Алмазный город

47




Квартира Тео была почти пуста – более пуста, чем когда-либо на ее памяти. Весь день они собирали вещи, отскребали полы от пятен крови и раздумывали, кого бы пригласить заделать пулевые отверстия на стенах. Коробки с основной частью хозяйских пожитков уже выстроились под окном кухни. Осталось освободить только комнату Инес – Аина, Рю и Рори обещали своему другу, что займутся этим, пока он ходит за очередной порцией коробок.

Аина с трудом отвела взгляд от простеньких картин на стенах скромной спальни. На некоторых были изображены сельские пейзажи Линаша, на других – бог-сокол, почитаемый линазийцами. Все они уже покрылись слоем пыли – со дня гибели Инес прошло больше недели… Рю, тщательно укладывая домотканые одеяла и простыни, тоже успевал по ходу дела любоваться полотнами. Девушка задумчиво постукивала пальцами по краю стоявшей перед ней коробки, соображая, что лучше ему сказать. При последнем разговоре в библиотеке перед великим походом в Стальную башню он заявил, что им лучше не встречаться потом. Когда все будет кончено.

Но вот пожалуйста, Рю все еще здесь. Более того, он первый обратился к ней после бегства Ботикса.

Что он сказал?

Я испугался за тебя.

Прочистив горло, чтобы привлечь его внимание, Аина сунула руку в мешочек с дротиками, висевший на поясе, и нащупала между ними бриллиантово-рубиновый перстень Кауты. Камни ярко заиграли в лучах солнца, проникавших из окна кухни. От внезапного потрясения юноша часто захлопал ресницами, а девушка подбежала к нему, взяла за руку и надела реликвию ему на палец.

– Это… кольцо брата! – Глаза Рю так заискрились, что у Аины запылали щеки. – Когда же ты?..

– В самую первую ночь. В библиотеке.

– И ты все время его хранила? – Он рассмотрел перстень на свет. Все цвета радуги разом упали сквозь бриллиант ему на лицо. – Даже не подумала продать?

– Сначала я о нем просто забыла, – пожала плечами Аина, – а вспомнила примерно через неделю после того как мы обнаружили твоего брата в поезде. Стоило продать. Я голодала. Но держалась за него как за частичку тебя, что ли. – Она в смятении отвела взгляд. Румянец на щеках стал еще ярче. – И пообещала себе: если найдется способ… если представится шанс, верну его тебе. И попрошу прощения.

– Спасибо. Мама с папой подарили ему это кольцо на десятилетие. Это был последний день его рождения, который мы праздновали все вместе. – По лицу юноши промелькнула тень скорби, но тут же сменилась теплой улыбкой. – А у меня, кстати, тоже есть для тебя кое-что.

Рю подошел к тумбочке возле двери – на ней лежала папка, принесенная им с собой этим утром. Именно из нее он доставал документы на аренду новых квартир; одной – для Тео, другой – для Рори с теткой. Первые три месяца уже оплачены.

Аина не чувствовала себя обделенной. Она решила, что Рю просто слышал ее разговор с Таннис после битвы, – из него ясно следовало, что в планы девушек не входит переезд на новую квартиру.

На следующий день, когда молодой Хираи приехал опять, уже сюда, в этот дом, с договорами найма для остальных, он при ней сказал Тео: мол, ему ли не знать, как тяжело оставаться жить там, где все вокруг напоминает о дорогих людях, которых больше нет. Потом Рю бросился рыться в каких-то других бумагах из папки, и у Аины даже упало сердце. Раньше она всегда думала: мол, ему-то хорошо, у него после гибели отца и матери по крайней мере остался особняк с кучей слуг. Ей не приходило в голову, что для него тени родителей и брата останутся там бродить навечно, наполняя собой каждую гостиную, зал или кабинет, о родителях будут напоминать все люстры и статуи в коридорах…

– Вот, – он вытащил небольшую стопку листков, повернутых текстом вниз, и молча протянул их Аине. Перевернув их, девушка увидела банковскую выписку с какого-то неизвестного ей счета. – Я подслушал вас с Таннис вчера вечером…

Накануне, закончив беседу с Марией Окубо, они из Стальной башни направились в секретное инозенское убежище – так сказать, зализывать раны. Рори, Тео и Таннис уже поджидали их там. Что касается последней, то Рори еще в Башне успела очень ловко и качественно наложить ей бинты, а уж потом, в безопасной обстановке, Джун провела магический обряд для остановки кровотечения. Однако Таннис все еще была слаба, передвигалась неуверенно и даже поморщилась от боли, присев рядом с боевой подругой потолковать о будущем. Выяснилось, что Аина уже и сама начала обдумывать план, который пришел в голову Таннис. Вместе у них должно получиться.

Они как никто знают Коля и нанесут ему удар в самое уязвимое место.

…Девушка покачала головой, еще раз просмотрела выписку и только тут наконец добралась до имен держателей счета: Таннис Байен, Аина Солис. Она ахнула и отбросила лист, словно он вдруг загорелся у нее в руках.

– Там миллион корсов! – прохрипела Аина. – Какого…

Рю рассмешило ее смятение. В его карих глазах заплясали веселые огоньки.

– Помнишь, как мы сидели в тоннеле и выжидали, перед тем как вломиться в тюрьму и вызволить Тео? Ты упомянула, что бывший шеф отнял у тебя все деньги, до последнего гроша. Тогда я тебя еще не очень хорошо знал, но поверь, на твоем лице читался ужас. – Улыбка потихоньку сползала с его лица. – Сразу стало ясно: ты действительно потеряла все. Очень много. Я задействовал свои связи в банке, и они перевели кое-что из сбережений Коля вот на этот новый счет. Мы успели переговорить с Таннис, когда она уходила с тайной квартиры. Она обмолвилась, что вы вроде собираетесь открыть совместный…

Глаза Аины округлились:

– Значит, тут все деньги Коля?

– Ну не все. До всех его счетов мне не добраться, – покачал головой Рю. – Но данные об одном конкретном мне передала Таннис; она нашла его, когда рылась у него в кабинете. Это – один из счетов на подставных лиц, открытых для отмывки денег Ботикса от торговли оружием. Впрочем, судя по выписке, кое-какая прибыль от собственных криминальных дел Павела через него тоже прошла. Сегодня утром Окубо в моем присутствии изъявила желание вознаградить тебя за помощь в разоблачении и обезвреживании лиц, причастных к покушению на принцессу. Я рассказал ей об этом счете и еще намекнул, что ранее объявленную награду за твою голову хорошо бы отменить. Это ведь достаточное вознаграждение, верно? – Он пожал плечами с таким выражением, словно проделать все это ему было не труднее, чем прогуляться по парку. – Я ведь говорил тебе: мое имя открывает любые двери. В данным случае – дверцу одной из банковских ячеек Павела.

Девушка издала легкий смешок, подобрала с пола бумагу, сложила вдвое и сунула в карман куртки.

Может, им и не стоит встречаться, видеться, разговаривать. Между ними так много зла. Она злоупотребила его доверием. Но при всем при этом, при всех предательствах и обманах, при всей противоположности целей и намерений он не побоялся приоткрыть ей свою душу и свои страхи. А она ему – кое-что из своих. Если у них получалось что-то хорошо делать вместе, так это подталкивать, побуждать друг друга копать глубже, смотреть пристальнее в лицо своим убеждениям и взглядам. А дружба, если она существует на свете, и заключается в том, чтобы показывать, все время показывать друзьям, какими добрыми, честными и смелыми они могут быть, если постараются.

Прежде чем Аина успела придумать, что сказать в ответ, Рори предложила сделать перерыв. Втроем они уселись за тот самый стол, за которым сотни раз Аина видела Инес, – та, завернувшись в неизменные покрывала, всякий раз бормотала молитвы себе под нос…

Чтобы отвлечься от этого навязчивого образа, девушка протянула руку к газете на краю стола. Заголовок передовицы гласил: «Генерал Альсан Ботикс – изменник!» Все подробности преступлений Ботикса в статье не излагались, но довольно подробно говорилось о хитроумном убийстве четы рудопромышленников Хираи, а впоследствии – их старшего сына. Упоминалось также о Рю и той ключевой роли, которую он сыграл в предотвращении покушения на приезжую принцессу и раскрытии коррупционных схем генерала.

Еще несколько минут спустя молодой Хираи принес всем по чашке чая. Положив газету на место, Аина потянулась за своей чашкой и спросила у Рори:

– Вы с тетей и дядей уже собираетесь на новую квартиру?

Та покачала головой:

– Я говорила с ними утром, перед уходом. Они думают позже переехать, но вообще-то, старики-инозены хотят устроить общий сбор и обсудить, как им жить теперь, после переполоха с Ботиксом. Кое-кого из узников, которых ты освободила вчера ночью, схватили заново, но большинству удалось уйти. Многие скрылись в тайных убежищах вроде нашего и поведали свои истории. Одних взяли за совершение молебнов, других – за хранение Материнских реликвий или беседы на священном языке. Сейчас, когда вышли наружу преступления Ботикса, самое время подвергнуть ревизии и остальные его решения. Все инозены полагают, что надо заставить Дозор отменить уголовное преследование за веру и освободить всех уже осужденных по этой статье.

– Все получится, не сомневаюсь, – вмешался Рю. – За вчерашнее дело Дозор нам страшно благодарен и по гроб жизни обязан.

Аина скептически ухмыльнулась:

– Твой Дозор годами плевал на права и судьбу инозенов. Знаете, в каком-то смысле я их даже понимаю. Они боялись. После всего что творил во время войны король Веррайн… Но когда он умер, надо было остановиться, опомниться! В общем, я властям не доверяю. Почти пятнадцать лет они творили произвол над инозенами, знать ничего не желали об ужасающих условиях жизни бедняков – теперь им понадобится еще примерно столько же, чтобы вернуть мое доверие. Они, может, и признательны нам за то, что мы спасли принцессу, предотвратили новую войну и все такое. Даже щедро заплатить готовы. Но изменятся ли теперь порядки в стране? Не думаю.


Рори кивком выразила согласие.

– Мы все равно не будем сидеть сложа руки. Никогда не прекратим бороться за свободу! Но, с другой стороны, мы же не наивные дурачки. Лично я поверю, что они одумались, только когда это будет доказано делом. И сейчас, повторю, как раз самое время испытать их.

Начав свою речь на высокой ноте, Рори к концу постепенно сбавляла тон. Аине припомнился вчерашний разговор со всеми четырьмя членами Дозора. Все они пребывали в таком шоке от вскрывшихся преступлений Ботикса и попытки покушения на принцессу (та заявила, что немедленно возвращается на родину, и ни словом не обмолвилась о дальнейшей судьбе союзного договора), что ни одного их заявления не следовало, пожалуй, принимать на веру. Пусть сначала успокоятся и приведут мысли в порядок. Однако Аина в душе вполне одобрила намерения инозенов – теперь, когда власти склонны максимально отмежеваться от Ботикса и готовы отказаться от всего, что когда-либо поддерживал он, действительно настало подходящее время для открытого выступления.

Тем же вечером Рю успел открыть им практически все, что знал о темных делах генерала, и с его губ уже готово было слететь имя Коля – только в последний миг он взглядом спросил мнения Аины, и та отрицательно покачала головой. Если даже бросить Короля в тюрьму, он просто опять сбежит оттуда, только и всего. Выдавать – в любой форме – открытый ордер на его арест не имеет смысла. К тому же она привыкла платить по своим счетам и разбираться со своими долгами сама. Коль убил ее родителей, Коль обманывал и использовал ее с раннего детства – это тот счет и те долги, которые должна закрыть она сама, только она лично. А никакой не Дозор.

Допив чай, Аина собралась уходить. В дверях квартиры она на секунду задержалась, прикрыв глаза козырьком ладони от ярких лучей. Навстречу ей со стопкой складных картонных коробок под мышкой шел Тео.

Девушка вышла за порог, он подошел к ней, и оба прислонились спинами к стене. Они оказались в тени, но противоположную сторону переулка по-прежнему заливала полоса ослепительного солнечного света. Отчетливо слышался гул голосов с ближайшей большой улицы и даже с проспекта Лир, который пролегал в нескольких кварталах отсюда.

– Ты сейчас к Таннис? – спросил Тео. Их плечи почти соприкасались.

Аина кивнула, и он задал новый вопрос:

– Как ты? Держишься? В смысле… после всех этих кульбитов с Колем?

Помолчав, девушка тяжело вздохнула. От одной мысли о Короле у нее начинала болеть голова, но ничего не поделаешь – скоро ей придется опять с ним столкнуться.

– Я рада, что узнала всю правду. Рада и жду не дождусь, когда мы с Таннис приступим к нашему делу. Но такое чувство… – она осеклась, и глаза ее беспокойно забегали по затемненным концам переулка, – …что он повсюду. Куда ни гляну – он словно уже поджидает меня там. Готов выскочить из-за любого угла. Чтобы убить или чтобы выручить – даже не знаю.

– Не нужно, чтобы он тебя выручал.

– Я понимаю. – Она быстрым движением заправила за ухо несколько упрямых прядей волос. – Спасибо. Ты всегда говорил мне это, только доходило до меня долго. Но всю жизнь… всю жизнь он был для меня тем, кто выручает, спасает и ранит одновременно. Я так старалась ему угодить. Заслужить похвалу. Никогда себе этого не прощу.

Тео повернулся боком к стене и оперся о стену только одним плечом, глядя Аине в лицо. Теперь солнце не светило ему в глаза, и они казались темнее, отливали не медью, а скорее умброй, но их тепло никуда не исчезло. Юноша был довольно высоким – достаточно высоким, чтобы, отведя голову чуть-чуть в сторону, она могла склонить ее ему на плечо.

– Нельзя винить себя в том, о чем ты не знала, – заметил он. – Учитывая обстоятельства, совершенно ясно, почему ты так долго не осознавала, что он не желает тебе добра. Но это же не значит, что добра ты в принципе не заслуживаешь. Или не распознáешь его, когда оно действительно придет. Ты непременно найдешь того, кто будет ценить тебя. Обращаться с тобой хорошо и честно. Ты это заслужила.

Под конец голос Тео начал затихать. В уголках глаз Аины заблестели слезы. Стараясь избегать пристального взгляда своего друга, она нервно шаркала подошвами сапог и думала, что сказать в ответ на такое.

Меж тем юноша продолжал:

– Когда не стало мамы, там, в камере, я не мог думать ни о чем, кроме последних мгновений ее жизни. Перед глазами возникала почему-то вот какая картина: я стою над ней, и в руках у меня ствол, из которого ее застрелили. Застрелил ее не я, но я ничем не лучше тех, кто это сделал. Такой же, как они. И заслуживаю кары, заслуживаю этих застенков – если не за убийство собственной матери, то за страдания всех матерей, чьих детей я отправил на тот свет.

Он еще не успел закончить свою тираду, а Аина уже энергично мотала головой:

– Тео, ты – самый благородный, надежный, честный человек из всех, кого я знаю. А если и не всегда был самой любезной личностью в Косине, кому какое дело?

– Не самой любезной? – Он от души расхохотался. – Это как-то очень мягко сказано.

– Ну ты меня понял! Ты выслеживал, крал, убивал – потому что это у тебя лучше всего получалось. А тебе приходилась заниматься именно тем, что получается лучше всего, когда после смерти отца семья осталась на твоих плечах. Я не осуждаю тебя за то, что ты встал на эту дорогу. И Рю тоже, и Рори. И мама твоя не осуждала, и отец не осудил бы. Чье еще мнение тебя беспокоит?

– Решительно ничье, – все так же смеясь, ответил Тео. – Хочу сказать только одно: я выдержал это приключение вместе с тобой, и я рад. Ведь какому риску мы подвергались – не передать словами. Сперва даже не верилось, что выпутаемся. Я не сомневался – нас поймают. Но, кажется, сильнее я боялся не быть пойманным, а во всей этой заварухе еще сильнее сбиться с пути. Испохабиться. Стать еще более бесчестным человеком, чем раньше. И потом, когда вы с Рю и Рори вытащили меня из тюряги, стал думать: чего же мне на самом деле хочется в жизни? А хочется мне – чтобы прекратился весь этот кошмар, который творится в городе. Чтобы невинные люди, такие как мама, перестали гибнуть посреди бела дня без всякой причины… Нам удалось-таки кое-чего добиться, Аина. И я этим горжусь.

Закончив свою речь, юноша взял ее за руку. Глаза он старательно отводил в сторону и, казалось, был по-настоящему смущен и взволнован – таким Тео она еще никогда не видела.

Так они стояли, сомкнув ладони, довольно долго. Аина пыталась унять бурю чувств, поднявшихся внутри нее: с одной стороны, ее испепеляло обжигающее желание остаться здесь, с ним; с другой – в уши дул поток ледяного холода, и не было признаков того, чтобы поток этот собирался утихать. На какое-то мгновение девушка ощутила, будто невесома и перышком опускается в какую-то неизвестность.

– А я не знаю, чего мне хочется, Тео. И пока не пойму… – Она крепко сжала его ладонь и выпустила.

Парень сложил руки на груди и откашлялся.

– Ну, наверное, оно и к лучшему. Я за тебя спокоен – по крайней мере, пока его рядом нет.

Аина робко улыбнулась, словно надеясь таким образом выразить весь клубок чувств, разобраться в которых едва ли могла сама.

Сначала она влюбилась в Коля и до такой степени растворилась в нем, что это привело ее на край гибели, только потому, что он когда-то проявил к ней хоть какую-то доброту. Нет, не так: он обещал ей весь мир, обещал, что она никогда не вернется туда, откуда выбралась, а потом отнял этот мир, выбил землю у нее из-под ног. Пришлось падать.

И вот она снова тянется, ищет, к чему или к кому бы прилепиться. За кого бы ухватиться. Кто бы ее утешил. Хоть к Рю, хоть к Тео, хоть даже к Таннис – теперь ведь они снова боевые подруги, «однополчанки». Но если поторопиться, если слишком быстро дать волю этому чувству, можно опять обжечься, опять привязаться не к тому, к кому следует. Опять принять обычное внимание и благосклонность за готовность быть вместе, подарить ей свою жизнь. Нет, пока она не разберется, что ей по-настоящему нужно, сердце надо беречь. Даже от тех, кто никогда не причинит боли, даже от такого, как Тео. Меньше всего ей хочется, нырнув в омут всех этих беспорядочных эмоций, потерять самого дорогого друга. Нет, нужно сдерживать себя. Сдерживать, пока она не почувствует, что готова.

– Я волнуюсь только о том, что ты теперь будешь делать, – нарушил неловкое молчание Тео.

– Не пропаду, – пожала плечами Аина.

– «Не пропадешь» – как всегда? – уточнил он. – А я знаю: ты совсем на свете справишься. Выдюжишь. Но так, на всякий случай, не забывай: я всегда с тобой.

– А я с тобой.

Она улыбнулась, помахала рукой и зашагала прочь.