Даманский. Огненные берега

Шагдаров помогал себе зычным горловым криком, ну, точно — шаман за работой! Пот катился со лба, глаза блестели. Кто-то еще бежал, он косил их, сбивал, словно групповые мишени на стрельбище, но китайцы не кончались, снова лезли, орали — луженые глотки.

— Да откуда их столько? — стонал Модяну, держа наготове коробчатый магазин.

— Подумаешь, миллиард какой-то! — злобно смеялся Шагдаров, откинулся, переводя дыхание. — Рома, вставляй коробку, не спать! — и через несколько секунд снова давил на гашетку, валил тех, кто пробился на недопустимо близкое расстояние.

Китайцы не выдержали, припустили обратно, в кусты, а в спины им летел смертоносный вихрь.

Голое пространство покрылось мертвыми телами. Стонали раненые. Со стороны построек ударил станковый гранатомет. Несколько гранат взорвались в угрожающей близости. Кто-то вскрикнул, сполз с береговой насыпи. Шагдаров развернул ствол, принялся поливать окрестности строений, снова радостно засмеялся. Стреляли слева — бойцы на фланге отгоняли китайцев, пытающихся пройти берегом. Места для маневра там практически не было — разве что выбежать на реку. Попытка атаки захлебнулась — уцелевшие солдаты НОАК торопливо скрылись в кустах.

— А ты смелый парень, Алтын-Шагай… — выдохнул Покровский, откидываясь на холодную глину.

— Боюсь быть трусом, сержант, — оскалился Шагдаров.

— Слушайте, они ведь одеты почти как мы, вооружены так же, что за дела? — приподнял голову белый как мел Черемшин. — У меня уже в башке все перепуталось, красные звезды в глазах скачут…

— А ты бей по узкоглазым, не ошибешься, — подсказал Лапшин.

— Я тебе дам, по узкоглазым… — встрепенулся бурят Шагдаров, и все лежащие поблизости грохнули от смеха.

Покровский приподнял голову. Над полем боя зависло облако порохового дыма. Ветра в этот день почти не было, едкая гарь щипала нос, лезла в горло. Работали рвотные рефлексы.

Мертвые тела валялись почти на всем видимом пространстве. Их было до жути много. Несколько раненых пытались уползти к своим, подтягивались на руках. Выжившие китайцы пока переваривали, не спешили затевать новую мясорубку.

— Сержант, Сырцова подстрелили… — донесся слабый голос на правом фланге.

Покровский съехал вниз, пошел, пригнувшись, вдоль обрыва. На светловолосого рядового Сырцова было страшно смотреть. Он лежал на склоне, подогнув колени, тяжело дышал, блуждали глаза. Пуля пробила правый бок — видно, сильно высунулся, увлекшись стрельбой. Товарищи пытались стащить с него полушубок. Лупенко разрывал пакет — каждый боец знал, как оказывать первую (а порой и последнюю) помощь.

— Сырцов, ты как? — выдохнул Покровский, подползая к раненому. Глаза у того перестали блуждать, он пытался усмехнуться.

— Да все ништяк, Юра… выживу… Главное, печень не задета…

— Да, это очень важно, — согласился сержант. — Иначе не отпразднуем твое выздоровление. Лупенко, обработай рану, продезинфицируй, перевяжи, как можешь. Черт, в госпиталь бы его, нельзя тут оставлять…

— Сержант, они опять идут, — подал голос Шагдаров. И сразу поправился: — Ну, как идут: шаг вперед, два назад — как меньшевики на II съезде РСДРП…

— Две шаги налево, две шаги направо… — нервно засмеялся кто-то.

Ох уж эти остряки-недоучки… Покровский кинулся на свою позицию, распластался, поднял голову. У китайских командиров, получивших приказ исправить «историческую ошибку», явно чесалось в одном месте — они опять погнали солдат на убой.

На этот раз толпой не валили, выбегали из кустов по одному, по два, залегали, ползли. Постукивали автоматы, разразился злобной трелью пулемет. Раздался заунывный протяжный свист, и перед позициями пограничников разорвалась мина. Ударная волна пронеслась над головами, торчащими над импровизированным бруствером. Еще две мины с коротким промежутком времени упали в реку. Солдаты съежились, закрылись руками. Нет ничего невыносимее, чем слушать этот мерзкий нарастающий свист…

Внезапно началась стрельба с советского берега! Били станковые гранатометы «СПГ-9», приписанные к заставе! Отделение, три установки, каждый гранатомет обслуживают четверо. Оттого и вышла такая задержка — доставить все это хозяйство на высокое место, развернуть, приготовить к стрельбе…

Пограничники возбужденно загалдели. Северную оконечность острова накрыла цепочка разрывов! Рвались кустарники, разлеталась земля. Скорострельность установки — шесть кумулятивных или осколочных выстрелов в минуту, прицельная дальность — 800 метров. Гранатометчики рисковали, требовалась ювелирная точность, чтобы не ударить по своим. Они справлялись!

Идущие в атаку китайцы залегли. Северную часть злосчастного острова окутал черный дым.

— «Сапогами» забрасывают! — восторженно кричали бойцы. — Ну, наконец-то, проснулись!

В войсках этот гранатомет часто называли «сапогом».

— Все — на позиции! — надрывал глотку сержант. — Смотреть в оба! Они все равно пойдут, их теперь дустом не вытравишь!

Павел Котов кусал локти в бессильном отчаянии. Происходило что-то запредельное, а он не мог влиять на события, не мог принять в них непосредственное участие! Он даже свой пост покинуть не мог. В районе острова гибли люди, сражались и умирали солдаты его взвода, не было вестей от начальника заставы Стрельцова, пропал лейтенант Орехов! Там шел настоящий бой. Связь отсутствовала — хотя у людей капитана была с собой рация.

Павел метался, как зверь по клетке, несколько раз выбегал на обрыв, смотрел в бинокль. Офицеров нет, замполит Писарев рано утром убыл в погранотряд, хотя признавался перед поездкой: хреново как-то на душе, не хочется ехать… Когда теперь вернется?

Первым делом Павел оповестил о случившемся соседние заставы. С «Куликовских сопок», что в пятнадцати верстах к востоку, обещали прислать подкрепление. Телефонировал в погранотряд, лаконично доложил о случившемся. Крупная провокация с применением всех видов вооружения и значительного числа живой силы! Пропали начальник заставы, оперативник Буевич!

В отряде пришли в себя от изумления, поинтересовались, не напутал ли чего дежурный офицер? Как тут напутаешь, весь остров в дыму, пальбу в Хабаровске слышно! Обещали прислать подкрепление, дали разрешение использовать резервы и все имеющиеся средства.

Резервов не было. Павел поднял в ружье отделение гранатометчиков. Наблюдатели докладывали: противник занял северную часть Атаманского, обстреливает пограничников оттуда и со своего берега. Наши — на юге, их там отчаянно мало, БТР подбит…

Приковылял бледный, как привидение, лейтенант Курочкин, на губах еще не высохла рвота. Пообещал, что возьмет станковые гранатометы на себя — и плевать на несварение желудка. Нарисовался контуженый лейтенант Морошко. Павел принял рискованное решение: кратко проинструктировал его и оставил за себя…

На плацу уже выстраивались солдаты 2-го и 3-го взводов — те, что не были задействованы в пограничных нарядах. Всех не собрать — кто тогда границу охранять будет на дальних участках? Все при оружии — включая запас патронов, два пулемета, два ручных многоразовых гранатомета, небольшой набор гранат «РГД».

Он выкрикивал задачу дрожащим от волнения голосом: противник покушается на территориальную целостность нашей Родины! Немедленно выдвинуться на остров!

Краснели от волнения лица пограничников. В ворота части из Нижней Масловки уже въезжал затянутый брезентом «ГАЗ-63» для перевозки личного состава. Водитель спрыгнул с подножки, кинулся открывать борт. Бойцы организованно грузились в кузов.

Павел заметил гражданских — прорвались через КП, спрашивали, что случилось, могут ли они помочь. Мелькали взволнованные женские лица, он видел слезы на глазах красивой брюнетки Александры Львовны Стрельцовой — ее уже поставили в известность, что с мужем нет связи, но пока не стоит переживать. Он видел перепуганное лицо своей Насти — она бежала к нему. Живой, слава богу! Эй, ты куда? Некогда объясняться — он что-то крикнул ей, улыбнулся, дескать, живы будем — не помрем, и последним запрыгнул в кузов…


Грузовик выехал на лед, когда на острове шел бой: китайцы обстреливали советскую территорию из минометов, а пограничники отвечали из станковых гранатометов.

Водитель гнал вперед, лихо объезжал воронки во льду. Осталась за бортом покореженная техника — БТР, приписанный к заставе, смятый в лепешку «ГАЗ-69». Все, дальше — рискованно! Котов замолотил по кабине:

— Стоп, машина!

Грузовик выписал на льду очередной крендель и остановился. «Все к машине!»

Солдаты сыпались из кузова, развертывались в цепь. Никто не суетился, все были готовы к бою. Девятнадцать человек — все, что Бог послал! Вперед, служивые!

Стремительный прорыв к острову поддерживали гранатометы. Они перенесли огонь на китайскую территорию, стараясь подавить минометную батарею, окопавшуюся на склоне. И, видимо, удалось — мины уже не рвались.

Два десятка человек в целости и сохранности добежали до острова, где были встречены «на ура» бойцами сержанта Покровского. Пограничники лежали на обрыве, вели огонь короткими очередями, экономя патроны.

Павел оценил ситуацию на глазок, прежде чем свалиться рядом с Покровским: человек четырнадцать, один раненый, возможно, смертельно…

— Держитесь, сержант?

— Держимся, товарищ лейтенант, — отозвался Покровский. — Одну атаку отбили — видите, сколько дерьма навалили? Но патроны кончаются, у Шагдарова — последняя коробка… Вы вовремя, товарищ лейтенант!

Бойцы перебегали от реки к обрыву, уплотняли залегший строй. Кто-то добродушно пошучивал: понаехали тут.

— Максимов, Авдеенко! — командовал Котов. — Взять раненого — и к машине! Да осторожно, не дрова несете! Пусть везет в санчасть! Сделаете — вернетесь! Пулеметы — на фланги, занять позиции! Гранатометчики — в центр! Петренко, усилить левый фланг! Работаем, мужики, работаем, энергично и ритмично!

— Так мы и работаем, товарищ лейтенант, — отвечали бойцы. — Видите, пот градом катится.

Пограничники оживленно переговаривались — теперь им сам черт не страшен! Не пора ли расширять плацдарм, гнать китайцев к чертовой матери?

Павел не был сторонником подобного решения. Мирное время — нужно беречь солдатские жизни.

Он жадно всматривался вдаль. Над островом плавала серая дымка. На северной части периодически рвались осколочные выстрелы. Это хорошо, пусть не расслабляются. Плохо, что запас гранат для станковых гранатометов производится не из воздуха. Подкреплений с других застав пока не видно. В дымке кто-то перебегал — пока далеко. Трупов было много, неплохо поработали ребята Покровского.

Китайцы не уйдут — Павел был уверен. Положили столько народа — теперь просто так не откажутся от своих замыслов. Ждут, собирают силы для удара — наверняка через узкую протоку, которую отсюда не видно, перебираются свежие подразделения, гнездятся на северном склоне…

— Сержант, что с нашими? — бросил он. — Две группы ушли на остров. А вам повезло, что сломались, верно?

— Боюсь, все плохо, товарищ лейтенант, — повернул голову Покровский. — Группа Орехова уничтожена вся, а там много ребят из нашего взвода: Сычев, Лузин, Филипчук, Терехов, Бабаев, Локтионов… Такие парни! — Сержант с ожесточением врезал кулаком по земле. — С группой капитана Стрельцова тоже неясно, но не стоит горевать раньше времени — их заманили в ловушку, это как пить дать… Обвели нас вокруг пальца, товарищ лейтенант. Мы сняли с острова стационарные посты, они этим и воспользовались. Патрули только южную сторону обходили, они их не трогали, прятались. Возможно, с вечера стали просачиваться на остров, оборудовали себе лежки, дотерпели, суки…

Кошки скребли на душе, комок рос в горле. Павел сжимал зубы, гнал из головы лица погибших ребят. Но они назойливо стояли перед глазами, смеялись, шутили…

Замолчали «СПГ-9» на советском берегу. Не прошло и минуты, как зашевелились кусты на дальней стороне, показался неприятель. Поднимались китайцы, лежавшие среди мертвых, двинулись вперед короткими перебежками. Возрастала плотность автоматного огня. Хитрые китайцы бросали гранаты и под прикрытием порохового дыма подтягивали силы. Шальные пули свистели над головами, обрабатывали землю.

— Товарищ лейтенант, Толмакова подстрелили! — доложили справа.

— В тыл его! — гаркнул Павел.

— Да какой там тыл, мертвый он, не дышит…

Теперь он понимал смысл расхожего понятия — «сердце кровью обливается». Павел сдерживал ярость, только бы ошибок не наделать…

Китайцы двинулись в психическую атаку — бежали с примкнутыми штыками, перепрыгивали через мертвых, орали во все глотки. Выбегали новые из кустов, поднимались те, что выдавали себя за мертвых, — и через считаные секунды на пограничников покатился вал, ощетинившийся штыками. Возможно, они не знали, что к русским подошло подкрепление, надеялись, что одним махом скинут горстку людей в реку. Но не тут-то было!

— Пусть ближе подойдут, товарищ лейтенант… — бубнил Шагдаров, сжимая до окоченевших суставов рукоятку пулемета. — И мы им покажем… Давайте, гады, ближе, еще ближе…

Ближе просто некуда! Уже неприлично рядом орущие пасти, желтые кривые зубы…

— Огонь! — скомандовал Котов.

И снова закружилась огненная свистопляска. Уши закладывало от грохота, тошнота поднималась к горлу. Работали все три пулемета, летели гранаты из ручных гранатометов. У тех, что прибыли с Павлом, по три магазина на брата, не считая того, что в автомате!

Огонь смел первую шеренгу атакующих, размолол в фарш. Китайцы такого не ожидали. Вторая шеренга уже не бежала с той же прытью, многие залегли. Каркали, как вороны, младшие командиры. Тех, кто не успел залечь, косили очереди. Все смешалось в наступающем войске.

Китайцы беспорядочно перемещались — одни бежали влево, другие вправо. Атака застопорилась. Часть отряда убралась обратно в кусты. Человек пятнадцать засели в районе построек, куда гранатометчики одну за другой выпустили две гранаты.

Автомат дрожал в руках, Павел целился, сдувая пот, стекающий на глаза. Он стрелял короткими очередями. Вот кто-то перебежал, распластался за мертвым телом. Приподнялась перекошенная страхом физиономия, солдат пристраивал автомат для стрельбы.

Павел плавно нажал на спуск. «АК» послушно дернулся. Пропала обагрившаяся кровью физиономия. Поднял руку крепкий тип, лежащий неподалеку, что-то призывно крикнул, поднимаясь на колени. Представитель младшего командного состава — этим надо уделять особое внимание. Снова короткая очередь, иссяк запас патронов в магазине. Но командиру хватило — он сморщился, словно что-то съел, схватился за простреленную грудь и слился с массой мертвых тел.

Павел съехал на дно укрытия, стал менять магазин, откинувшись на спину. Первые, кого он убил. Но это не люди, это враги, их никто не звал! Больших переживаний не было — незачем, только отвлекают. Страх умереть тоже отсутствовал. Какая разница? Ведь даже не поймешь, что тебя убили…

Китайцы сменили тактику. Их было много, и они не собирались отступать. Разгорелась стрельба на левом фланге — пограничники пресекали попытки противника закрепиться на юго-западном мысе.

На центральном участке в полный рост уже никто не шел. Своих солдат китайские офицеры не жалели, но с кем воевать, если всех убьют? Они ползли, прикрываясь складками местности и своими убитыми. Пустырь посреди острова превращался во что-то волнообразное, шевелился, вздувался. Самые нетерпеливые перебегали и тут же ложились. Вся эта масса приближалась, вела постоянный беспорядочный огонь, не считаясь с потерями…

— Ждем, пока поднимутся! — крикнул Павел. — Приготовиться к стрельбе!