Я решу сам (СИ)

Во избежание проблем, заказ получал Дан.
— Над чем смеёшься? — спросил я, когда он занёс на кухню объёмный шуршащий пакет.
— Да у омежки-курьера такое лицо было, когда он твой запах учуял.
— И что не так с моим запахом?
— То, что это запах его как следует оттраханного собрата, а дверь открыл обычный бета. Вот и случился у паренька когнитивный диссонанс.
— Можно подумать, беты никогда не трахаются, — фыркнул я. Потом немного подумал и уточнил: — Так что, запах действительно другой?
— Да, немного — для такого посредственного нюхача, как я. Для нюхачей получше разница должна быть заметной.
Нельзя сказать, чтобы эти подробности были особенно важными, однако я продолжил расспросы: — И как я теперь пахну? В смысле, приятно, неприятно?
— Ты к тому, будут ли на тебя по-прежнему кидаться все встречные альфы? — верно истолковал Дан моё любопытство. — Полагаю, что будут, приятель. Метки на тебе нет, а значит, в их глазах ты продолжаешь оставаться ничейным.
— Я и в своих глазах ничейный, — традиционно огрызнулся я. Данич на это промолчал, видимо, несколько задетый грубостью моего тона, и разговор увял.
Я не просто так называл Дана «сэмпаем» — он был старше меня на полтора года и уже заканчивал магистратуру, параллельно работая на полставки в какой-то лаборатории. Его начальство относилось к дипломникам вполне лояльно, поэтому отговорку про консультацию у научрука съело не поморщившись. В универе же Дан мог не появляться вплоть до самой защиты, так что с этой стороны проблем в принципе быть не могло. А ещё он также, как и я, давно жил отдельно от родителей, отчего услышать после очередного траха: — Чёрт, сегодня же пятница, да? Совсем забыл, надо отцу позвонить, — было для меня несколько неожиданно.
— Зачем?
— Затем, что по пятницам я обычно ужинаю у них, — Данич безошибочно выцепил смартфон из кучи валявшейся на полу одежды. — Не волнуйся, это быстро.
— Да я и не волнуюсь. Мне выйти?
— Не надо, там нет ничего конфиденциального.
Разговор действительно вышел коротким.
— Пап, привет. Я сегодня не приеду. Всё нормально, я здоров, просто тут нужна моя помощь. Да, Маку. Да. Конечно. Пап, хватит, я прекрасно знаком с твоим мнением обо мне. Пока, — и Данич нажал отбой.
— Всё нормально? — на всякий случай уточнил я.
— Всё как всегда, — поморщился Дан. — Другого я и не ждал, тем более, что дело касается тебя.
— Меня? — Вообще говоря, за все годы нашей с Даничем дружбы его родителей я видел от силы пару раз, и то мельком. — Я что, твоему папе не нравлюсь?
— Он считает, будто я чересчур под тебя прогибаюсь, — и не обращая внимания на мои выпученные от удивления глаза, Дан пружинисто поднялся с кровати. — Пошли-ка поедим. Не знаю, как там у тебя организм работает без дозаправок, но лично я от такого секс-марафона жрать хочу перманентно.
Я, естественно, голода по-прежнему не чувствовал, однако компания — дело святое, поэтому тоже накинул на себя банный халат и потопал следом.
***
— Слушай, а что ты всё время пишешь?
Мы с Даном уже привычно валялись на кровати: я бездельничал, наблюдая, как по стене напротив неторопливо ползёт солнечное пятно, а он что-то черкал в блокноте.
— Секрет.
— Серьёзно? — я резво сел и с интересом посмотрел на тут же закрывшего блокнот Данича. — Дай почитать!
— Не дам.
— Почему?
— Потому что, во-первых, я не пишу, а рисую, — Дан положил блокнот на тумбочку и наградил меня полным укоризны взглядом, — и во-вторых, если ты не расслышал, это секрет.
— Какие секреты между друзья… — Я сделал коварный бросок к тумбочке, — …ми? — и предсказуемо оказался на лопатках. Пусть я сильнее, однако реакция у Дана всегда была лучше.
— Обычные, — Данич отпустил меня и, скользнув взглядом по распахнувшимся от движения полам моего халата, приподнял бровь: — Как, уже?
— Ну, уже, — моментально ощетинился я, садясь и поправляя одежду. — А нечего меня по кровати валять, когда я в течке.
— Очень отзывчивый, — одними губами повторил Дан свой прежний вывод. Протянул руку, словно хотел погладить меня по щеке, но оборвал жест. — Сейчас?
Напряжение в паху усилилось, тем не менее я напустил на себя независимый вид.
— Да нет, можно и подождать. Так почему секрет-то?
Было видно, что Дан взвешивает: рассказать? Продолжить запираться?
— Потому что я рисую тебя, — выбрал он первый вариант. — И ещё потому, что не люблю показывать наброски.
— Ни фига себе! — Меня ещё ни разу в жизни не рисовали! — Покажешь, когда закончишь?
— Если закончу, — поправил Дан. — Покажу. Наверное.
— Э, нет, сэмпай. Первое слово дороже второго, так что всё — ты обещал!
Не успел я договорить свой торжествующий спич, как вновь оказался лежащим на спине.
— Ты когда-нибудь усвоишь, что мне не, — нависший надо мной Дан особенно выделил это «не» голосом, — нравится это японское прозвище?
— Если ты будешь так же беситься, то никогда, — Не стоило ему с такой силой вжимать меня в матрас. Как и ставить колено между моих ног.
Судя по потемневшим глазам и раздувающимся ноздрям, Дан тоже это быстро понял.
— Почувствуй себя альфой во время гона, — он придвинул колено ещё ближе к моему стояку, чтобы мне было удобнее тереться.
— Как будто в этом есть что-то плохое, — Халат под моей задницей медленно и верно намокал от смазки.
— Есть, — Дан склонился надо мной ещё ниже, почти касаясь щекой щеки. — Господи, какой очешуительный запах! Мак, твои феромоны можно продавать в качестве афродизиака — раскупаться будут мгновенно.
— Не дам я барыжить моими феромонами, — я наконец-то справился с узлом на поясе халата, змейкой вывернулся из ставшей абсолютно лишней одежды и вплотную занялся Дановой рубашкой. — Ну вот на фига ты одеваешься каждый раз, а?
— Чтобы ты замучился меня раздевать, — Я едва успел расстегнуть последнюю пуговицу, как Дан перевернул меня на живот.
— Хватит мною вертеть, как тебе вздумается, — тут же отреагировал я, но в коленно-локтевую встал и задницу по-блядски оттопырил.
— Хочу напомнить, что идея трахнуться принадлежала тебе, — одной рукой Дан опирался мне на крестец, а другой круговыми движениями поглаживал мой анус.
— Да помню я, помню! — я шире раздвинул ноги. — Давай уже, ну?!
— С полоборота, — негромко сказал Дан, будто сам себе. — Горячая, сладкая омежка. Впрочем, сейчас проверим наверняка.
Теперь он держал меня за бёдра, и только я успел удивиться, что пропустил вжиканье «молнии», как моего ануса коснулось что-то небольшое, горячее и влажное.
— Сдурел?! — задохнулся я и заелозил в попытке вырваться. — Это же… Я же… А ты туда языком!
— Ну-ка не кипиши, — сурово приказал Дан. — Ты за последние дни столько мылся, что там всё стерильно. И вообще, разве тебе не нравится?
Мне нравилось. Мне так нравилось, что хотелось тоненько подвывать на каждое Даново прикосновение. Скажу даже больше: хотелось совсем непотребного — почувствовать его язык внутри. И когда Дан считал — и воплотил — это моё желание, я действительно заскулил течной сукой и потянулся к своему члену. Я больше не мог этого выносить.
— Эй, куда? — перехватил меня Дан. — Не раньше, чем я, понял?
— Тогда трахай давай! — взвыл я и услышал долгожданный звук расстёгиваемой ширинки.
Этот оргазм по силе был сравним с самым первым, и единственное, о чём я жалел, так это о том, что между нами невозможна сцепка. Умирая и возрождаясь от запредельного блаженства, я напрочь позабыл про свои гордость и свободолюбие и хотел только одного — целиком и полностью, до последней клеточки принадлежать Дану. Почувствовать на своём загривке не мягкое прикосновение губ, а жёсткий, ставящий нестираемую метку укус. И пускай это помутнение рассудка длилось не дольше вызвавшего его оргазма, я почему-то очень хорошо запомнил, что пережил в тот момент. И почему-то позже вспоминая о нём, ни разу не почувствовал стыда за торжество моей омежьей сути.