Даманский. Огненные берега

— На журналиста учился?

— Нет, на филфаке… Тоска казалась смертная, бросил после полутора лет мучений. А сейчас вспоминаю — нет, вроде ничего было…

— Наверстаешь, Черемшин, какие твои годы. А насчет страха — бойся на здоровье, только до паники не доводи.

«Не много ли недоучек в этом взводе», — мелькнула странная мысль. Ведь не все после школы знали, что станут солдатами и побывают в настоящих боях…

Раздался шорох, Павел схватился за автомат.

— Не стреляйте, товарищ лейтенант, мир, май, труд… — шептал, подползая, Бабаев. — Свои, в общем… Не спится, товарищ лейтенант? — он мостился, пристраивая под руку «АК-47». — У меня тоже сна ни в одном глазу, буду завтра сонной мухой ходить… Вы что-то про страх говорили или про высшее образование, я не понял?

— Учиться, говорю, пойду, — буркнул Черемшин. — Умным стану, в отличие от вас, лаптей.

— А это пожа-алуйста, — протянул Бабаев. — Только умнее ты, Вадька, все равно не станешь. Ум — он либо есть, либо нет. Никакие деканы с доцентами тебе его в башку не затолкают. И вообще… — он тихо засмеялся, — сколько ты ее ни учишь, двойку все равно получишь…

— А ты почему здесь? — удивился Павел.

— Ах, да, — вспомнил Бабаев, — товарищ лейтенант, просто мимо шел. С мотострелками потрещали, пора и поспать…

Он откатился в ложбину, пополз дальше, виляя, как угорь. Черемшин проводил балагура взглядом, покачал головой.

— Как вы думаете, товарищ лейтенант, — повернулся он к Котову, — нас утром сменят?

— Конечно. Мы в обычном наряде, хотя и усиленном…





Глава 13




Наступило утро — туманное, ненастное. Падал липкий снег, окрестности протоки затянула дымка. Не сказать, что плотная и непроглядная, но лучше бы ее не было! Китайский берег продолжал безмолвствовать, крепли основания для сдержанного оптимизма. А вдруг действительно пронесет?

Ворочались продрогшие пограничники, тихо ругались. Пустовой с Шульгиным в ложбине занимались утренней зарядкой — бодро, энергично, как на плацу после подъема. Зевал Бабаев, вывихивая челюсть, — все же поспал. Пулеметчик Шагдаров деловито вскрывал штык-ножом банку с перловой кашей, ел с ножа, причмокивал, наплевав на народные приметы. В обычной жизни — редкая гадость, но сегодня — такая вкуснотища!

— Вадька, расскажи анекдот про прапорщика! — попросил Семен Глобыш.

— Не хочу, — отбивался Черемшин, — настроения нет.

— Ну, расскажи…

— «Товарищ прапорщик, остановите поезд!» — «Поезд, стой, раз — два!»

Солдатики смеялись, ломали челюсти от зевоты.

— А еще расскажи!

— «Товарищ прапорщик, машина не заводится!» — «Поехали, потом заведешь!»

— Чего вы тут ржете, как кони? — подбежал к солдатам молодой лейтенант. Снял шапку, вытер пот со лба. Голова была коротко стрижена, с ранними залысинами. — Лейтенант Васильев, — протянул он руку, — вечером не было возможности познакомиться… Майор Яшин послал проверить позиции. Как тут у вас?

— Все тихо, товарищ лейтенант. Туман, правда, мешает: не видно полную картину.

— Ну, да, а еще бы лес убрать, чтобы совсем ничего не мешало… — Васильев криво усмехнулся. — На нашем фланге — все иначе. Противник концентрируется напротив западного берега острова — полно пехоты, уже и на деревьях сидят… Явно готовятся к броску — ждут, пока рассветет. У вас, наверное, тоже, так что смотрите в оба. Плохо, если пойдут под прикрытием тумана.

— Так он и нас прикроет, — улыбнулся Павел. — Понял, лейтенант, спасибо, будем держаться.

Васильев откатился, побежал, пригибаясь.

Рассвет набирал силу. Туман распадался на клочки. Павел отправил Покровского проверить бойцов. Урчали двигатели — БТРы еще не выходили из укрытий, механики-водители прогревали моторы.

Ровно в девять утра на китайской стороне включилась громкоговорящая установка. Резкий свист, дрожание эфира — хоть уши затыкай! «Мы призываем русских пограничников покинуть китайскую территорию, отказаться от ревизионизма, не идти на поводу у ваших недальновидных политиков! — Русским языком дама, в принципе, владела, но сложносочиненные слова выходили у нее потешно: — Вас обманывают! Вас используют в своих гнусных целях! Поднимайте руки и выходите на сторону Китая! В противном случае вы будете уничтожены!»

Народ притих. Скорчил задумчивую мину Бабаев: видно, размышлял, как бы красивее это прокомментировать. Пока он думал, на советской стороне заработала аналогичная установка. Трансляция велась на китайском и тоже женским голосом. После короткой паузы — все заново.

— Как странно! — надрывно засмеялся Коля Лапшин. — Китайцев понимаю, а наших — нет!

— Так тебе и не надо их понимать! — выкрикнул Кузнецов. — Ты же не китаец!

Примерный текст советского послания «дружественному китайскому народу» Павел знал: «Одумайтесь, товарищи, пока не поздно! Перед вами — сыновья тех, кто освобождал Китай от японских захватчиков! Тех, что бились с вашими отцами плечом к плечу!»


Динамики голосили, надрывались, причем с двух сторон, и скоро все это стало превращаться в невыносимую какофонию, долбило по нервам, рвало барабанные перепонки.

Покровский застонал, заткнул уши:

— Дамы, прекращайте! Сил моих нет слушать вашу перебранку!

Громкоговорители заткнулись, с обеих сторон нависла тишина.

— Вадька, расскажи анекдот! — завел старую шарманку Глобыш.

— Да ну, — огрызнулся Черемшин, — теперь точно нет настроения. Товарищ лейтенант, нас скоро сменят?

Массированный обстрел начался около десяти утра. Ударили дружно — минометы, артиллерийские батареи, установленные на склонах. Лаяли пулеметы с автоматами. Протяжно выли мины. Одновременно ударили с ближних позиций ручные гранатометы.

— Пацаны, атас, дембель в опасности! — звонко орал Бабаев, катясь под косогор. Наверху взорвалась мина, его засыпало землей. Бабаев кашлял, сыпал вполне уместными выражениями.

— Все — в укрытие! — истошно заорал Котов. — Не высовываться!

Это был сущий ад. От грохота закладывало уши. Хорошо, что добросовестно поработали ночью — врылись в землю от души, как чувствовали! Грохотало слева, справа, осыпалась земля. Летели в небо обрывки кустарника.

Павел выплевывал землю, не мог прокашляться. Свернулся в укрытии, прикрыл голову заранее припасенным плоским камнем, зачем-то считал секунды.

БТРы маневренной группы выкатили на позицию, разразились ответным огнем. В машинах — только пулеметы, конструкции данной бронетехники не предусматривали наличие пушек. Пули крупного калибра трепали ельник, взрывали косогор. Но огонь китайцев был в несколько раз сильнее, БТРы попятились, заползли обратно в ямы.

С советского берега стреляли только станковые гранатометы — дымки от разрывов плясали по китайскому склону. Но это было каплей в море. Артиллерия молчала — а ведь была же, об этом все знали!

Обстрел оборвался внезапно, как и начался, настала какая-то издевательская тишина. Павел отбросил камень, недоверчиво посмотрел в серое небо. В воздухе повис плотный запах гари, кружились завихрения порохового дыма. Он словно очнулся, перевернулся, подтянул к себе колени. Полушубок — в саже, шапка свалилась. Нахлобучил ее на макушку, прокричал, не узнавая свой голос:

— Все целы?

Бойцы поочередно отзывались — кто-то охотно, кто-то так, словно еще не проснулся. Голос Вадика Черемшина звенел натянутой струной. Кажется, все присутствуют…

Он перевел дыхание. На позициях маневренной группы что-то происходило. Кричали и бегали солдаты. БТРы не горели — их миновала злая участь. Остров в длину — не меньше километра, поди пойми, что происходит в центре и на дальнем фланге.

Люди Марышева подтаскивали к косогору пулеметы. Бежал, пригнувшись, боец с двумя коробчатыми магазинами. Не все там было ладно — стонал раненый, его под локти волокли за БТР.

— Товарищ лейтенант, почему наша артиллерия молчала? — обиженно выкрикнул Лупенко. — Там же и пушки, и танки, где они все?

— Ага, ты еще про «Грады» вспомни, Яшка, — буркнул Лапшин, оттирая от грязи трубу гранатомета. — Не про нашу честь, знаешь ли…

— Ребята, все будет, главное, держаться! — крикнул Котов. — Занять позиции, приготовиться к бою!

Далеко на западе пророкотала пулеметная очередь. Потом еще одна — примерно в центре. Павел выполз на вал, с сожалением констатировал, что весь его любовно выстроенный бруствер по ходу обстрела разнесло к чертям. Ладно, будет нужда, новый построим… Он подтянулся на руках, высунул голову.

И почувствовал, как макушка обрастает мурашками! На мгновение впал в предательский ступор, конечности онемели. Вот уж действительно — тихий ужас! Через протоку в полном молчании валила толпа! Бледные лица, горящие глаза. Словно звук на минуточку выключили! Они уже пробежали половину протоки, сейчас в гости нагрянут! Он отшатнулся, взревел дурным голосом:

— Взвод, огонь!

А дальше все смешалось в огненной карусели. Стреляли так, что дым валил, орали что-то непотребное. Так уж вышло — нависли китайцы над западным флангом, а первый удар нанесли на востоке — видно, поняли, что здесь самый слабый участок обороны.

А через несколько секунд пошли и в центре, и слева… В этой мясорубке каждый отвечал за себя, коллектив распался. Павел прижимался к земле, бил длинными очередями — по семь, по восемь патронов — перекатывался, снова долбил. Перезаряжал, сгорая от нетерпения, снова давил на спуск и постоянно менял позицию.

Слышал, что и подчиненные не сидят без дела. Разражались автоматные очереди, заливались звонкими трелями пулеметы. Выстрелил Лапшин из «РПГ-7». Густой дым заволок шеренгу атакующих, теперь не поймешь, по кому вести огонь! Без разницы — в атаку валила такая плотная масса, что не ошибешься.

Атака захлебнулась, но китайцы не отступали. Убрались только те, кто еще не вышел на протоку. На льду их поджидала верная смерть. Там повсюду валялись тела — не смогли они использовать в полной мере фактор внезапности!

Выжившие — те, кто успел прорваться к острову, залегли за камнями на берегу, но места там было мало, укладывались чуть не по трое. Китаец с трясущейся челюстью мостил на камне пулемет — непонятно, на что рассчитывал. Пули прошили фуфайку, отбросили его на лед, за ним запрыгал поврежденный пулемет.

Дальше этих камней китайцы продвинуться не могли, ожесточенно огрызались, постоянно теряя людей. Пограничники невозмутимо поливали их свинцом.

У Павла за спиной прогремел взрыв — засыпало землей, взрывная волна ударила по ногам.

— Вахрушев, Шагдаров! — надрывал он глотку. — Отстреливайте гранатометчиков!

Пулеметчики перенесли огонь на склон. Там кто-то покатился, жалобно скуля, ломая молодые деревца.

Пользуясь отсутствием пулеметного огня, поднялись китайцы, скопившиеся за камнями, дружно заорали. Автоматического оружия у них было мало — в основном сильно подержанные советские карабины СКС, требующие частой перезарядки.

Павел ужаснулся — как их столько туда влезло? Словно тараканы, перли они на склон, вязли среди камней, в промоинах и рытвинах.

— Гранаты к бою! — скомандовал Котов. — Огонь!

И сам метнул с коротким интервалом две штуки — одну лимонку, вторую наступательную «РГД». Повалился, заткнул уши. Прогремели взрывы, осколки растерзали вражеские бушлаты и тела.