Даманский. Огненные берега

Все меньше становилось орущей публики. Пограничники поднимались, стреляли, не целясь. Шагдаров держал свой пулемет в руках, валил атакующих гроздьями — раскраснелся, помогал себе криком. Вахрушев на правом фланге поливал из «РПК» — эта штука значительно удобнее, легче.

Атака провалилась. Несколько военнослужащих китайской армии все же добежали до косогора, их в упор расстреляли поодиночке.

На бугор рядом с очумевшим Павлом плюхнулся рядовой НОАК — маленький, с круглой лоснящейся физиономией. Он был фактически мертв — хотя вряд ли это понимал. Душа рвалась в бой — мстить проклятым «ревизионистам». Из пробитой груди сочилась кровь — он тужился, тянул руку к советскому офицеру (явно не за рукопожатием), блуждали глаза, кровавая слюна сочилась с губ. Он чуть-чуть не дотянулся до заклятого врага — затрясся, уронил голову. Такой подарок — как корове седло!

Котов схватил мертвеца за шиворот, подался вперед, поволок его вверх, чтобы отбросить. И хорошо, что додумался прикрыться трупом, — несколько пуль продырявили китайский бушлат — дернулось мертвое тело. Мертвец не реагировал. Павел отшвырнул его, рухнул за разбитый бруствер.

Стрельба стихла, лишь кое-где еще хлопали выстрелы. Мертвые тела чернели на протоке. Много их валялось на склоне, среди камней. «А ведь почти роту положили», — мелькнула удивленная мысль. Маневренная группа тоже справилась на своих участках. Но им легче — у них БТРы…

Новая толпа повалила из леса — видно, подошла свежая рота, еще не переработанная в пушечное мясо. Взбешенные китайцы, ощетинившись штыками, неслись через протоку с выпученными глазами, орали свою галиматью. Рано праздновать победу! Они спешили преодолеть опасный участок, перепрыгивали через мертвых и раненых.

Снова затрещали пулеметы на косогоре. Рявкнул «РПК» и затих — ругался Вахрушев, дергая заклинивший затвор. Шагдаров скрючился, менял коробчатую железку с патронами.

Отчаяние нахлынуло, как волна китайцев, — прорвутся же! Павел стрелял короткими очередями, соленый пот щипал глаза. Да эту банду никаким огнем не остановить! Дракон трехглавый — чем больше рубишь, тем больше становится голов!

БТР Марышева, работающий слева, вдруг начал энергично маневрировать. Павел и опомниться не успел, как он оказался сзади, чуть не отдавил пятки, взревел, как мастодонт, выбросив грязь из-под колес. Павел перекатился — меньше всего хотелось быть раздавленным своими же.

Загрохотал крупнокалиберный пулемет Владимирова. Работал почти в упор, резал наступающих плотным кинжальным огнем! Китайцы спотыкались, растягивались. Их выбивало через одного, живые кувыркались через мертвых. Половина роты была уничтожена в первые же секунды. Остальные по инерции еще бежали, но паника уже обуяла их. Пограничники бросали гранаты — у многих они еще оставались, — береговая полоса покрылась полосой разрывов. Осколки косили тех, кто добежал до берега.

Китайцы не выдержали, пустились наутек, бросая карабины, чтобы не мешались, за их спинами остались горы трупов…

Пулеметчик БТРа долбил до тех пор, пока отдельные фигуры не скрылись в лесу. Подключились Шагдаров с Вахрушевым — усилили плотность огня. Ударил гранатомет Лапшина — и еще двух солдат «победоносной» китайской армии выбросило из-под елочки, покатилась винтовка, поблескивая оптическим прицелом…

Павел обернулся. БТР разворачивался, собираясь уходить — он сделал свое дело. Из люка показался чумазый, как трубочист, лейтенант Марышев.

— Спасибо! — махнул ему рукой Павел.

Лейтенант с достоинством кивнул: обращайтесь. БТР уходил на запад, выбрасывая из-под колес размешанную грязь.

— Все живы? — крикнул Павел.

Солдаты заворочались, обращая к свету перепачканные лица.

— Вы всегда теперь будете спрашивать, товарищ лейтенант? — поинтересовался Покровский.

— Да!

Бойцы вразнобой отвечали — кажется, все.

— Вы видели, как лемминги совершают миграции в поисках пищи? — подал хриплый голос Глобыш. — Нет? А я видел, у нас в Иркутской области такое случается. Лемминги — это грызуны вроде хомяков, только в дикой природе живут. Я однажды видел, как они через реку переправляются. Сотни, тысячи — огромная масса, насколько хватает глаз… Входят в реку, плывут, многие гибнут, потому что плавают плохо, но упрямо лезут, как эти китайцы, потому что надо им, голод их зовет переправляться в те места, где может быть пища… Это те же лемминги, мужики…

— Товарищ лейтенант! — крикнул с правого фланга Пустовой. — У меня тут китаец лежит, мертвый, а у него целый подсумок с магазинами от «Калашникова»! Они подходят к нашим? Ведь делали-то не у нас? Если подходят, то у нас полно боеприпасов!

— Думаю, да, Пустовой! — крикнул Павел. — Но точно не уверен, ручаться не стану! Проверь, кто не дает?

На правом фланге послышалась возня, потом раздалась отрывистая очередь в сторону китайского берега.

— Работает, товарищ лейтенант! — радостно сообщили хором Шульгин и Пустовой.

— Теперь мы точно знаем, как провести остаток дня! — нервно засмеялся Бабаев.

— А вы все веселитесь? — удивился лейтенант Васильев, падая рядом за бруствер. Он запыхался, тяжело дышал. — Потерь нет, лейтенант?

— Потерь нет, — подтвердил Павел.

— Отлично… А у нас трое погибших и двое раненых… Пара БТРов повреждена, но незначительно, машины на ходу… Пока была связь, всю плешь проели полковнику Леонидову, чтобы подключали артиллерию. А он сам всех матом кроет — мол, доложил вышестоящему начальству о превосходящих силах противника, что крайне необходимо использовать артиллерию, иначе мы просто потеряем остров! Всех убьют — кто будет его защищать? А начальство и в ус не дует — мол, сами решайте вопрос, по ситуации, а армию в бой вводить нельзя, поскольку мы войны не объявляли…

— А резервы? Здесь не вся его группа!

— Резервы он пошлет, но их немного, и это на самый крайний случай — мы пока держимся…

— Подожди, лейтенант, — нахмурился Котов. — Что значит «пока была связь»?

— А то и значит, что нет у нас больше связи! — злобно выкрикнул Васильев. — Уже четверть часа, как нет! Конструкторы перемудрили, когда гадали, куда на БТРах антенны приладить. Кто же знал — ведь эти штуки ни разу не были в реальных боях! Приделали справа по ходу, вместо того, чтобы на башне закрепить! А башни-то вращаются, вот мы своим пулеметным огнем и отхреначили их к чертовой матери! Начисто срезали, представляешь? На всех машинах! Вот и связи конец. Берег мы слышим, а они нас — нет. А какая нам польза с того, что мы их слышим? Твердят, как попки: держитесь, держитесь… Ладно, лейтенант, удачи…

Васильев припустил прочь, придерживая на ходу шапку. В последующие минуты на восточном фланге было относительно спокойно. Зато на западе разворачивались драматические события.

Солдаты 4-го взвода лежали на позициях, все видели, скрипели зубами, но ничем не могли помочь — нельзя оголять участок! На помощь к потрепанным подразделениям НОАК подошла свежая рота с большим количеством пулеметов и гранатометов. Под прикрытием огня, не считаясь с потерями, китайцы зацепились за северо-западную оконечность острова и развернули наступление на восток. Стреляли пулеметы с западного вала, там накапливалась пехота.

Группы китайцев прорвались в нескольких местах. Майор Яшин приказал отводить БТРы. Машины пятились, стараясь не ломать позицию, огрызались огнем. Мотострелки отходили, прикрываясь броней. Пулеметчики на флангах насилу сдерживали наседающую пехоту.

Китайцы перебегали между деревьями, бросали гранаты, проскакивали вперед, используя клубы дыма как прикрытие. БТР лейтенанта Марышева огрызался огнем, но тоже пятился. Их теснили метров семьсот, пока не пошли канавы и рытвины.

Павел видел, как мечется спрыгнувший с брони майор, что-то кричит. Потом присел на колено, стал палить в дым из пистолета. Снова куда-то побежал лейтенант Васильев — из-под шапки на лицо сочилась кровь.


Бойцы маневренной группы несли потери, причем немалые. В перехлестах буераков группе Яшина удалось закрепиться. Стрелки в перепачканных полушубках рассредоточились по канавам, припали к прицелам. Когда из дыма полезли солдаты НОАК, их встретил дружный залп из всех имеющихся огневых средств. Китайцы падали пачками. Их атака захлебнулась. БТРы постоянно маневрировали, меняли позиции. Огонь из пулеметов не позволял китайцам встать. А те, кто это делал, тут же валились замертво…

Резервы наступающих были неисчерпаемы. Китайцы терпели неудачу на одном участке, тут же накапливали силы, бросались на другой!

Заголосил Шагдаров, припадая к пулемету. Снова чуть не прошляпили! Не меньше роты — молодые, здоровые, озверевшие — высыпали со склона и помчались через протоку на участке четвертого взвода погранзаставы! И снова пограничники не дрогнули, встретили их дружным, хотя и рваным огнем. Трещали пулеметы, выстрелил Лапшин из «РПГ-7». Павел долбил короткими очередями, ругался под нос.

Эту атаку остановить было непросто — китайцы валили, оглашая пространство протоки грозным ревом. Он должен был устрашить противника — и он это делал! В паузах между очередями Котов видел обескровленные лица своих ребят, трясущиеся губы. Но никто не отступал, все оставались на позициях — и бывшие студенты, и работяги, и обитатели сельской глубинки…

С чудовищными потерями китайцы преодолели протоку и теперь рассредоточивались по берегу.

Приподнялся Модяну, бросил гранату, повалился обратно вниз лицом. Осколки скосили двух солдат, бросившихся наверх. Модяну лежал, не шевелился.

— Эй, Ромка, ты что? — Шагдаров отвалился от пулемета, перевернул товарища и отшатнулся. Вместо лица у пограничника было кровавое месиво. Шагдаров побагровел, скуластое лицо наполнилось ужасом: — Рома, Рома, очнись! — он яростно затряс товарища.

— Шагдаров, его убили! — крикнул Павел. — К пулемету, мать твою!

Тот плохо соображал, но делал все правильно. Рухнул обратно, схватил свою бандуру, стал поливать огнем восставшую было толпу — дико орал, крыл китайцев беспощадным русским матом.

Но дела были плохи. Китайцы сменили тактику: в атаку уже не спешили, а открыли массированный огонь по брустверу. Бойцы лежали, вжавшись в землю. Лупенко извлек последнюю гранату, с сожалением глянул на нее, вытащил чеку и перебросил через бруствер.

Положение создавалось критическое: под прикрытием огня китайцы накапливались на берегу. Геройствовать не было смысла — так он всех погубит!

— Шагдаров, прикрывай! — проорал Котов. — Взвод, слушай команду — все на запасные позиции! Бегом!

Неслись, как очумелые. Метров сто до той самой канавы, которую обустроили прошлой ночью. Как предусмотрительно, черт возьми! За спиной громыхал пулемет, взбешенный Шагдаров отчаянно прикрывал отход. Пограничники попадали в канаву, залегли. Лапшин вставил гранату в РПГ, пристроился боком. Вахрушев яростно утрамбовывал сошки «РПК» в замороженную землю.

— Шагдаров, сюда! — скомандовал Котов и закашлялся. Сорвал голос — докричался. Загорланили остальные, призывая товарища. Тот опомнился, скатился с косогора, взвалил пулемет на плечо и потащил, сгибаясь вопросительным знаком.

За бруствером уже маячили китайские головы. Кто-то бросил гранату — она взорвалась за спиной Шагдарова, не причинив вреда. Пограничники ударили нестройным залпом — полетела в разные стороны мерзлая земля, головы пропали.

Положение ухудшалось с каждой минутой. Если отдать врагу и этот плацдарм, то все пойдет прахом! Шагдаров повалился в канаву вместе с пулеметом — запыхался боец и не сразу вспомнил, с какого конца хвататься за свою шарманку.

И снова оказал посильную услугу лейтенант Марышев из своего БТРа. Машина рывками разворачивалась. И когда под косогором накопилось достаточно пехоты, и все это несчастье полезло, как каша из кастрюли, заговорил пулемет, сшибая мишени обратно на склон.

Особо завидовать этим воякам не приходилось — в спины орали командиры, грозя расстрелом за трусость, по фронту работал пулемет, обрывая жизни… Несколько человек скатились с бруствера, оказавшись на открытом пространстве, — их расстреляли в упор. Остальные метались за бугром — маячили головы, как в кукольном театре, разражались вспышки.

Замолк пулемет на БТРе — закончилась лента. Китайцы воспрянули, снова появился частокол голов, но теперь его обрабатывал Шагдаров, обустроившийся на новом месте. Китайцы кричали в замешательстве, не знали, что делать. Создавалось ощущение, что их там осталось совсем немного.

— Взвод, за мной! — вскинулся Павел. — Скинем эту нечисть в реку!

Поднимались без восторга, но если надо, значит, надо. Нельзя китайцев пускать на остров! Пограничники бежали, ускорялись, стреляли на ходу. По одному взбегали на косогор. А дальше все смешалось — им навстречу лезли полтора десятка врагов — разгоряченные, с перекошенными лицами.

Какие автоматы в ближнем бою — не развернуться! Схватились врукопашную, били кулаками, ногами, выхватывали саперные лопатки. Черемшин засадил кому-то по башке плашмя, злобно засмеялся, когда китаец схватился за голову и выпал из толпы. Сосредоточенно орудовал шанцевым инструментом Глобыш, пыхтел, словно тяжести ворочал. На Котова бросилась искаженная рожа, штык, примкнутый к карабину, уже летел в живот. Он рухнул на бок, ударил правой ногой с отмашкой, целясь в пах. Но попал выше — впрочем, мелочи, солдат все равно отпрянул, паузы хватило, чтобы выхватить «ПМ» из кобуры и сбросить флажок предохранителя. Китаец получил в живот две пули и выбыл из рукопашной по уважительной причине.

Подлетал другой, разворачивал плечо. Пришлось и этого валить — Павел выпустил остатки обоймы, плохо видел, куда, — пот разъедал глаза. Китаец убрался. Павел отшвырнул ненужный пистолет. Лопатку потерял — но такая же имелась у мертвого Модяну, о чей труп он запнулся!

И снова весь мир съежился до габаритов шустрого китайца, размахивающего ножом. Его физиономия плясала перед глазами, Павел отбивал удары, улучил момент, рубанул по ребрам. То же, что топором — сталь отточена, как финский нож. Противник охнул, выронил оружие. Подсечка — и тот повалился на живот, но не сдался, схватил офицера за ногу. Павел рубанул по шее — на выдохе, со всей силы. Голову не отрубил, но позвонки хрустнули.

Мимо с ревом пронесся Шульгин, занося приклад автомата. Но не успел, грудь на долю мгновения оказалась открытой. Мелькнула рука — нож вонзился в грудь по рукоятку, да еще и провернулся. Шульгин застыл, автомат покатился под ноги. Китаец выдернул нож, зашипел от радости. У пограничника подломились ноги, он повалился на спину.

Ярость ударила в голову. Котов сжал лопатку двумя руками и ударил ребром по макушке китайца — словно топором рассек березовую чурку. Шапка развалилась пополам, кровь хлынула, залив физиономию, — дальше Павел уже не смотрел, просто оттолкнул умирающего ногой.

Китайцы дрогнули от такого натиска, бросились к реке — их оставалось человек восемь. Пограничники похватали брошенные автоматы и ударили вдогонку, повалив еще двоих.

— Антоха, ты что? — подлетел к приятелю Пустовой, свалился на колени, уставился объятыми ужасом глазами. Шульгин еще подергивался, глаза закатывались. Умирал с неохотой, пальцы царапали землю. Пустовой словно одеревенел, смотрел, не шевелился.

Взрыв расцвел на косогоре — шарахнули с дальнего склона из гранатомета. Старшину Фролова отбросило ударной волной, осколки не зацепили, только контузило. Все досталось Пустовому — вдрызг разодрало спину. Он повалился на мертвого друга — так и не успев выйти из ступора…

Большой ценой доставалась эта маленькая победа. Но противника отогнали. Котов выхаркивал команды вместе с мокрым кашлем: рассредоточиться, держать оборону, стоять до последнего! Поредевший взвод закреплялся на отвоеванном рубеже. Китайский берег мрачно помалкивал. Неужто выдохлись?

Очевидно, майору Яшину в этот момент показалось, что он способен переломить ситуацию. Он принял решение атаковать. Все четыре БТРа в строю, в наличии человек тридцать пехоты. Перепрыгивая канавы, машины устремились на запад острова, ведя непрерывный огонь. Пешие пограничники пошли под прикрытием брони. На флангах работали пулеметы, пресекая попытки противника просочиться в тыл.

Китайцы не ожидали атаки, она стала для них неприятным сюрпризом! Пехота отстала от вырвавшихся вперед машин, залегала, передвигалась перебежками. А БТРы уже утюжили китайские порядки, поражали огнем живую силу. Выжившие в панике отступали, скатывались с западного вала, выбегали на лед. Бойцы мотоманевренной группы снова занимали оставленные позиции, уничтожали отдельных супостатов, не успевших убежать вместе со всеми…

Но радость победы была недолгой. Китайское командование бросило в бой новые резервы. По защитникам острова стреляли несколько минометных батарей, била вся артиллерия 24-го пехотного полка. Советские батареи продолжали хранить молчание, и людям, оказавшимся в огненном кольце, начинало казаться, что их предали. Просыпалось отчаяние…

Китайцы, отступившие на лед, группировали силы, разворачивались в боевой порядок. С берега перебегали свежие пехотинцы, но пока не лезли на подвергшийся жестокому обстрелу остров…

Незадолго до полудня полковник Леонидов, превратившийся в сгусток нервов, не выдержал — отправил в бой единственный резерв. На помощь пограничникам вышла вторая часть мотоманевренной группы в составе четырех БТРов и полусотни пехотинцев. Мотострелков разбавили бойцами погранзаставы из 2-го и 3-го взводов.

Командовал группой заместитель Леонидова по политической части подполковник Костин. БТРы выстроились в боевой порядок и устремились на остров с юго-восточного мыса. Но не прошли они и трехсот метров, как попали под массированный обстрел китайской артиллерии. Снаряды рвались сплошной стеной, пробивая лед.

Одна из машин ушла под воду — экипаж и пограничники в десантном отсеке успели эвакуироваться. Мокрых и растерянных, их отправили в тыл — не бросать же в бой этих «обтекающих»!