Быстро падая

– Моя последняя настоящая девушка была у меня в средней школе, – признается Чейз, играя с кончиками моих пальцев. – Ее зовут Мия, и она выросла в Фервуде, всего в нескольких кварталах от нас. Я уже рассказывал тебе о времени, когда вел себя, как засранец… а Джош тогда прикрывал меня от наших родителей и обращал их гнев на себя, хотя виноват был я. А Мия… Черт, ради нее я хотел стать лучше. Поначалу это не беспокоило ее, но когда я подрался с Шейном, и мы оба оказались у школьной медсестры, Мия дико испугалась. Она не предъявила мне ультиматума, но довольно ясно дала понять, каким будет мое будущее, если я продолжу в том же духе. И она хотела помочь мне исправить мое поведение так же, как и мои оценки и отношения с окружающими. Ну, и в конце концов ей это удалось.

– Звучит красиво, – бормочу я, глядя в потолок. – Как хорошая книга или нереально романтичный фильм.

И этот ком в груди, который неожиданно для меня возник, не имеет абсолютно никакого отношения к тому факту, что Чейз может быть с другой девушкой. Почему я должна об этом думать? Ведь все, что есть между нами, всего на несколько недель. Только до… конца лета.

Чейз корчит гримасу.

– Более или менее. Мы были вместе до окончания школы, потом она поступила в колледж на другом конце страны, а я ушел в армию. У нас сложились отношения на расстоянии, но они никогда не работали. Ни для кого из нас. И в итоге мы расстались друзьями.

– Ты жалеешь? – слова вырываются, прежде чем я успеваю их сдержать. Арр!

Он на мгновение делает паузу, будто серьезно это обдумывая, но затем качает головой.

– У нас просто ничего бы не получилось. Не в долгосрочной перспективе. У нас были разные планы и цели в жизни. Не совсем приятно это осознавать и признавать, но все в порядке.

– Это значит, – продолжаю я, потому что, кажется, я чертов мазохист, – если внезапно она появится и захочет попробовать еще раз, тогда… ничего не выйдет?

Чейз на секунду задумывается, словно ищет нужные слова.

– Мия всегда будет особенным и важным человеком в моей в жизни. Но она часть прошлого. Ты наоборот, – продолжает он, очень нежно поглаживая внутреннюю часть моего запястья большим пальцем. Мой пульс учащается, а по коже бегут мурашки. – Теперь ты здесь. Ты настоящее.

Я кусаю изнутри нижнюю губу. Чейз не должен так думать. Я ненадолго в этом городе. Я не хочу причинять ему боль, когда уйду. Или себе. Но что-то мне подсказывает, что именно это и произойдет. Я причиню боль нам обоим. И мне чертовски жаль.

– Какое у тебя любимое варенье?

Я растерянно смотрю на него, рядом со мной жужжит игла тату-машины, и мои размышления растворяются в воздухе.

– Что, прости?

– Это очень важно, поэтому, пожалуйста, обдумай ответ как следует.

Я расслабляюсь и позволяю голове откинуться на подголовник.

– Ты спятил, – но я на самом деле думаю об этом. Персиковое или клубничное? Клубничное или персиковое? На тостах? С круассанами? С блинчиками? Или в йогурте? Ааа, агония выбора.

– Клубника, – наконец отвечаю я, потому что могу представить себе жизнь без персиков, но не без клубники.

– Скучно.

– Эй! – я бью его по руке.

Он ловко уворачивается и снова берет меня за руку. Стив что-то бормочет, наверно, что я должна молчать. Упс. Я хмуро смотрю на Чейза, но он только заговорщически усмехается.

– Ты тоже делал татуировку здесь?

Я слишком ясно помню черные чернила на его коже. Сначала когда он поднял рубашку на смотровой площадке, чтобы показать мне шрам рядом с пупком, а затем сегодня днем, когда мы плавали. Кажется, это большая птица, но я понятия не имею, какая именно и какое значение она имеет для него. Я была слишком занята нашими «играми» в воде, чтобы внимательно рассмотреть татуировку.

Чейз качает головой.

– В Бостоне. Мои родители никогда бы не позволили мне ее сделать, но когда мне исполнилось девятнадцать, больше не нужно было спрашивать их.

– А что это?

– Ты будешь смеяться…

– Что? Почему? Это безвкусное сердце со стрелой посередине? – предполагаю я, хотя точно знаю, что это не так. – Или… подожди. Единорог? Hello Kitty с большим количеством розового в рисунке?

– Нет, нет и снова нет, – подбородком он указывает на мое запястье. – Это птица, как твои малышки. Только большая и сильная.

– Большая и сильная? – недоверчиво повторяю я. Этот высокомерный… Но потом я замечаю его улыбку и понимаю, что он снова успешно отвлек меня от тату-машины. Вот же коварный ублюдок.

Не говоря больше ни слова, Чейз отпускает мою руку и выпрямляется на стуле рядом с моим креслом. И прежде чем я успеваю хотя бы моргнуть, он задирает рубашку, и все мысли в моей голове растворяются. Они просто исчезают. Пуффф!

Я смотрю на тренированные мышцы живота – определенно красивое тело, – затем мой взгляд медленно перемещается выше и, наконец, останавливается на татуировке, которая больше, чем вся моя рука. Это хищная птица, орел или, может быть, сокол, который расправляет крылья на дугах ребер Чейза и летит в небо. Вблизи я различаю отдельные перья, а также решительное выражение птицы и блеск в ее глазах – они кажутся мне очень знакомыми.

Я даже не замечаю, как протягиваю руку, пока не ощущаю теплую кожу под подушечками пальцев. Очень медленно я поглаживаю это произведение искусства, обвожу отдельные перья.

– Хорошая работа, – внезапно бурчит Стив, и я отдергиваю руку.

Клянусь, я не собиралась публично трогать Чейза. Снова чувствовать его кожу и сердцебиение под моей рукой. Нет, нет, нет. Этот внезапный порыв основан на чисто художественном интересе.

И если я буду говорить это достаточно часто, то, возможно, поверю даже сама.

Взгляд Чейза меняется. И это не только из-за освещения. Его глаза кажутся темнее. Карий цвет преобладает в них, и я невольно задерживаю дыхание, когда понимаю, что он смотрит на меня так же, как несколько часов назад на озере. Так же пронзительно. Так же настойчиво.


Только теперь Чейз медленно опускает рубашку.

– Спасибо, – с усмешкой отвечает он на комплимент Стива, но при этом смотрит на меня.

Мне приходится заставить себя сдержать вздох, потому что я больше не вижу татуировку и не могу прикасаться к ней. В следующий момент я мысленно даю себе пинок. Что со мной происходит? Болевая терапия на моем запястье, кажется, не работает. Стив, должно быть, задел нервы, которые сейчас парализуют мой мозг. Это единственное разумное объяснение моего поведения.

– Готово, – вдруг объявляет мастер пыток, выпрямляясь из своей скрюченной позы.

Я внимательно рассматриваю рисунок на своем запястье. На коже красуются пять маленьких черных птичек. Они выглядят так, будто в любой момент поднимутся в воздух и улетят. В красивое, лучшее место.

Пока я продолжаю восхищаться татуировкой, Стив обрабатывает ее специальной мазью и наклеивает на этот участок прозрачную пленку. Кожа вокруг птичек покраснела, но не слишком. Она определенно не выглядит так, будто кто-то только что снова и снова тыкал в меня иглой и впрыскивал чернила. При одной только мысли об этом у меня переворачивается желудок, хотя одновременно с этим я испытываю столько гордости и облегчения, что едва поспеваю за мыслями.

Я сделала это. У меня и правда получилось, мне набили татуировку. С трудом отрываю взгляд от нее и смотрю на Чейза, который держит меня за руку, чтобы помочь мне встать.

Я немного пошатываюсь на ногах, и, вероятно, улыбка на моем лице становится сумасшедшей, но мне все равно. Я падаю ему на шею и прижимаюсь к нему.

– Спасибо, – шепчу я на ухо, затем с бешено колотящимся сердцем отпускаю Чейза и плачу Стиву чаевыми, которые заработала в закусочной на этой неделе. Мне повезло, что предвыборная кампания в городе тоже имеет влияние на сегодняшнюю скидку, иначе я бы не смогла позволить себе татуировку. Даже если для этого я должна остаться еще на день дольше в Фервуде, чтобы собрать деньги на ремонт машины, тогда… ничего страшного.

Когда мы выходим на Мейн-стрит, я беру Чейза за руку и сжимаю его пальцы. Кто бы мог подумать, что я окажусь здесь? Я не имела ни малейшего представления о том, что меня ждет, и вот я тут. Никогда в жизни я не рассчитывала увидеть всех этих людей… и благодаря им лучше узнать лучшего друга Джаспера. Прежде всего, я никогда не ожидала встретить такого человека, как Чейз, и что он может стать настолько важным для меня.

Но это ничего не меняет. Не должно ничего менять. Ничего в моих планах и том, как закончится это лето. Самое позднее через тринадцать дней я уеду из Фервуда и, наконец, увижу Кэти. А до тех пор я могу использовать по максимуму оставшееся у меня время.





Глава 21





Чейз


– Нет, все в порядке, – бормочу я, крепче обхватывая смартфон. – Хорошо, что вы дали мне знать.

Сегодня воскресенье, и вместо того, чтобы готовиться к поездке на озеро, которую Хейли организовала для всех нас, я стою в своей старой детской комнате и смотрю на стену. Стену, полную постеров, грамот и фотографий. Фотографий бывших друзей и одноклассников. Джаспера и меня. Джоша и меня.

– Спасибо за звонок, – я вешаю трубку, но уже так близок к тому, чтобы со всей силы ударить кулаком в стену, что весь дрожу. Вместо этого я кидаю телефон на кровать.

Я убью Джоша. Клянусь, я сверну шею этому ублюдку. Кем он себя возомнил? Да, я знаю, что чертовски сложно победить свои зависимости, но именно поэтому он и находится в этой гребаной клинике: чтобы поправиться. Не для того, чтобы подкупить людей несуществующими деньгами, дабы те достали и принесли ему дурь. В клинику. Как, черт возьми, ему это удалось, выходит за рамки моего понимания.

Четыре недели. Четыре. Проклятых. Недели. Он их просто выбросил. Весь прогресс, которого достиг за это время. Впустую!

Иногда мне кажется, что ему чертовски комфортно в этом мире как на самом верху, так и на самом дне. Похоже, брату совсем не хочется, чтобы ему стало лучше и он наконец смог вернуться домой. Может быть, он не хочет смотреть правде в глаза, не хочет думать о нашем будущем. Но из-за этого все выбрасывать? После всего, что мы пережили вместе?

– Дерьмо, Джош, – рычу я в тишину комнаты. – О чем ты только думал?

У него даже не хватило порядочности, чтобы признаться мне в этом самому. Нет, вместо этого я должен был узнать о случившемся от руководства клиники, так как я зарегистрирован там как его контактное лицо. Очевидно, Джоша поймали с наркотиками сегодня после завтрака. Наркотиками, которыми бы он наверняка накачался, если бы ему не помешали медсестры. У этого придурка был шанс увидеть свою семью всего через несколько недель, который он вышвырнул в мусорку ради гребаного кайфа. Семью, которая каждый день скучает по нему и по-прежнему считает его лучшим человеком на свете, потому что никто не знает о его проблемах. Господи, если бы я мог позвонить ему прямо сейчас, то орал бы на него до тех пор, пока не потеряю голос, но его лишили связи с внешним миром, так что у меня нет другого выбора, кроме как глубоко вздохнуть и успокоиться, прежде чем я отправлюсь в путь.

Тем не менее полчаса спустя мои руки все еще дрожат, когда я паркую «Додж» на поляне перед озером. Мой старший брат сегодня все просто просрал.

И для чего? Ради чего? Еще вчера мы разговаривали по телефону, и он утверждал, что все в порядке. Что у него хорошие успехи. Что он скоро вернется домой. Что он с нетерпением этого ждет. И потом это.

Черт, меня уже тошнит от этой лжи. Я устал позволять Джошу дурачить меня, я устал купаться в его дерьме и устал лгать всем, кого знаю, ради него. Друзьям. Семье. Знакомым. Даже Филу, который вчера вечером, когда я укладывал его в постель, спрашивал меня о своем герое. Я никогда не забуду его грустные большие глаза.

Фак. Просто фак.

Я выключаю двигатель, провожу пальцами по волосам и выхожу. Ссадина на моей руке снова болит. И напоминает мне о времени, о котором я не хотел вспоминать. На протяжении нескольких месяцев я участвовал в гребаных боях, чтобы отработать большую часть долга Джоша. Я даже не хочу представлять, как он получил наркотики и что пообещал за это. Ради своей чертовой дури он поставил на кон нашу семью.

Наверно, это не особенно хорошая идея – приезжать сюда настолько взбешенным, но я не знаю, куда еще идти. Кроме того, мне не помешало бы отвлечься. Мне так, мать его, нужен перерыв в жизни.

Это не то же озеро, куда мы с Хейли ездили в субботу. Это больше, с широким галечным пляжем и находится гораздо ближе к Фервуду. Раньше мы постоянно зависали здесь, как только становилось тепло. Иногда с Джаспером, иногда без него, когда он не мог или отказывался. Но на самом деле Хейли не может этого знать.

В этот воскресный день здесь кипит жизнь. Кроме небольшой группы, к которой я направляюсь, тут собралось еще много других людей, как туристов, так и местных жителей. Они устраивают барбекю на берегу, плавают на лодках, слушают музыку и веселятся. Картина кажется слишком идиллической, чтобы быть настоящей.

– Эй… – Хейли первой замечает меня и подпрыгивает. Ребята собрались на бревнах вокруг костра, который, впрочем, еще не зажжен. Там Лекси, Шарлотта, Шейн, Клэйтон, Эрик – и Хейли. Но когда она замечает мой взгляд, ее улыбка исчезает.

– Все в порядке?

Я слегка киваю. На большее я сейчас не способен и мысленно проклинаю себя за это. Когда я в последний раз видел Хейли, то был так расслаблен. Вчерашний день казался мне невероятным, и не было ничего, чего бы я хотел больше, чем поцеловать ее. Но я не сделал этого, а проводил до двери, как джентльмен, и пожелал ей спокойной ночи. Так как же мне может казаться, что прошла целая вечность, когда на самом деле всего лишь один день?

– Йо, – приветствует меня рукопожатием Клэйтон.