Дорога тайн

– Им нравится привлекать мое внимание к заповедям о блаженстве, – не выглядывая в коридор, сказал Варгас.

Из коридора послышался голос айовца – он читал заповеди: «Блаженны…» – и так далее и тому подобное.

– Верить в привидения – это не то же самое, что верить в Бога, – сказал доктор Варгас детям свалки, словно оправдываясь.

– Вы в порядке, – сказала ему Лупе. – Вы лучше, чем я думала, – добавила она. – И вы не соска, – повернулась девочка к Алехандре. – Еда хорошо пахнет – надо что-нибудь съесть.

Хуан Диего решил перевести только ее последнюю фразу.

– «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», – читал сеньор Эдуардо.

Айовец не согласился бы с доктором Варгасом. Эдвард Боншоу считал, что верить в привидения – то же самое, что верить в Бога; для сеньора Эдуардо эти две вещи были, по крайней мере, взаимосвязаны.

Во что верил Хуан Диего тогда и сейчас? Он видел, на что способны призраки. Действительно ли он был свидетелем того, что Мария-монстр пошевелилась, или же ему только показалось? А еще трюк с носом, или как еще это назвать. Некоторые необъяснимые вещи вполне реальны.





21

Мистер идет купаться




– Верить в привидения – это не то же самое, что верить в Бога, – громко сказал бывший читатель свалки.

Хуан Диего говорил более уверенно, чем доктор Варгас о своих семейных привидениях. Но Хуану Диего снилось, что он спорит с Кларком Френчем, хотя и не о призраках и не о вере в Бога. Они снова вцепились друг другу в глотки из-за того польского папы. То, как Иоанн Павел II связывал аборты и контроль над рождаемостью с упадком морали, приводило Хуана Диего в ярость – папа был на тропе вечной войны против контрацепции. В начале восьмидесятых он называл контрацепцию и аборты «современными врагами семьи».

– Я уверен, что там был какой-то контекст, который вы упускаете из виду, – много раз говорил Кларк Френч своему бывшему учителю.

– Какой-то контекст, Кларк? – спросил Хуан Диего (он спрашивал об этом и во сне).

В конце восьмидесятых папа Иоанн Павел II назвал использование презервативов – даже для профилактики СПИДа – «моральным преступлением».

– Контекстом была эпидемия СПИДа, Кларк! – восклицал Хуан Диего – не только тогда, но и во сне.

И все же Хуан Диего проснулся, продолжая доказывать, что вера в призраков отличается от веры в Бога; это его дезориентировало, как могут дезориентировать переходы от сна к бодрствованию.

– Призраки… – продолжил разговор Хуан Диего, сев на кровати, но вдруг замолчал.

Он был один в своей спальне в «Энкантадоре»; на этот раз Мириам действительно исчезла, а не лежала рядом, умудряясь каким-то образом не дышать.

– Мириам? – позвал Хуан Диего, на случай если она была в ванной.

Но дверь в ванную была открыта, и ответа не прозвучало – только крик петуха. (Должно быть, это был другой петух; первый явно был убит на середине своей рулады.) По крайней мере, этот петух не сошел с ума; утренний свет заливал спальню – на Бохоле наступил Новый год.

В раскрытые окна до Хуана Диего доносились из бассейна детские голоса. Войдя в ванную, он с удивлением увидел свои лекарства, разбросанные по столешнице вокруг раковины. Вставал ли он ночью и – в трансе полусна или сексуального удовлетворения – проглотил кучу таблеток? Если да, то сколько он принял – и какие таблетки? (Обе упаковки – виагра и лопресор – были открыты; таблетки рассыпались по столешнице – некоторые валялись на полу ванной.)

Были ли выписанные ему таблетки наркотиком для Мириам? – задумался Хуан Диего. Но даже наркоман не счел бы бета-блокаторы стимуляторами, и зачем женщине виагра?

Хуан Диего привел все в порядок. Потом принял душ под открытым небом, любуясь кошками, которые пугливо появлялись на черепичной крыше и начинали мяукать, завидев его. Возможно, кошка под покровом темноты и прикончила того заблудшего петуха, посередке оборвав его «кукареку». Кошки – прирожденные убийцы, разве нет?

Хуан Диего одевался, когда услышал вой сирены или что-то похожее на подобный вой. Может быть, на берег выбросило тело – одного из исполнителей ночного караоке в клубе на пляже острова Панглао, ночного пловца, который танцевал всю ночь, а потом утонул от судороги мышц? Или это «Ночные обезьяны» искупались нагишом, что привело к катастрофическим последствиям? Таким образом Хуан Диего потворствовал своему воображению дьявольскими сценами смерти, как это свойственно писателям.

Но когда Хуан Диего, прихрамывая, спустился к завтраку, то увидел на подъездной дорожке к «Энкантадору» машину «скорой помощи» и полицейскую машину. Кларк Френч с официальным видом дежурил возле лестницы, ведущей в библиотеку на втором этаже.

– Я просто пытаюсь держать детей подальше, – сказал Кларк своему бывшему учителю.

– От чего подальше, Кларк? – спросил Хуан Диего.

– Хосефа там, наверху, с судмедэкспертом и полицией. Тетушка Кармен в номере по диагонали через холл от твоей подруги. Я не знал, что она уезжает так скоро!

– Кто, Кларк? Кто уезжает? – спросил Хуан Диего.

– Ваша подруга! Как можно проделать весь этот путь ради одной ночи – пусть даже в канун Нового года? – сказал Кларк.

Хуан Диего не знал, что Мириам уезжает; должно быть, он выглядел удивленным.

– Она не сказала вам, что уезжает? – спросил Кларк. – Я думал, вы знаете! Портье сказал, что у нее ранний рейс, машина приехала за ней еще до рассвета. Кто-то сказал, что все двери на второй этаж были широко открыты после того, как ваша подруга уехала. Вот почему обнаружили тетю Кармен! – нес какой-то бред Кларк.

– Обнаружили ее… где обнаружили, Кларк? – спросил Хуан Диего.


История была такой же хронологически сомнительной, как в одном из романов Кларка Френча, подумал бывший преподаватель литературного мастерства.

– На полу в ее номере, между кроватью и ванной, – тетя Кармен мертва! – воскликнул Кларк.

– Прости, Кларк. Она болела? У нее что-нибудь… – попытался расспросить Хуан Диего, но Кларк Френч указал на регистрационную стойку в вестибюле.

– Она оставила вам письмо – оно у портье, – сказал Кларк своему бывшему учителю.

– Тетушка Кармен написала мне…

– Ваша подруга оставила вам письмо, а не тетушка Кармен! – воскликнул Кларк.

– О…

– Привет, мистер, – сказала Консуэло.

Хуан Диего увидел, что рядом с ним стоит девочка с косичками. С ней был и Педро.

– Не поднимайтесь наверх, дети, – предупредил их Кларк Френч, но Педро и Консуэло предпочли последовать за Хуаном Диего, который, хромая, направился через вестибюль к стойке регистрации.

– Тетя со всей своей рыбой умерла, мистер, – начал Педро.

– Да, я слышал, – ответил Хуан Диего.

– Она сломала шею, – сказала Консуэло.

– Шею! – воскликнул Хуан Диего.

– Как можно сломать шею, вставая с постели, мистер? – спросил Педро.

– Понятия не имею, – ответил Хуан Диего.

– Госпожа, которая просто появляется, уже исчезла, мистер, – сказала Консуэло.

– Да, я слышал, – сказал Хуан Диего маленькой девочке с косичками.

Портье, энергичный, но встревоженный молодой человек, увидев приближающегося Хуана Диего, уже протягивал ему письмо.

– Миссис Мириам оставила это для вас, сэр, – ей нужно было успеть на ранний рейс.

– Миссис Мириам, – повторил Хуан Диего. Неужели никто не знает фамилии Мириам?

Кларк Френч последовал за ним и детьми к регистрационной стойке.

– Миссис Мириам часто бывает в «Энкантадоре»? А мистер Мириам? – спросил Кларк у портье. (Хуан Диего хорошо знал этот тон морального осуждения, прозвучавший в голосе его бывшего студента; в писательском голосе Кларка также чувствовался жар раскаленного металла.)

– Она останавливалась у нас и раньше, но не часто. У нее есть дочь, сэр, – сказал портье.

– Дороти? – спросил Хуан Диего.

– Да, так зовут ее дочь, сэр… Дороти, – ответил портье и протянул Хуану Диего письмо.

– Вы знаете и мать, и дочь? – спросил Кларк Френч у своего бывшего учителя. (Теперь голос Кларка прозвучал в режиме повышенной морально-боевой готовности.)

– Сначала дочь мне была ближе, Кларк, но теперь они мне обе близки – я просто познакомился с ними на своем рейсе из Нью-Йорка в Гонконг, – объяснил Хуан Диего. – Они путешествуют по всему миру – вот и все, что я о них знаю. Они…

– Похоже, они и правда вполне мирские, – по крайней мере, Мириам показалась очень мирской, – резко сказал Кларк. (Хуан Диего знал, что мирское – не такая уж хорошая штука, если вы, как Кларк, серьезный католик.)

– А вы не хотите прочесть письмо этой госпожи, мистер? – спросила Консуэло.

Вспомнив содержание «письма» Дороти, Хуан Диего сделал паузу, прежде чем открыть послание Мириам перед детьми, но как он мог теперь не открыть его? Они все ждали.

– Ваша подруга, возможно, что-то заметила… я имею в виду по поводу тетушки Кармен, – сказал Кларк Френч.

Слово «подруга» в устах Кларка прозвучало чуть ли не как демон в женском обличье. Разве нет слова, означающего женщину-демона? (Примерно так бы выразилась сестра Глория.) Суккуб – вот подходящее слово! Конечно, Кларк Френч был знаком с этим термином. Суккубы – это злые духи женского пола, которые занимаются сексом со спящими мужчинами. Должно быть, слово из латыни, подумал Хуан Диего, но тут Педро потянул его за руку.

– Никогда не видел никого быстрее, мистер, – сказал Педро Хуану Диего. – Я имею в виду вашу знакомую.

– Которая быстро появляется и исчезает, мистер, – ответила Консуэло, дергая себя за косички.

Поскольку они были так заинтересованы Мириам, Хуан Диего вскрыл ее письмо. «До Манилы, – написала Мириам на конверте. – См. факс от Д.», – также нацарапала она там то ли в спешке, то ли в нетерпении – то ли в обоих этих состояниях. Кларк взял у Хуана Диего конверт и прочитал вслух:

– «До Манилы».

– Похоже на название, – сказал Кларк Френч. – Вы встречаетесь с Мириам в Маниле? – спросил он Хуана Диего.