя энергия берётся, — Дан налил себе кофе и уселся напротив.
— Из банального зажора перед, — раскрыл я страшную омежью тайну. — Три дня жрёшь всё, что не приколочено, три дня трахаешься без перерыва на еду — вот и весь секрет.
— Любопытно, — Данич с интересом посмотрел на меня через стол. — У альф также?
— А я откуда знаю? — я не хотел огрызаться, само как-то получилось.
Дан отложил вилку.
— Мак, — мягко начал он, — слушай, ты ведь уже давно перерос подростковый максимализм. Почему ты так упираешься против своего, м-м, естества? Что плохого, если во время течки тебя будет трахать тот, кому это предназначено?
Кого угодно другого я бы за такие вопросы быстро и однозначно послал на хуй. Кого угодно, но не Дана.
— Кем предназначено?
— Законами Менделя.
На кухне повисла солнечная тишина. Мы смотрели друг другу глаза в глаза, долго, и первым сдался Данич.
— Не важно, кем я родился, — тихо и внятно сказал я. — Важно, кто я есть.
— Упрямая омега.
— Пусть так. Но решать, с кем мне трахаться, буду я сам, а не мои гормоны.
Дан покачал головой и предпринял последнюю попытку: — А как же все эти истории про истинные пары?
— Те же яйца, только в профиль. Где-то есть кто-то, кто стопроцентно подходит мне по гормональному рисунку. Полторы недели в году у нас идиллия, а всё оставшееся время я хочу пристрелить его из рогатки за то, что он, допустим, регулярно обрызгивает сидение унитаза. И при этом мы ни хрена не можем разбежаться. Поставь себя на моё место: ты бы так хотел?
— По-моему, ты всё-таки сгущаешь краски, — увильнул Данич от прямого ответа. — Но твоя позиция мне ясна — спасибо, что разъяснил, а не послал куда подальше.
— На здоровье, — я снова принялся покачиваться на стуле. — Ты же мой лучший друг.
В ответ Дан только неопределённо хмыкнул и вернулся к завтраку.
***
Это была самая необычная — и самая приятная — течка в моей жизни. Мы с Даном болтали, спорили, смеялись, валялись на кровати, трахались, спали. Истратили мои невеликие запасы постельного белья и продуктов, и если с первым ещё можно было как-то смириться, то обходиться без еды Дан категорически отказался. Пришлось выползать в интернет и заказывать доставку из супермаркета, попутно поругавшись насчёт того, кто же будет расплачиваться. Я напирал на то, что Данич мой гость, он парировал тем, что я из-за своей физиологии сейчас не едок и, следовательно, просто выброшу деньги на ветер. В итоге мы, одинаково недовольные друг другом, сошлись на компромиссном решении «счёт пополам» и стали ждать доставку.