Алмазный город

Лицо ее оставалось невозмутимым, хотя эти слова словно ранили ей нёбо острым битым стеклом. Нападение Шакалов было первой ласточкой ее новой жизни «без правил». Теперь вот Таннис. Это, как ни крути, более личное…

– Сдавайся, дитя улиц, – произнесла бывшая коллега так тихо, чтобы услышала ее только Аина.

Пешеходы тут и там замедляли шаг и показывали друг другу пальцем на эту сцену. Многие даже останавливались полюбопытствовать, что будет дальше, и глаза их загорались, словно на интереснейшем цирковом представлении.

– Коль не верит, что ты доведешь это дело до конца. Он поручил мне попытать счастья – исправить твой косяк. Кто доберется до цели первым, тот остается в живых. Вот я и подумала: отчего бы сразу не снять тебя с дистанции?

Тео поймал взгляд подруги и кивнул. Если он сейчас придет ей на помощь, то даже в случае победы Аина будет выглядеть жалкой и слабой.

Нет. Это ее война. Только ее.

Застав Таннис врасплох, она сделала ложный замах одним серпом и одновременно метнула другой. Противница отбила снаряд собственным клинком. Раздался лязг металла. Толпа зевак дружно ахнула.

Таннис вновь замахнулась клинком. Аина, стиснув зубы, упала спиной на мостовую.

Еще один ложный замах бывшей подруги по Хайму. «Берегись!» – выкрикнул Рю, и Аина инстинктивно метнула взгляд на него. Миг промедления стоил ей дорого.

Мощный удар в голову отозвался в ней страшным гулом. Колени Аины подогнулись, она отшатнулась и метнулась к углу соседнего дома. В голове все еще гудело, перед глазами плыло, она изо всех сил прикусила язык (надо же было как-то привести себя в чувство) и, чтобы удержаться на ногах, положилась на прилив адреналина в крови. Расправив плечи и набрав побольше воздуха в легкие, Аина оттолкнулась от стены и снова оказалась лицом к лицу с Таннис.

Они принялись осторожно кружить в связке друг с другом, то выбираясь на освещенную солнцем проезжую часть, то возвращаясь в тень под козырьком двери. Любопытные зрители затаили дыхание в ожидании развязки.

Замедлив шаг на открытом месте возле запряженного экипажа в устье какой-то темной аллеи, Аина заметила на предплечье Таннис татуировку со Стервятником. Точно такую же, как у Коля. У нее перехватило горло – она представила себе, что было бы, если бы на нее напала не эта девица, а сам шеф. Стала бы она так же отчаянно сопротивляться или замерла бы, как кролик перед удавом, ожидая смерти?

У Таннис первой не выдержали нервы – она взмахнула кинжалом, целясь Аине в бедро. Та, резко втянув ноздрями воздух, отразила удар серпом. Лязг стали эхом отозвался в каждой косточке ее тела. Толпа снова ахнула, расступаясь перед участницами поединка. Не давая Таннис времени на новый выпад, Аина сжала левую руку в кулак. Маленькие клиночки скользнули вперед между костяшек пальцев. Удар пришелся Таннис в бок.

Та пошатнулась. Аина сделала шаг назад, но тут в воздухе мелькнула серебристая вспышка – мелькнула так стремительно, что девушка не успела как следует среагировать. Лезвие сюрикена полоснуло ей по плечу – в том месте, где мгновение назад находилось горло.

Зашипев от острой боли, она прыгнула за экипаж, чтобы укрыться от следующего сюрикена, который Таннис метнула без подготовки, выхватив из наплечных ножен.

Противница приближалась. Тень от ее сапог отчетливо просматривалась из-под экипажа. Аина ухватилась за раму окна и, подтянувшись, одним рывком вскочила на крышу. Таннис заметила ее в последнюю секунду. Золотистые глаза расширились… Аина спрыгнула на землю прямо перед ней и рванулась вперед. Серповидные кинжалы скользнули по незащищенному боку.

Таннис качнулась и отпрянула. Было видно, что рана прожгла ее насквозь. Аина боковым зрением поймала гримасу ужаса на лице одного из зевак. Все понимали, что следующий удар станет последним. Но… ноги почему-то отказывались служить ей. Рука с оружием не желала совершать смертельного замаха.

Пока Аина колебалась, Таннис успела отступить еще на шаг, развернуться и проворно нырнуть в один из соседних проулков, оставляя за собой кровавый след на брусчатке.

Как только она скрылась из виду, Аина встретилась глазами с Тео. Затем перевела взгляд на Рю, дышавшего так тяжело, будто это ему только что пришлось выдержать страшный поединок. Публика по обеим сторонам улицы засуетилась вокруг победительницы. Резкий медный запах крови, каплями струившейся с ее предплечья, казалось, усилился по окончании боя. Солнце засияло еще ярче, как будто стремясь поймать ее своим лучом и вырвать из тени, куда Аина поспешно отступила.

– Пора сматываться отсюда, – каким-то чужим голосом обратилась она к Рю и Тео. – Таннис на этом не остановится. А убивать ее мне нельзя. Коль достанет. Придется…

– Да хватит тебе перед ним трястись. – Широкая ладонь Тео сжала ее локоть, и только тут Аина заметила, что ее бьет мелкая дрожь. – Неужели он не мог сдержать хотя бы своих собственных людей? Запретить им охотиться за тобой? Сделать для тебя хотя бы такую малость – за годы беспорочной службы, а? Так покажи ему, что тебя нельзя просто выкинуть на помойку. Покажи ему, как сильно он ошибся!

Но Аина, не дав ему окончить пламенную речь, замотала головой так энергично, что несколько прядей иссиня-черных волос выбились из хвостика и запрыгали перед глазами. Что-то внутри нее надломилось. Внезапно ей стало все равно, видит ли кто-то – даже Рю – ее слабость или нет.

– А что, если не ошибся? – Ее голос дрогнул. Она принялась задумчиво отирать кровь с предплечья.

Коль забрал ее с улиц Кучи. Коль своими бесконечными тренировками до седьмого пота выветрил из ее головы мысли о клее. Коль сделал ее Первым Клинком Косина. Коль был ее идолом. Ее наваждением. Коль доверил ей самый звездный заказ за всю историю своей конторы и посулил то, о чем она мечтала. Аина обязана ему всем.

Коль ее ударил. Даже избил. Коль в нее стрелял. Коль бросил ее на растерзание Улицам. И все же она обязана ему всем.

Ей необходимо убить Кауту прежде, чем это сделает Таннис. Иначе ей никак не вернуть прежнего положения и репутации. Весь этот кошмар прекратится только вместе с биением сердца Кауты. И остановить это биение должна она и только она.

Отвернувшись, чтобы спутники не смогли считать с ее лица ту тысячу эмоций, она сказала просто:

– Нам пора к Рориной тетке.

Пробиваясь сквозь толпу, Аина жалела об одном – о невозможности побыть сейчас одной. Безопаснее было бы на крыше, в ее любимом укрытии, в единственном месте, куда она всегда может возвратиться и отдохнуть. Уверенность Аины в себе испарились так же быстро, как вчерашним вечером вернулась к ней.

Свирепый и злобный взгляд золотистых глаз Таннис словно прожигал насквозь ее мозг. Шансы на счастливое – или хоть какое-то – будущее, улетучивались на глазах, как вода сквозь сито.

Одной рукой Аина инстинктивно дернулась к окровавленному шарфу на шее и откинула выбившиеся пряди волос. Остается только найти ближайшего уличного барыгу дурью, купить клея и утопить тревогу в нем. Тогда не придется ни о чем думать. И страх возвращения к бездомной жизни на улицах исчезнет – ибо как можно ее бояться, если не отдаешь себе отчета даже в том, на какой именно улице валяешься? Пуля, выпущенная из ствола Коля, пронзит ее мозг совершенно безболезненно, если она накачается клеем до полной отключки всех органов чувств.

Чья-то теплая ладонь коснулась ее спины, и – вот странность – почему-то Аина не ощутила потребности реагировать обычным способом – отправить прямым ударом в нокдаун того, кому эта ладонь принадлежала. Повернув голову налево, девушка увидела, что Рю взирает на нее с почти физически ощутимым сочувствием. Она вгляделась в его лицо и немного расслабилась.

Никак Аина не могла его понять. Он не знал о ней решительно ничего, кроме того факта, что она пыталась убить его брата. У Рю не имелось никаких оснований доверять ей. Никаких гарантий, кроме ее честного слова. Только что на его глазах она дала слабину, а он, по какой-то немыслимой причине, готов утешать ее вместо того, чтобы воспользоваться случаем и вывести из игры.

Косин такого милосердия не прощает. При этой мысли Аине невольно захотелось как-то защитить Рю. Спасти его от злой участи. Однако… ему известно ее имя, род ее занятий, многие вехи ее криминального пути. Младшему Хираи легче легкого сдать ее властям – особенно теперь, когда она лишилась поддержки Коля. Значит, в первую очередь надо думать, как защитить себя. А для этого необходимо ликвидировать и Рю, и Кауту.

Пользоваться огнестрелом Аина не любила. Дело не только в том, что он напоминал ей о судьбе родителей. Просто палить из ствола… это как-то малодушно. Трусливо. В этом есть что-то безличное, нивелирующее саму идею поединка, отдаляющее охотника от жертвы. Но в случае с Рю, возможно, придется-таки воспользоваться пушкой.





20





Вскоре они достигли южной границы Кучи. Со стороны старого порта и полуразрушенных паромных сооружений, выстроившихся вдоль реки, распространялся тошнотворный запах. Торговая деятельность у этих причалов давно прекратилась, переместившись на север, к западному берегу, и теперь здесь лишь швартовались на ночь баржи, свозившие трупы для захоронения в братских могилах близ старых алмазных рудников. Зловоние от этих мертвых тел отчасти сохранялось в воздухе и днем.

Аина к этому времени окончательно овладела собой, и страх перед повторным нападением Таннис сменился злостью на себя. Может, конечно, дать сопернице уйти и тем самым избежать лишней немилости Коля было мудрым решением. Но, может, и чистой воды идиотизмом. Не слишком ли часто у нее в последнее время опускается рука, занесенная для удара? Сначала там, в особняке, она сохранила жизнь Рю, теперь вот еще и Таннис. А та ведь снова нападет, причем с удвоенной силой – теперь, когда поняла, что Аине не дается последний смертельный удар. Между тем как добивать, не раздумывая, – это один из главных заветов Коля.

– Я понимаю, выбора не было, пришлось защищаться, но как ты думаешь, она всерьез хотела тебя убить? – на ходу поинтересовался вдруг Рю. – Вы же работали вместе и все такое…

Аина вскинула бровь:

– Учитывая, что она едва не перерезала мне глотку, думаю, можно в этом не сомневаться. Конечно, хотела. Более того, чем дольше об этом думаю я, тем сильнее хочу убить ее. Зря упустила такую возможность. Она никогда не звала меня по имени, только «дитя улиц» и всякое такое. И еще вечно таскала без спроса яды, которые я готовила. Давно следовало от нее избавиться!

Не успела Аина произнести эти слова, как сама почувствовала в них нечто предательское. Предательское по отношению к единственному дому и семье, какая была у нее в жизни. К тому же ей ведь нравилась Таннис, она считала ее почти подругой, хоть они и не всегда ладили. Впрочем, теперь Таннис пытается перехватить у Аины задание и между делом порешить ее саму.

Участие на лице Рю сменилось легким отвращением:

– А знаешь, в тебе очень много жестокости.

– Это для тебя много. В твоей системе координат. А по мне, так я – сама уравновешенность и мягкость.

Услыхав это, Тео расхохотался в голос.

– Заткнись, а? Я не с тобой разговариваю.

Они долго шли по залитым грязью улицам. Аина не могла не отдать Рю должное – он не пялился по сторонам, удивленно хлопая глазами, как вчера. Напротив, сосредоточенно смотрел только вперед. Однако в походке его все же сквозила небрежная ленца, свойственная богатым. Такие люди всем своим видом показывают, что легко могут купить всю улицу, по которой ступают. Каждый шаг, каждое случайное движение выдавали непоколебимую самоуверенность, тем более огорчительную, что она выдавала полное непонимание опасности, грозящей здесь буквально отовсюду.

– В сторону. – Аина положила руку ему на плечо и подтолкнула к обочине, заставив дать дорогу группе татуированных с головы до ног мужчин. Такие за один только пристальный взгляд вырезали бы Рю глаза и сбыли бы их ближайшему скупщику. – Иди в моем темпе. Не отставай и не опережай. И черт возьми, если у тебя в карманах не завалялось ножа или пушки, то вынь оттуда руки.

Когда они миновали еще один квартал, Рю наклонился к девушке и тихонько проговорил:

– Вообще-то, если тебе нужно выдумывать особые причины, чтобы убить ее, то жизнь для тебя имеет некоторую ценность. Признай это.

– Мы встретились всего пару дней назад, а ты уже возомнил, что знаешь меня как облупленную и можешь судить, хороший я человек или плохой, – покачала головой Аина. – Наверное, до сих пор веришь во всякие детские фантазии, да? Что все люди от природы добры и надо только дать им возможность это почувствовать? Или рядишь меня в шкуру порядочной девушки, чтобы не так стыдно было меня покрывать?

Хираи широко открыл рот, но, так ничего и не ответив, закрыл его со вздохом, который, видимо, означал – мол, ты безнадежна.

Следующие несколько минут все шли молча, но потом Аину вдруг охватило знакомое ощущение. Такое ощущение приходило к ней всякий раз, когда кто-то наблюдал за ней, буквально прожигая взглядом спину. Она всегда знала, где именно наблюдатель находится, и готовилась защищаться. Более того, за последние годы Аина научилась безошибочно отличать одну конкретную, особенную пару глаз от любой другой. Эта пара глаз принадлежала Колю.

Она повернулась. Обе руки легли на рукояти кинжалов. Быстро окинула цепким взором крыши домов и сразу обнаружила его – метрах в шестидесяти от себя. Он стоял, наполовину укрывшись за колонной на втором этаже той самой вокзальной башенки, где они вместе провели столько часов, что Аина и со счету сбилась. Шеф смотрел на нее в упор, словно следил за передвижениями девушки по городу с самого начала и мог нарисовать подробный маршрут на карте. Уж не наблюдал ли Коль за ее схваткой с Таннис? Вмешался бы он, если бы кто-то из них попытался нанести смертельный удар?

Даже находясь на расстоянии, он легко находил Аину, когда нужно, и предвидел все ее планы и действия. Интересно, если Коль знал, что она собирается к инозенке, то предупредил Таннис или нет? А впрочем… Не он один тут такой всезнайка.

За годы работы бок о бок шеф успел гораздо больше рассказать Аине о своем прошлом, чем большинству других людей. Ей было известно не только о его преступлениях, не только о тактике борьбы и секретных связях по всему городу, но и о том, что по ночам Коля мучает бессонница, что засыпает он только к рассвету, что пьет черный кофе, как пожилые миланцы, с одной ложкой сахара, что маниакально боится отравления и поэтому выработал себе иммунитет от большинства ядов, принимая по небольшой безопасной дозе перорально или внутривенно. Наконец, ей было известно: когда люди Хайма действуют вместе, остановить их – почти нереально.

…Как-то раз, незадолго до знакомства Аины с Тео, Коль подрядил ее и Мирран обчистить судно заезжих каийанских дипломатов. Мирран – прирожденная актриса и к тому же сама каийанка по рождению, переоделась горничной и – после того как Аина вывела из строя настоящую горничную рукояткой ножа по черепу – легко проскользнула на судно. Дипломаты в это время уехали на обед в Стальную башню.

Уже приближалась зима. Изо рта Аины вырывались белые клубы пара. Вместе с Колем они ждали за кормой корабля, на причале близ Розового двора. Рядом, в темных водах реки, покачивалась лодка, на которой они собирались покинуть место преступления.

Однако что-то пошло не так. Коль, известный своей сверхъестественной способностью чувствовать беду раньше всех вокруг (если не раньше, чем она случится), распрямился во весь рост с пистолетами в обеих руках. Аина последовала за ним. Предвкушение схватки враз согрело ее на морозе.

Пару секунд спустя до слуха девушки донесся стук шагов. Мирран легко спрыгнула с верхней палубы судна через перила прямо на причал, перекувырнулась и вскочила на ноги. Но за ней уже неслась бегом группа из нескольких каийанских солдат и четырех бойцов Алмазной гвардии, присланных для охраны корабля. Аина крепко выругалась. Коль же едва заметно покачал головой и вздохнул, словно произошла лишь досадная заминка, не более.

– Держите эту чертову воровку! – прокричал с палубы хорошо одетый каийанец, дрожащим от возбуждения пальцем указывая на Мирран.

– Это кто, дипломат? – шепотом спросила Аина. – Они же все должны быть в Башне!

– Этот не поехал! – прошипела, подбежав поближе, Мирран. – Увидел меня, понял, что я не из штата прислуги, и вызвал охрану.

Коль ничего не сказал. Он просто выступил вперед и выстрелил дважды. Обе пули попали в головы каийанских солдат, которые не успели даже толком поднять свои стволы. Мирран, в прыжке увернувшись от пуль шефа, приземлилась как раз между следующей парой бойцов и по очереди полоснула их кинжалом.

Алмазные гвардейцы устремились к Аине. Та без труда отклонилась от выстрела Коля, сразившего одного из бойцов, и чиркнула кинжалом по горлу другого. Резко развернувшись, всадила клинок в живот третьему. Затем она услышала тихий стон и повернулась в облаке пара от собственного прерывистого дыхания.

Четвертый гвардеец настиг Мирран и приставил к ее глотке алмазное лезвие своего кинжала. Коль попятился назад и поднял кверху руки с видом ребенка, которого застукали за поеданием конфет за спиной у мамы. Возможно, Аине это только показалось, но на долю мгновения его взгляд задержался на ней.

Она не заставила себя ждать. Последний гвардеец совершенно о ней позабыл, видимо, посчитав, что его товарищи со второй девицей уже разобрались. Аина же стремительно бросилась ему за спину и метнула клинок в основание черепа. Кровь с последним земным выдохом хлынула из его шеи, гвардеец обмяк, и Мирран проворно отлетела от него в сторону.

– Скорей! – крикнула она, запрыгнув в пришвартованную лодку.

Каийанский дипломат со своей палубы истошно звал подмогу.

– Постой, – одними губами шепнула Аина, метнулась к бездыханным телам гвардейцев и солдат, обыскала их кобуры, ножны и только тогда с широкой ухмылкой на лице присоединилась к своим подельникам в лодке.

– Ну? – Коль посмотрел на Мирран так, словно минувшее испытание было насыщено событиями не более чем прогулка домохозяек по рынку.