Алмазный город

– Хочешь сказать, существует проход прямо из тюрьмы в метро и он даже не под замкóм? – уточнила Аина. – А я-то думала, Стальные бароны – башковитый народ.

– Почему не под замком? Под замком, – ухмыльнулся Рю. – Просто замóк можно… устранить. Здесь у нас найдется достаточно взрывчатки, чтобы взорвать вентиляционную решетку и проникнуть прямо в узилище. Причем вряд ли кто-то из посторонних в принципе знает, что тоннели метро проходят так близко к тюремным подвалам, так что никому и в голову не придет нас там искать раньше, чем мы доберемся до цели.

– А разве взрыв не привлечет внимания? – спросила Рори.

– Хороший вопрос. – Рю коротко кивнул. – Конечно, привлек бы, если бы мы устроили его прямо сейчас, когда строительные работы прекращены на ночь. Но утром они возобновятся, и в адском грохоте дрелей и буров никто не распознает лишний звук. Но откладывать дальше завтрашнего утра нельзя. Когда часы на Башне бьют полдень, сразу начинаются допросы всех свежедоставленных ценных арестантов. Надо пробраться туда на рассвете и вызволить Тео.

– А в сами тоннели метро как мы попадем? – спросила Аина.

– Через один из старых подземных ходов, где проводились тайные религиозные службы, – объяснил молодой Хираи. – Среди Стальных баронов господствует убеждение, что все они успешно засыпаны или запечатаны, но это не так. Более того, некоторые из них проходят совсем рядом с новыми тоннелями метро. И я знаю, как проникнуть в один такой лаз через канализацию.

Ночная тьма сгущалась быстро, поэтому быстро пришлось и работать: тайком перетаскивать в специальных, выданных Рю пакетах взрывчатку и сигнальные ракеты. Аина почла за благо прихватить еще и кое-какое оружие, а также абордажные крюки и канат. Будь у нее немного больше времени, она бы еще и сварила какой-нибудь действенный яд для часовых в Башне, но увы – сейчас каждая утекающая в прошлое секунда могла стать последней в жизни Тео. На выкрутасы и дополнительные меры предосторожности времени категорически не оставалось.

Когда обе луны стояли уже почти в зените, указывая на приближение полуночи, вся компания отправилась в путь.

У Аины в висках без конца звенели слова Тео, произнесенные тогда, на крыше: «Надо решить, что для тебя важнее всего, и сосредоточиться только на этом».

Сейчас ради спасения самого Тео она явно отклонилась от главной цели – найти Кауту. Что ей делать с этим фактом, как объяснить его себе, Аина не знала. Раньше она всегда решительно ставила свои интересы на первое место во всем. Отступить от собственных целей и нужд – значило отречься от всех правил, каким она следовала в течение многих лет. Неудивительно, что теперь ей казалось, будто она с завязанными глазами идет по высоко натянутому канату.

Ведь Таннис запросто может добраться до Кауты раньше нее. И Коль может потерять терпение и укокошить ее за все ее ошибки.

Но если Тео погибнет по ее вине, все это не будет иметь значения. Вообще ничто не будет тогда иметь значения.





26




Не выходя из обширной тени Стальной башни, все трое быстро добрались до восточного берега Миноса. Крышка водосточного люка с гравировкой меча и кирки – гербом Шумеранда – виднелась прямо в слое гальки у самой реки.

Хираи потянул ее и сдвинул в сторону. Перед путниками открылась зияющая черная яма – при этом зрелище плечи Аины невольно напряглись. Свет лун проникал в отверстие, но до дна не доставал. Аина жестом пригласила Рю и Рори спускаться первыми и, вдыхая прохладный ночной воздух, несколько мгновений простояла одна у края темной шахты, чтобы вернуть самообладание и смело нырнуть в неведомое. Мертвые тела родителей в полумраке старого дома, освещенные лишь узкой полоской лунного сияния, вновь встали у нее перед глазами.

Девушка набрала побольше воздуха в легкие и отправилась вниз по лестнице, не забывая на ощупь тщательно проверять прочность каждой встроенной в вертикальный тоннель ступени. К тому времени, когда под ее ногами оказалась наконец твердая почва, руки у Аины дрожали, а с затылка на шею струился пот. Рю зажег один из предусмотрительно захваченных с собою факелов. По стенам подземного прохода заплясал круг оранжевого света, и троица двинулась дальше вниз по узкой бетонной дорожке вдоль струившегося в центре потока воды.

Рю с Рори продолжали между собой негромкий разговор о том, что им было известно насчет системы тоннелей и устройства тюрьмы. Аина молча тащилась за ними, стараясь не отставать и не думать о том, что, возможно, прямо сейчас творится с Тео в застенках Алмазной гвардии.

Вскоре они свернули с первоначального пути в особый служебный тоннель, откуда скрытое ответвление вело в один из тайных инозенских лазов. Дорогу по извилистым коридорам указывала Рори. Еще через полчаса движения к северу проход перед ними внезапно расширился и стал похож на тот, которым они уходили после перестрелки с Шакалами. Только здесь все казалось надежнее и ближе к конструктивному завершению, чем в южной части города. Потолок образовывал арочный свод. По полу бежала ровная прямоугольная выемка, в которой были проложены – правда, еще не до конца – железнодорожные рельсы.

Все трое друг за другом пересекли узкий уступ, шедший вдоль недостроенного пути метро. Их шаги гулким эхом раскатывались в зияющем с двух сторон темном пространстве. В стене на равных расстояниях виднелись одинаковые двери. Большей частью они оказались заперты, но спустя несколько минут, схватившись за ручку очередной из них, Рори смогла ее открыть.

Стараясь даже дышать потише, они проникли в новый проход. Впрочем, Аина сразу закашлялась от пыли и затхлости, царивших в этом узком коридоре. Освещали его, если не считать факела Рю, лишь сверкающие огоньки на электрических панелях, вмонтированных в стены. За блестящими серебряными решетками виднелись огромные топливные баки.

– Здесь, – шепнул через несколько минут Рю.

Они замедлили ход и остановились под широким круглым вентиляционным отверстием в потолке, защищенным также решеткой, но уже из стали. Аина судорожно сглотнула.

Вентиляционная шахта тянулась отсюда вверх без малейших признаков света в конце. Она словно уставилась на незваных гостей разверстой пастью гигантской змеи, готовой пожрать их живьем, – разве что металлическая распорка мешала.

Рю, помнится, говорил что-то о лестнице, но, по мнению Аины, сильно приукрасил реальное положение дел. Так называемая лестница представляла собой лишь цепочку поручней, вмонтированных в стену вертикального прохода и поднимавшихся, очевидно, от решетки до самого выхода с обратного конца. Часть этой самой решетки была спроектирована – для технического обслуживания – таким образом, чтобы сдвигаться в сторону, но сейчас ее блокировал тяжелый железный засов.

– Нам ждать часов пять, пока не вернутся рабочие бригады и не начнут громыхать, – сказал молодой Хираи.

Аина с Рори полукругом зажгли свечи, чтобы образовалось небольшое кольцо света. Рю затушил свой факел. Аина присела поближе к свечам. Где-то рядом гулко капала вода, и звук этот напоминал тиканье часов, отсчитывающих неумолимо-драгоценные секунды, нужные для спасения Тео. От этого образа у нее вновь что-то болезненно сжалось в груди и перехватило дыхание. Ох, если бы у них было время хотя бы составить запасной план. Настоящий Клинок без такого «плана Б» никогда и ни за что на дело не выйдет. Но в их распоряжении имелось только несколько часов.

Причем она ведь вообще отклонилась от основного дела, влипнув в эту сомнительную операцию по вызволению Тео да вдобавок увязнув в ней вместе с Рю, которого ей следовало убить еще в первую ночь, когда они встретились! Всё, абсолютно всё в ее действиях прямо противоречило тому, чему учил Коль. Но ведь Коль бросил ее на произвол судьбы, на верную смерть – так что теперь уж ей приходится думать своей головой и решать, как выйти из положения. На какое-то мгновение Аина ощутила себя здесь, в этом подземелье, совершенно не на своем месте. Какое-то дурацкое недоразумение… Она представила, как успешно выполняет заказ, исправляет все свои ошибки и шеф наконец прощает ее. И вновь берет под свое покровительство…

Общее молчание и полет фантазии Аины прервала Рори:

– А вы оба знаете, что на седьмом, восьмом и девятом этажах этой тюрьмы содержатся только инозены, больше никто? Целых три этажа – исключительно для нас, чтобы держать на цепи таких, как мы! Чуднó получается: мы из кожи вон лезем, чтобы добровольно вломиться в каталажку, которую любой нормальный инозен за три версты обходит стороной.

Аина издала смешок.

– Я тоже никогда не думала, что придется в таком участвовать.

– Интересно, что бы сказал король Веррайн, если бы узнал, что Стальные бароны прокладывают тоннели и запускают поезда прямо в двух шагах от его собственной старинной Башни…

– В любом случае он мог бы попробовать с ними договориться, – пожала плечами Аина. – Он мог вообще избежать войны, если бы вступил в переговоры вместо того, чтобы тупо нападать на заводы и фабрики Баронов.

– Пожалуй, хорошо все-таки, что я тогда была совсем маленькой, – наморщила нос Рори. – Почти все воспоминания о войне стерлись у меня из памяти… Хотя иногда они возвращаются.


– Ты говорила, твои родители тоже погибли в этой бойне, – вмешался Рю. – Они были инозенами?

– Вообще-то это случилось уже после войны. Через несколько лет. И да, конечно, были. Они участвовали в устройстве нескольких подземных молелен, и в городе, и в окрестностях. И даже ходили по братским кладбищам в поисках тел знакомых – тоже инозенов. Если находили, то предавали огню, а пепел потом хранился в подвале одной старой церкви неподалеку от этих кладбищ. Ну вот. А потом их поймали и казнили. Мы с тетей и дядей могли попробовать бежать в Марин, откуда когда-то сюда приехали мои прапрадедушки и прапрабабушки. Но Джун решила, что она нужнее здесь. И я с ней согласна. Мы сильно рискуем, но… в Косине каждый день гибнут люди, не важно, какой веры. В том числе гибнем мы, инозены, независимо от того, прячемся мы от властей или нет. Так что, если риск остается в любом случае, значит, вопрос стоит так: или просто сидеть тихо, или пытаться что-то делать. Мне лично надоело таиться и дрожать за свою жизнь, когда остальные страдают. Все равно ведь когда-нибудь смерть придет. Так не лучше ли до тех пор пользоваться свободой, дышать полной грудью и не скрывать того, во что веришь?

Прослушав эту речь, Аина надолго замолчала, задумавшись о своих родителях. В те страшные, жестокие годы войны и сразу после нее они точно знали, что смерть преследует их по пятам и может настигнуть на каждом углу. И поступали именно так, как сказала Рори. Как считали нужным. Как им подсказывала вера.

– А как вы думаете, какая бы у нас была жизнь, если б Веррайн не закрыл производства? – продолжила Рори после паузы. – Если бы удалось как-то примирить магию с технологией?

– Ну мои отец с матерью в этом случае точно остались бы в живых, – ответил Рю. – Если бы торговлю алмазами для магических целей не объявили вне закона, мы бы продолжали строить свою финансовую империю на ней, как это делали до войны. Теперь, конечно, основной род наших занятий – огранка и продажа бриллиантов просто как драгоценных украшений.

– А я бы тогда, наверное, создавала из твоих бриллиантов ювелирные шедевры и сбывала бы их. – Рори приподняла краешек шали, и на ее запястье сверкнул браслет ручной работы из бисера, наверняка ее собственное творение.

– Ну а я, вероятно, стала бы пекарем, – мечтательно проговорила Аина.

Рю и Рори разом рассмеялись.

– Правда? Целыми днями пекла бы пирожки и всякое такое? – переспросил Рю. – Слушай, я придумал тебе прозвище. Кровавая булочница!

Теперь расхохотались уже все трое. Эхо разнесло их смех в разные стороны по тоннелю, он окружил три одинокие фигуры, и даже мрак вокруг стал менее страшным и зловещим. На какое-то время Аина словно забыла, где находится и что собирается делать, ей представилось, что все они – обычные восемнадцатилетние молодые люди, способные беззаботно болтать, веселиться, и опасность не преследует их на каждом шагу.

– Мама каждую неделю пекла цветочные торты. – Голос Аины как-то смягчился. – В буквальном смысле! Мы собирали в полях за Косином съедобные белые цветы и украшали ими торты, пирожные… С тех пор как мама погибла, я таких ни разу не пробовала.

В самом конце фразы ее голос сорвался, и она почувствовала, как взгляд Рю словно прожег ту половину ее лица, что была обращена к нему. Не стоило затевать этот рассказ. Кто собирает полевые цветы и ест их с выпечкой? Только бедняки, самые жалкие бедняки. Этому небось с рождения готовили личные повара.

– На слух очень аппетитно! – заметил Хираи и вытащил из рюкзака несколько кусков вяленого мяса.

Аина поискала на его лице признаки жалости к ней, но не нашла ничего, кроме открытой доброй улыбки. Рю протянул еду Рори. Та взяла мясо на палочке-шампуре и разогрела его над огнем свечей.

Затем он предложил такую же Аине, но та покачала головой. Не полезет ей кусок в горло сейчас, когда Тео уж точно лишен всякой пищи.

– Ты что, вообще никогда не ешь? – поинтересовался Рю.

Она передернула плечами, но ее некстати выдал желудок – громко заурчал. Не без колебаний она приняла кусок из рук юноши и стала медленно жевать, уставившись на пламя.

Она пожалела, что не может точно рассчитать, когда свечи выгорят полностью. Но нет, ерунда. Это только до предела измотало бы ей нервы. Нужно найти какой-то другой способ отвлечься от мыслей о Тео, который сейчас в одиночестве, в камере…

После еды Рори уснула, натянув шаль до самого подбородка. А Рю углубился в размышления.

– Иногда мне кажется, что я совсем забыл даже голоса родителей, – сказал он вполголоса. – И время от времени даже ревную их к Кауте. Он ведь старше, у него осталось больше воспоминаний…

Тупая боль пронзила сердце Аины при этих словах. Да, Рю хорошо, у него есть фотокарточка, но зато он был младше, совсем ребенком, когда лишился родителей. Ежедневное вдыхание клея вытравило из ее памяти множество ярких картин, но даже сейчас она знала о своих отце с матерью больше, чем этот парень о своих. Может, поэтому он и держит снимок в тумбочке у кровати? Еще она припомнила, каким серьезным выглядел Каута все то время, что девушка его выслеживала. И вообще, где бы Аина его ни видела, он вечно над чем-то трудился. И был совсем не похож на того мальчика в кадре, с широкой улыбкой.

– А твой брат… что, правда взял на себя управление родительским бизнесом в десять лет?

– Ему помогали. Но в принципе да. Он очень быстро наловчился все держать в своих руках. Ну знаешь, добычу алмазов там, торговлю оборудованием. И надо сказать, всегда следил за тем, чтобы с рабочими обращались справедливо. Если бы он с самого начала не засунул страх куда подальше и не взялся за дело, мы точно потеряли бы все. Всякий раз, когда становилось совсем тяжело, почти невыносимо, Каута затворялся в библиотеке и поглощал там книгу за книгой. Помню, однажды – мне тогда только исполнилось шесть лет, – в первую годовщину смерти родителей, он работал весь день. Наверное, чтобы отвлечься от воспоминаний. Но услышал, как я плачу. Я сидел в своей комнате один. Каута попросил горничную отнести мне чего-нибудь сладкого, а потом, через какое-то время, сам ко мне зашел и читал вслух мои любимые сказки, пока я не заснул.

Глаза Рю заблестели в полумраке.

– Когда я подрос, он сказал, что я могу искать собственную дорогу в жизни. Что мне не нужно обязательно заниматься семейным делом, как это пришлось делать ему. Но я всегда любил рисовать и что-то придумывать, проектировать, поэтому с интересом присутствовал на деловых совещаниях, когда городские власти консультировались с нами по вопросам строительства или заказывали большие партии технического оборудования. А еще раньше я начал брать уроки у профессиональных архитекторов. Вот так и получил доступ к этим чертежам. Теперь ты понимаешь, почему для меня так важно выручить Кауту? Он – самая сильная личность из всех, кого я знаю. Еще ребенком ему выпало стать во главе большого бизнеса, а вдобавок расследовать убийство наших родителей. Причем меня он никогда в это не вовлекал, чтобы хоть я мог наслаждаться большей свободой детства, чем он сам. Если бы сейчас он был на моем месте, а я – на его, Каута прошел бы все круги ада, а меня бы спас. Но, видишь, выпало этим заниматься мне. И я пойду до конца, невзирая на опасности.

– Тогда… – Аина больше не могла удерживаться от главного вопроса, – …зачем ты согласился вытаскивать Тео из тюрьмы вместе со мной? Я не сомневалась, что ты упрешься и будешь настаивать, чтоб мы первым делом нашли Кауту.

Рю задумчиво всмотрелся в жерло тоннеля. Огни свечей играли причудливыми узорами на его темных волосах.

– Тео не колеблясь взялся нам помогать. И именно из-за этого попал в беду. Кроме того, он славный парень и не заслуживает такой страшной участи. Еще я вижу, как много он значит для тебя. А я знаю, каково это – терять тех, кто тебе дорог.

Младший Хираи посмотрел на Аину многозначительно, и чувство вины за намерение все же убить его вместе с братом в очередной раз пронзило ее насквозь. Однако, хоть речи Рю и были достойны всяческого восхищения, ей все еще с трудом верилось, что он искренне хочет помочь. Как можно ему доверять? Ведь они преследуют настолько разные цели! Но факт остается фактом: вот она здесь, в подземелье, со Стальным бароном, якобы стоящим у нее на пути, а он исполнен решимости вместе с нею вытаскивать из застенков ее друга. Работай Аина по-прежнему на Коля, стал бы хозяин Хайма тратить время и усилия на Тео, как Рю теперь? Правдивый ответ на этот вопрос ей даже, кажется, не хотелось знать.

– Ну а с тобой что приключилось после гибели твоих родителей? – спросил юноша. – Как ты в наемных убийцах очутилась?

– Ну на следующий вечер после убийства я просто стояла на другой стороне улицы и смотрела, как уносят их тела. Уносят чужие люди. Потом эти люди вселились в наш дом и зажили там. Мне было восемь, я понятия не имела, как их оттуда вытурить. Да и вообще, мне не хотелось там находиться. И с тех пор я стала ночевать в переулках, на аллеях и тротуарах, на площадках пожарных лестниц… Где угодно, лишь бы меня никто не трогал.

Рю сглотнул и отвел глаза под взглядом Аины.

– И как? Не трогали? Оставили в покое и забыли? Довольно странно, что…

– Что меня никто не похитил? Да, знаешь, я тоже до сих пор удивляюсь. Нет, естественно, всякие уличные ребята пытались заполучить меня в свои банды. Но редко. По большей части никто меня не беспокоил. Наверное, думали: она так или иначе пропадет, зачем на нее время тратить. Да и кому нужна девчонка, которая с утра пораньше под таким кайфом, что и на ногах не держится? Это тебе, знаешь, от папы с мамой остались деньги, телохранители, усадьба и старший брат. А мне только подворотни, клей и страх оставаться в доме родителей, чтобы не разделить их судьбу. – Она помолчала, а потом, глубоко вдохнув, с горечью подвела итог: – В общем, меня спасла трусость. Малодушие.

Рука Аины метнулась к лицу, словно она ожидала найти там остатки проклятого клея.

Рю сокрушенно покачал головой:

– Плохо, конечно, что в нашем городе могут так страдать сироты. Кто знает, как сложилась бы твоя жизнь, будь у тебя хоть немного больше возможностей? Но знаешь, Аина, у тебя еще есть шанс принести в этот мир свою крупицу добра. Для тебя не все еще потеряно.

– А я разве сказала, что потеряно? – огрызнулась она. Гнев от этого покровительственного замечания захлестнул все ее естество. – Вот только что мне было делать – голодающей, двенадцатилетней, когда вдруг передо мной явился Король на Крови с предложением дружбы и работы? Тебе не удастся заставить меня вот так просто взять и раскаяться в ремесле наемного убийцы, Рю. В этом ремесле – я вся. Оно дало мне пройти путь от двадцати корсов в дырявом кармане до пятидесяти тысяч в банке. Я понимаю, примерно столько же ты тратишь, ну, скажем, в день на благоустройство заднего двора, но для меня это чертова уйма денег, и я горжусь, что заработала их, а уж как – дело другое. Впрочем, по правде сказать, мой шеф все уже забрал обратно. – Аина выдохнула с досадой и перешла в контратаку: – А ты что сделал, чтобы заполучить свои миллионы? Дал себе труд родиться?