Быстро падая

Эрик поднимает руку. Лекси кивает, но в ее глазах тоже есть это вопросительное, почти скептическое выражение, от которого я предпочитаю держаться подальше. Шарлотта, похоже, ничего не понимает, она просто улыбается мне со своего места рядом с моей кузиной.

Только Шейн смотрит на меня с таким зловещим видом, словно мое появление испортило ему день. Ну, не везет. Теперь я здесь и, конечно, не намерен возвращаться в город. Дома я бы и пяти секунд не выдержал, если бы кто-нибудь снова спросил меня о Джоше. Когда, черт возьми, я на самом деле стал его личным помощником?

– Ну, что-то не так в благословенном доме Уиттакеров? – бросает на меня тяжелый взгляд Шейн.

Не знаю, в чем его проблема, но я не в настроении позволять провоцировать себя. Просто потому, что что-то идет не так, как ему хотелось, он не должен вести себя, как десятилетний ребенок.

– Шейн… – вдруг прозвучал предупреждающий голос Лекси, кажется, единственный звук на берегу.

Я едва замечаю других людей, и над нашей группой расползается неловкая тишина. Как будто никто не знает, что делать. Или не хочет говорить чего-то лишнего, потому что тогда один из нас взорвется.

Я только фыркаю:

– Да пошел ты, чувак.

Шейн может идти к черту. У меня достаточно собственных проблем, чтобы возиться еще и с его.

– Вам нужна растопка для костра? – я не стал дожидаться ответа, а поспешил прочь. Возможно, несколько минут на природе и какое-то занятие смогут отвлечь меня, чтобы я наконец сумел прийти в себя и больше не испытывал желания убить своего старшего брата.

Я сворачиваю на тропинку к роще. Недалеко отсюда смотритель парка всегда хранит дрова в укрытии, где каждый может при необходимости немного одолжить. Когда мы учились в школе, то постоянно здесь бывали, и я уверен, что большинство летних вечеров ребята думали, что эти времена никогда не изменятся. Но после выпускного наши пути разошлись. Клэй поступил в Принстон, но так и не приступил к учебе, Эрик учится на стипендию в Нью-Йорке. А Шейн… начал свою карьеру в мотокроссе и только изредка возвращается в Фервуд. Да и то в основном только для того, чтобы навестить бабушку. И никогда родителей. Иногда он заглядывает к Лекси, прежде чем тут же снова исчезнуть. Шарлотта по-прежнему работает официанткой в «Кексиках Лиззи», хотя изначально хотела стать учительницей. Лекси заработала репутацию одного из лучших автомехаников города. Мия переехала на учебу в Сиэтл, а Джаспер… мертв.

То, что именно его смерть сумела бы воссоединить нас, по крайней мере ненадолго, как-то болезненно, но не удивительно. Мы все пришли на его похороны, но тогда нам было не о чем говорить, так как каждый из нас занимался собой и своими проблемами. Только в день рождения Джаспера, на который Лекси приказала нам всем вернуться в Фервуд, мы стали разговаривать друг с другом. И тут появилась Хейли…

Позади меня раздается тихий треск. Я собираюсь с духом и поворачиваюсь, на одной руке уже лежит несколько веток для костра. Я не забыл, что Хейли обязательно хотела пожарить зефир, и на всякий случай положил большую пачку на заднее сиденье машины. Но это не она появляется между деревьями.

– Некоторые вещи никогда не меняются, да? – Шейн смотрит на меня, прищурив глаза.

Медленно поднимаю брови.

– Что, прости?

Этот парень всегда нарывался на неприятности, и, видимо, ничего не изменилось.

– Ты, – обвиняет он меня, – это появление. Какие-то проблемы в идеальном мирке Уиттакеров? Где-то в доме упала дорогая ваза?

– Серьезно, чувак? – я отворачиваюсь, качая головой. Я не должен слушать это дерьмо. Не сегодня. Не от него.

Позади меня раздается короткий, отрывистый смешок.

– Да, конечно. Просто сбеги. Мы все знаем, что у тебя это получается лучше всего.

Как в замедленной съемке, я снова поворачиваюсь к нему. Мои руки сжимают ветки так сильно, что они хрустят.

– Что ты сказал?..

Рядом появляются Клэй и Эрик, которые, должно быть, следили за нами. Наверное, они опасаются, что мы с Шейном разобьем друг другу головы, как делали во время занятий спортом. Только здесь нет рефери и тренера, которые держали бы нас в узде.

Я бросаю ветки на землю и вытираю руки о джинсы. Только тогда снова обращаю свое внимание на ублюдка передо мной.

– Ты тот, кто сбежал из Фервуда при первой же возможности, – напоминаю я ему о дне окончания средней школы. Чего Шейн не знает, так это того, какой злой была тогда из-за него Лекси. Злой, обиженной и разочарованной. Но она сама выкопает мне могилу, если я когда-нибудь расскажу об этом ему или кому-то еще, поэтому я буду молчать. Но это не значит, что я простил Шейна.

Его лицо мрачнеет.

– Это не имеет ничего общего с бегством.

– Ах нет? – издеваюсь я. – Может быть, тебе лучше посмотреть на себя в зеркало, прежде чем набрасываться на других, Фэрфилд.

– Народ… – с поднятыми руками между нами встает Клэйтон. – Неужели это нужно сейчас? У нас вроде как веселая прогулка. Вы еще об этом помните? Джаспер, конечно, не хотел бы, чтобы…

– Джаспер больше ничего не хочет, – холодно обрывает Шейн. – Мне надоело, что все притворяются, будто этот парень святоша. Он таким не был.

– Эй! – кричу я в паузе между его словами. Сначала Шейн нападает на меня, а теперь унижает Джаспера, который больше не может ответить? Что, собственно, у него за гребаная проблема?

Другие тоже собрались здесь, и я ненавижу то, что Хейли приходится смотреть на это. Я ненавижу, что Лекси должна переживать из-за Шейна. И я ненавижу, что Шарлотта слышит все эти вещи из уст своего кузена.

Я перевожу взгляд с одного парня на другого, и, наконец, фокусируюсь на Шейне.

– Этого достаточно. Успокойся.

– Успокойся? – он делает шаг ко мне. В школе он был долговязым, неуклюжим парнем. И от этого, за исключения его роста, теперь уже ничего не осталось. За последние годы он набрал внушительную мышечную массу.

– И это ты мне говоришь? Ты, мать твою, шутишь, Уиттакер?


Я не отступаю. Не перед ним. Не после стольких избиений на ринге: и ведь я больше раздавал тумаки, чем получал. Если Шейн хочет неприятностей, он их получит. Но не здесь. Не на глазах у всех. Я не для того все лето держал рот на замке, только для того, чтобы меня спровоцировал именно Шейн, мать его, Фэрфилд.

– Ты же появился здесь, как маленькая королева драмы, – продолжает издеваться он. – Что случилось, а? Разве папочка не дал тебе денег?

– Шейн… – предупреждает Шарлотта, но он не обращает на нее внимания. Никто из них не останавливает ее, кроме Эрика, который протягивает руку к ней, чтобы она больше не вмешивалась.

Я подхожу вплотную к Шейну.

– Скажи это еще раз.

– Бууу, – хнычет Шейн. – Бедный маленький мальчик с идеальной семьей и ужасными проблемами.

Я толкаю его обеими руками, он делает шаг назад. Кто-то рядом задыхается от ужаса.

Но Шейн только мерзко смеется.

– В тебе, по крайней мере, есть что-то вроде мужества. Ты совсем не похож на своего слабака братца, который скорее всего рыдает у своей подружки.

Вот и все.

Каждая, даже самая мелкая, мысль исчезает. Я замахиваюсь и бью.

Мой кулак врезается в лицо Шейну. Его голова отлетает назад. Обжигающая боль пронзает костяшки пальцев и доходит до самых запястьев, но я едва это замечаю, когда замахиваюсь во второй раз. Краем глаза я замечаю, как несколько человек бросаются к нам. Клэйтон держит Шейна, Лекси протискивается между нами с поднятыми руками. А Эрик отталкивает меня, прежде чем я успеваю ударить еще раз.

Вдруг две руки обхватывают меня сзади и крепко держат. Это не кто-то из ребят, и я уверен, что мог бы освободиться из объятий, если бы захотел, но… я не хочу. Мой пульс учащается, дыхание прерывается, а правая рука болит, но желание ударить постепенно ослабевает. Не сразу, очень медленно, до тех пор, пока мои плечи не опускаются, а сжатые кулаки не расслабляются.

Мало-помалу зрение проясняется, и красная завеса перед моими глазами исчезает. Шейн держится за нос, потому что у него идет кровь, как у забитой свиньи, но он просто снисходительно смотрит в мою сторону, а затем возвращается к берегу. За ним следуют Лекси, она бросает на меня непонимающий взгляд, и Шарлотта, которая толкает своего кузена, а потом подлезает под его руку, чтобы поддержать.

Я все еще стою на месте, в то время как Хейли обнимает меня, и гнев во мне медленно отступает.

– Я… дерьмо.

Я качаю головой и ухожу. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Всего несколько минут, чтобы снова ясно мыслить и понять, что здесь произошло. В последний раз я ударил Шейна в десятом классе – он сказал какую-то гадость о моей маме, чтобы спровоцировать.

– Чейз! Подожди!

Я ненадолго останавливаюсь, но только для того, чтобы предупредить:

– Возвращайся к остальным, Хейли.

Сначала мне кажется, что она слушает меня, что знает, как для нее будет лучше, и возвращается к костру на пляж, но потом я слышу ее шаги позади себя. Хейли не говорит ни слова, не пытается остановить, но и не оставляет в покое.

Молча мы идем по лесу, неподалеку от озера, но не достаточно близко, чтобы столкнуться с людьми на берегу. Я понятия не имею, как долго мы гуляем, но мне все равно. Время больше не имеет значения.

В какой-то момент я останавливаюсь и тру руками лицо. Черт возьми. Я не таким представлял себе сегодняшний день. А Хейли и подавно, конечно. Ведь в конце концов именно она организовала эту вылазку и собрала ребят здесь. Она хотела сделать что-то хорошее не только для меня, но и для всех присутствующих. А я все испортил.

– Прости, что тебе пришлось на это смотреть, – бормочу я, хотя на самом деле хочу сказать нечто совершенно другое. Прости, что потерял контроль. Прости, что я такой мудак.

– Все в порядке.

Я оборачиваюсь и недоверчиво смотрю на нее. Она стоит в двух или трех шагах от меня рядом со стволом дерева. Листья хрустят на земле, когда она медленно приближается.

– Ты хоть представляешь, на сколько вечеринок Кэти затащила меня в кампусе? И на скольких из них рано или поздно случались драки? Я не в первый раз вижу, как люди нападают друг на друга.

Это не то же самое, она должна понимать. Я не могу использовать алкоголь как оправдание, потому что трезв как стеклышко.

– Шейн вел себя, как осел.

Я качаю головой и глубоко вздыхаю.

– Шейн был просто… Шейном.

Раньше мы вгрызались друг другу в глотки, в основном я лез на него, потому что он хорош в провокациях. В старшей школе не было ни одного учителя, которого Шейн не довел бы до белого каления. Не говоря уже о тренере. Если находился человек, которому приходилось оставаться после уроков, так это был он.

– Как твоя рука? – осторожно тянется к ней Хейли и смотрит на покрасневшие костяшки.

– Болит, – признаюсь я, растягивая губы в циничной ухмылке. – Отвык от этого.

Хейли ничего не отвечает, но когда поднимает мою руку и целует разбитые костяшки, у меня перехватывает дыхание. Боже… чем я заслужил кого-то вроде нее в своей жизни? Ответ прост: совсем не заслужил. Но я эгоист. Вместо того чтобы отослать ее обратно, я притягиваю ее к себе.

Хейли обнимает меня в ответ и зарывается лицом в мою шею.

– На мгновение мне стало по-настоящему страшно, – тихо признается она.

Я закрываю глаза и мысленно себя проклинаю.