Алмазный город

29




Пока санитарка занималась ранами и увечьями спасенного узника, Аина пряталась в кабинете на первом этаже особняка Хираи – чтобы та не увидела ее и не опознала лицо с плакатов, развешенных по всему городу. К шее, чуть не свернутой в борьбе с гвардейцем, она приложила пакетик со льдом.

Перед ее внутренним взором маячило лицо Тео – то в камере, где он велел ей убираться к черту, то на смотровой площадке, где она на миг испугалась, что он позволит ей упасть и разбиться насмерть. Да, парень ее вытащил, но потом, всю дорогу до дома Рю, не делал даже попытки заговорить с ней.

Скучный непрекращающийся дождь окрашивал сады Хираи почти в черный цвет и монотонно барабанил по высокому, до потолка, окну, возле которого Аина стояла. В родительском доме, где она до поры росла, стекол на окнах не было, и каждый ливень влек за собой местного масштаба наводнение. В Хайме, когда с неба капало, всегда становилось чертовски зябко – старые стены были почти начисто лишены утепления и изоляции. Обычно на холоде чувства девушки только обострялись, но именно сейчас ей почему-то хотелось тепла.

Дождь начался через час после их побега из тюрьмы, как раз когда они укрылись в усадьбе. Рю тайком провел спутников через подвальный вход, велев Аине натянуть капюшон и замотать лицо шарфом. И ее, и Тео могли опознать слуги или охранники, но куда им еще было деваться, как не сюда? Им удалось, не поднимая шума и никого не потревожив, добраться до комнат на первом этаже. Молодой Хираи вызвал откуда-то из города санитарку, чтобы она оказала медицинскую помощь пострадавшему, и послал двоих слуг в квартиру за телом Инес. Но те вернулись с вестью, что его там уже нет.

Конечно, Аине приходилось видеть огромное множество покойников на баржах, которых увозили к местам массовых захоронений, за пределы города. Но на этот раз, впервые со дня гибели отца и мамы, она почувствовала, как холодок пробежал по коже от мысли о том, что Тео не суждено даже попрощаться с самым родным человеком.

Она понимала: после того как пуля пронзила мозг Инес, ничто не могло спасти несчастную. Но в каком-то дальнем уголке сознания копошилась упорная мысль: если бы эта женщина была богата, ее наверняка пощадили бы. Или, по крайней мере, похоронили бы за Аметистовым холмом, на кладбище, предназначенном для самых уважаемых, состоятельных трупов. Аина припомнила улыбку Инес. И как она всегда встречала ее чашкой чая, если подруга сына приходила к ним зализать раны или просто поболтать. И как она просила ее никогда не оставлять Тео. Бедняга и вправду относилась к девушке как к дочери.

Аина всегда думала, что не сумела спасти своих собственных родителей только потому, что была маленьким ребенком, когда их убили, но вот, пожалуйста: Тео взрослый, однако даже при всех своих преступных навыках не уберег мать. Наверное, ей не стоит так уж корить себя…

Если оба они бессильны защитить даже самых любимых людей, тогда на что вообще им надеяться? Аина впилась ногтями в предплечья, боясь поймать собственное отражение в окне.

Тут дверь со скрипом открылась. Она не обернулась, но по легкой поступи догадалась, что вошел Рю. А затем и его лицо «нарисовалось» на стекле рядом с ее лицом. Пару секунд оба молчали. Аина старалась смотреть вдаль и не встречаться с ним глазами, но юноша повернулся к ней.

– Санитарка уже почти закончила, – сказал он наконец. – Ранения большей частью поверхностные. Крепко поспать до утра – и будет как новенький. Здесь вам обоим безопасно. На Аметистовом холме Алмазная гвардия в последнюю очередь станет искать и тебя, и его. Но в общем я очень рад, что мы не стали медлить и вытащили его сегодня. Еще немного – и пошли бы настоящие допросы. Недетские.

Она рассеянно кивнула, не зная, как озвучить свои подлинные мысли. Если Тео ненавидит ее, если они враги, а его при этом уже допрашивали, то выложил ли он все, что ему известно о ее преступном пути?

Чтобы не мучиться такими вопросами, она сменила тему:

– Ты неплохо действовал. Как будто каждый день вламываешься в тюрьмы и скручиваешь охранников.

Рю издал короткий смешок, выстукивая пальцами какой-то рваный ритм по оконному стеклу.

– Но вообще ты невысоко меня оцениваешь, верно?

Легкая улыбка коснулась ее губ:

– Не так низко, как при первой встрече.

– Это понято. Я стараюсь… осваивать науку храбрости. Отваги. После гибели родителей нам тут приходилось жить в страхе каждый день. Каута почти не выпускал меня из дома – так за меня волновался. И чтоб отвлечься от этого вечного страха, с головой зарылся в работу. А когда он рассказал мне, как на самом деле погибли отец с матерью, я стал бояться просто пройти по улице – думал, меня застрелят за одну фамилию «Хираи». Принадлежность к классу Стальных баронов родителям нисколько не помогла…

– И тогда ты решил научиться сопротивляться страху, – спокойно подхватила Аина.

Она заметила в отражении, что их опущенные руки разделяют лишь несколько сантиметров. Стоит слегка наклониться – и они соприкоснутся.

– Я осознал, что страх намного хуже всего того, что его вызывает.

Другая рука Рю потянулась к рукоятке пистолета, переданного ему Тео перед арестом.

– Я запретил себе дрожать и прятаться из-за страха и беззащитности и решил, что вопреки всему буду жить нормальной жизнью. Брат всегда опекал меня, даже когда ему самому было боязно. Теперь моя очередь позаботиться о нем, хоть меня это и пугает. – Он прочистил горло и отвел глаза в сторону. Потом добавил: – Вот почему я рад, что ты теперь на моей стороне. Не так жутко на сердце, если знаешь, что тебе помогает настоящий профессиональный наемный убийца.

Слыхал, Коль? Моя ценность как Клинка не померкла.

Словно тоже внезапно осознав физическую близость к Аине, Рю инстинктивно подался вперед – на несколько кратких мгновений их руки соприкоснулись, – а затем вернулся в прежнее положение. Конечно, он знал ее только как хладнокровную убийцу и совсем не отдавал себе отчета в другом: насколько они, в сущности, похожи. Как временами Аина чувствует себя отчаянной трусихой, как часто ей приходится убеждать себя, что она не беспомощна.

Не далее как минувшей ночью Рю горячо убеждал девушку, что ее личность не сводится к качествам Клинка. Говорил – стремись, мол, к большему. Черт, да к чему стремиться, когда единственное, что ей теперь осталось, – прилагать все усилия, чтобы просто остаться в живых?

Ей по-прежнему предстоит убить его брата, и когда это случится, едва возникшая внутренняя связь между ними улетучится. То, как он смотрит на нее в оконном отражении, жар, вспыхнувший на ее щеках от этого намека в его глазах, эти малые сантиметры расстояния между ними, наэлектризованные до предела, – все это сгинет, схлопнется, взорвется на полном ходу в тот миг, когда грудь Кауты встретит ее клинок.

– Ладно. Как только Тео придет в себя, мы продолжим, – произнес Рю, не отводя взора от отражения Аины.

Она кивнула:

– Найдем твоего брата.

– Хочешь зайти к Тео?

Девушка снова наклонила голову и последовала за хозяином особняка. Она думала, что друг еще в полузабытьи, но нет – тот уже сидел на тахте, и повязок на нем оказалось гораздо меньше, чем Аина ожидала. В кресле напротив расположилась Рори с чашкой чая.

– Выглядишь гораздо лучше, – заметила Аина, опустившись на ручку того же кресла и сложив руки на коленях.


– Ты не обязана разговаривать со мной как с раненым, – проговорил Тео и попробовал улыбнуться, но движение губ потревожило сразу несколько швов у него на лице. Аина дернулась в порыве броситься на помощь, но испугалась: не оттолкнет ли он ее.

– Прости меня, – сказала она и выдохнула с облегчением, когда глаза их встретились. – Это все моя вина. Твоя мама…

– Нет, Аина, не твоя. – Он замотал было головой, но тут же замер от боли. – С таким же успехом вину можно возложить и на меня, и на Рю, и на Рори. Когда я накинулся на тебя в камере, я плохо соображал. А знаешь, кто виноват гораздо больше нашего? Стальные бароны. Алмазная гвардия. В конце концов, это они убили маму. А почему они убивают? Потому что им так велит Ботикс. Им плевать, совершила моя мать что-нибудь преступное или не совершила. Просто попалась на пути, подвернулась под руку, вот и все. – Тео перешел на яростный шепот: – Я не допущу, чтобы мамина смерть сошла им с рук. Мы больше не позволим этим стальным ублюдкам безнаказанно творить с нами что им заблагорассудится. Не дадим топтать и мучить любого, кого им захочется, кто не такой, как они. Я больше не собираюсь сидеть в сторонке, пока другие погибают за малый проблеск свободы.

При виде такой горячей его готовности выйти на тропу войны, Аину одновременно охватили озноб и вдохновение. Пойти против баронов – все равно что самому в петлю залезть. Конечно, современная жизнь устроена несправедливо, с этим не поспоришь, но ей никогда не приходило в голову бороться с самой системой. Оно и понятно для человека, с самого рождения озабоченного только тем, как бы не сгинуть в пучине этой несправедливости.

Надо просто решить, что для тебя важнее всего, и сосредоточиться только на этом.

В голове снова раздались эти его слова. Сам Тео всегда казался таким непреклонным и сосредоточенным на одном-единственном деле – оберегать и защищать мать, что Аине иногда становилось страшно за него самого. И вот теперь, оставшись один, он увидел перед собой новую цель, причем такую, какая ей раньше и не снилась, а может, и не приснится никогда.

Но сейчас Тео, наверное, нужно почувствовать ее уверенность, и ничего больше. Он отдал ей все, что мог, со всем самоотвержением. Теперь дело за ней.

– Не допустим и не позволим, – согласилась Аина так тихо, что сама сомневалась, услышал ли кто-нибудь.

– И я с вами, – уверенный голос Рори вдруг резко пронзил тишину. – Вся моя семья жестоко пострадала от них. И я больше не желаю трястись и бояться. Я считаю: лучший способ почтить память отца с матерью, погибших за свою веру, и не посрамить тетку, которая каждый день рискует жизнью, помогая всем, кто к ней обращается, это встать против врагов во весь рост, а не прятаться по щелям.

– А я даже знаю, с чего начать, – подытожил Рю, все это время стоявший неподвижно, прислонившись к книжной полке. – Мы отыщем брата и узнаем, что ему удалось накопать о гибели наших родителей.

– Верно. С этого и начнем, – кивнула Аина. На такой теме ей легко было сосредоточиться – дело привычное, никакой путаницы и политики. – Но сегодня – отдых. Для Рори найдется свободная комната?

Хозяин кивнул:

– Естественно. У меня уже готовы гостевые для вас обеих.

Но Аина затрясла головой:

– Мне и здесь хорошо.

Когда они с Тео остались одни, она подсела поближе. В комнате стало так тихо, что, казалось, девушка слышит, как подушечки ее пальцев вжимаются в обивку тахты.

– Я все еще чувствую, что это из-за меня…

– Я же сам ввязался в дело. С самого начала согласился тебе помогать. Сам, – перебил Тео, качая головой. – Насчет борьбы со Стальными баронами – это не шутка, но прежде выполним твое задание. Я не допущу, чтобы твоя жизнь оставалась в опасности, если могу как-то помочь. Обещал, что никогда тебя не брошу, – значит, не брошу.

Аина открыла рот, чтобы возразить, но не успела – он заключил ее в объятия, а когда отпустил, она только утерла слезы (как и Тео).

– Рю дал мне денег: мол, хватит, уже сделал все, что мог, свободен, – сказал он сдавленным голосом и кивком указал на книжный шкаф. – Когда он пошел за тобой, я сунул их между томов на средней полке. Потом найдет как-нибудь. Не хочу делать это за деньги.

Девушка рассеянно кивала в такт его словам, но чувство вины как будто скручивало все ее внутренности в узел.

– Я тоже не хочу. Только вид делаю, чтоб он ничего не заподозрил. Мне жаль причинять ему боль, но я должна довести дело до конца. А когда вернусь к Колю, проблем с деньгами у нас не будет.

Тео понизил голос:

– Я понимаю, что ты должна довести дело до конца, но не возвращайся к Колю. Освободись. А если все опять пойдет не по задуманному, избавься от него. Избавься прежде, чем он покончит с тобой. В конце концов, это он тебя втянул в эту грязь.

Аина невольно содрогнулась и выпрямилась, дрожащими пальцами откинув с лица волосы. Легко Тео сидеть тут и убеждать ее отказаться от Короля на Крови, но если уж на то пошло, последние дни только доказали, как сильно она от него зависит и нуждается в нем. Теперь, когда она осталась без его защиты, за ней охотится решительно весь город, от Шакалов до Алмазной гвардии. Нет никакого выхода, кроме как вернуть себе его покровительство, а вместе с ним – привычную жизнь, единственную, какую она знает, жизнь в относительной безопасности. Все сводится к ликвидации Кауты.

– Пока меня обрабатывали в тюрьме, я много чего слышал, – продолжал юноша. – Ты знала, что там до сих пор судачат о побеге Коля, хотя прошло уже больше десяти лет? Все расходятся во мнениях, как этот побег ему удался, но в любом случае удался он ему на славу. Иначе как бы ему все сошло с рук и как сходит до сих пор, при том что он творит?

– Коль всегда знает, кому сунуть на лапу. У него всегда есть что сунуть. – Аина передернула плечами. – Масса связей. Масса друзей, массу людей он запугал. Впрочем, кажется, он не делает между ними различия.

Оба рассмеялись. Аине было так хорошо рядом с Тео. Они с Колем так непохожи. Играют в ее жизни настолько разные роли. Тео – добрый друг, всегда оставался другом, и она пойдет на что угодно, лишь бы не потерять эту дружбу. Иногда у нее мелькала мысль – нет ли между ними чего-то большего. Но почему-то она не могла смотреть на этого парня такими глазами, какими смотрела на Коля.

Тео спасал ей жизнь, и не раз, но и она ему спасала. Когда они познакомились, Аина уже обрела силу. Уже стала собой. Она неизменно стремилась проявить себя перед ним, оказаться на высоте – даже если в действительности нуждалась в его помощи. Аина так долго выстраивала образ железной, непобедимой себя, что боялась продемонстрировать Тео даже немного уязвимости.

Другое дело – Коль, который увидел в ней потенциал, когда Аина еще была ничем и никем, который протянул ей руку и спас. Поступил бы Тео на его месте так же? Или его взгляд скользнул бы равнодушно, как скользил по множеству фигур бездомных, когда им с Аиной случалось теперь вместе проходить по улицам, – мол, обычная побирушка, ничего особенного. Точно не узнаешь, пока он не увидит тебя в таком состоянии – голодной, отчаявшейся, без крыши над головой…

Не прошло и часа, как девушка уснула в кресле – все тело ломило от усталости. Где-то поблизости часы тикали примерно так же, как на письменном столе в кабинете Коля: Аина даже несколько раз просыпалась от ощущения, будто она опять в Хайме и сейчас шеф убьет ее за то, что она осмелилась вернуться. Как могла, Аина отгоняла от себя эти кошмары, но стоило закрыть глаза, и они возвращались.

Прямо посреди ночи она вскинулась от какого-то жуткого сновидения особенно резко, но оно выветрилось из памяти сразу же, стоило ей распахнуть глаза во мраке просторной комнаты. Что-то мягкое и теплое укрывало ее с ног до шеи. Оказалось – одеяло, пахнувшее парфюмом Рю с ароматом леса. Девушка поплотнее закуталась в него и снова задремала.

Проснулась окончательно уже утром – шея затекла, но в общем Аина хорошо отдохнула. Она открыла глаза и выпрямилась – одеяло соскользнуло с плеч и упало на пол.

Дверь с легким скрипом отворилась, и вошел Рю с чайным подносом. С теплой улыбкой он подал чашку Аине – та пробормотала что-то вроде «спасибо», относившегося также и к одеялу (надеясь, что он поймет).

Когда и Тео стряхнул с себя сон и Рори спустилась к ним со второго этажа, оставалось только дождаться санитарку, которая должна была проверить утреннее состояние пострадавшего. Пока она осматривала Тео, Аина скромно стояла в уголке, тщательно натянув капюшон и замотав нижнюю половину лица шарфом.

– Нужен еще хотя бы день покоя, – пробормотала санитарка, снимая бинты. – Ему нельзя переутомляться!

Но когда дверь за ней с тихим щелчком закрылась, Тео объявил: