Империя травы. Том 2

– Ваше величество, что вы имеете в виду? – Вместо того чтобы встать, Кантия отвернулась, закрыв собой Серасину, словно угроза исходила от Мириамель.

– Ты меня не слышала? Немедленно отправляйтесь в конюшни. Клянусь Элизией, Божьей матерью, у нас нет времени, Кантия. Если ты хочешь спасти жизнь своих детей, вставай!

– Но мой муж…

– Судьба герцога теперь в руках божьих. – Мири взяла ребенка из рук Кантии – герцогиня почти не сопротивлялась, однако складывалось впечатление, что она так и не поняла слов Мириамель. Няня пошла за королевой в спальню, и та передала ей девочку, которая проснулась и начала плакать, услышав незнакомый шум. – Джеса – кажется, тебя так зовут, – возьми ребенка и поспеши. Ты знаешь, где расположены конюшни? – Девушка кивнула. – Подожди герцогиню, она пойдет за тобой с мальчиком. Спускайся и нигде не останавливайся.

Темнокожая девушка повернулась и задержались лишь для того, чтобы взять мешок, лежавший возле двери, а потом поспешно вышла из спальни, прижимая ребенка к груди. Мири потянула мальчика за руку, пока он не встал на ноги, и подтолкнула его вслед за няней.

– Бласис, иди за сестрой. – Когда он вышел из спальни, Мири повернулась к герцогине. – Сколько раз я должна повторять? Вставай! Ты поедешь в моей карете.

Кантия смотрела на нее так, словно Мириамель говорила на языке, который она услышала впервые.

– Мы должны подождать Салюсера…

Терпение Мири лопнуло, и она отвесила Кантии пощечину. Голова герцогини дернулась, она посмотрела на королеву, и ее глаза наполнились слезами.

– Ты не должна терять ни минуты. – Мири схватила ее за запястье, и Кантии пришлось встать, иначе она оказалась бы на полу.

Мири обошла ее сзади и начала подталкивать к прихожей, где их ждали няня с ребенком и Бласисом, который бросил свирепый взгляд на королеву.

– Где папа? – потребовал он ответа.

– Он придет, когда сможет. А сейчас ты будешь защищать маму и маленькую сестренку. Это твой долг, Бласис. Ты должен вести себя как рыцарь.

Мири повернулась к Кантии.

– Я иду за тобой, герцогиня. Если мы разделимся, садись в мою карету и уезжай. Возница отвезет тебя в Эркинланд. Там ты будешь в безопасности. Передай моему мужу – и только ему, ты меня слышишь, – что я сказала: Пасеваллес предатель. Его следует немедленно арестовать.

Однако если они разделятся и рядом не будет самой Мири, чтобы подтвердить слова Кантии, Пасеваллес сможет убедить Саймона, что герцогиня ошибается или сошла с ума и обвиняет его в предательстве без всяких на то оснований.

«О, муж мой, если бы только я могла поговорить с тобой, как делают ситхи, сердце к сердцу, несмотря на разделяющие нас расстояния!»

И тут ей в голову пришла новая идея: она сняла с пальца золотое обручальное кольцо и вложила его в ладонь Кантии.

– Постарайся его сохранить. Когда ты увидишь короля, отдай ему кольцо и передай то, что я сказала про Пасеваллеса.

Герцогиня посмотрела на кольцо и перевела взгляд на королеву.

– Но вы ведь поедете с нами!

– Мне нужно сделать кое-что еще, прежде чем я к тебе присоединюсь. Горожане собираются поджечь дворец, Кантия. Сейчас нет времени на разговоры.

Она сжала ладонь герцогини, на которой лежало кольцо, и быстро зашагала к лестнице, откуда отправила всех вниз.

– Скажите вознице, чтобы был готов выехать в любой момент! – крикнула она им вслед.

Мири повернулась и побежала по коридору туда, где оставила сэра Юргена и Энваллиса. К ее удивлению, она обнаружила, что старик лежит на животе на полу и размахивает руками и ногами, словно тонущий пловец, а на спине у него сидит сэр Юрген.

– Он пытался сбежать, – объяснил капитан. – И я устал его удерживать.

– Мы возьмем его с собой. Он все расскажет моему мужу, а потом мы повесим проклятого предателя, который отдал приказ.

Когда Юрген поднял рыдающего пленника на ноги, ему пришлось приставить к ребрам старика кинжал, чтобы привлечь его внимание. Мири поспешно подошла к окну. Когда она увидела, что там происходит, у нее едва не подкосились ноги. Толпа уже миновала ворота и теперь растекалась по внутреннему двору под окном, они были так близко, что она уже могла разглядеть отдельные лица. Несколько солдат герцога еще продолжали защищать ворота резиденции, но группа обезумевших горожан сумела ворваться в одно из крыльев Санцеллана. Другие бежали за ними. Из окон валил дым, появились языки пламени. И Мириамель больше не видела синего плюмажа герцога.

Когда она уже собралась отвернуться от окна, она заметила Салюсера. Он потерял шлем, но она видела его блестящие доспехи, покрытые вмятинами и кровью. Толпа тащила герцога к статуе его предка, Великого Бенидривиса, основателя Третьего Империума. Открыв рот от ужаса, Мири смотрела, как кто-то перекинул веревку через вытянутую руку статуи.

Несколько мгновений Мири ничего не могла разобрать – толпа была слишком большой, – но потом несколько человек надели веревку на шею Салюсера, и его подняли вверх. Толпа вопила от восторга, а герцог отчаянно дергался у них над головами. Несколько человек пытались схватить его за ноги, но предсмертные судороги были слишком сильными, чтобы кто-то смог его удержать.

Глаза Мири наполнились слезами, она повернулась и побежала обратно, пока не наткнулась на Юргена, но не могла говорить и отвечать на его вопросы.

По дворцу метались придворные и плачущие слуги, некоторые стояли на коленях и молились. Казалось, никто не замечает Мири и ее спутников, и они уже преодолели половину большого зала, из которого имелся выход во внутренний двор, когда кто-то преградил им путь.

– Благодарение небесам, ваше величество! Я искренне рад вас видеть! – Граф Матре быстро преклонил колено и так же быстро выпрямился. – Где герцогиня и ее дети? Я их повсюду ищу!

Мириамель сразу же почувствовала недоверие к графу – если он так усердно их искал, почему они не встретили его на верхних этажах резиденции?

– Я не знаю, – ответила она. – Вам следует подняться наверх и поискать их в покоях герцога.

– Я уже там был, – сказал он. – Стучал и стучал в дверь, говорил, что это я, но никто мне не ответил.

Мири одолевали противоречивые чувства. Она не знала, можно ему верить или нет, но не сомневалась, что она не хочет, чтобы он узнал, где находятся Кантия и дети.

– Вам следует самому отсюда бежать и верить, что Господь защитит невиновных, – сказала она.


Матре посмотрел на Энваллиса, который едва держался на ногах рядом с сэром Юргеном.

– А как же вы, ваше величество? Люди обезумели от вина и жажды крови. Здесь вам не место.

– У меня имеется защита и собственный план спасения, – сказала она и тут же поняла, что этого может оказаться недостаточно, чтобы от него избавиться. – Но у меня есть для вас королевский приказ – и его выполнение свяжет вас с Верховным Престолом моей благодарностью. Возьмите с собой эту скулящую дворняжку, Энваллиса. Отведите в безопасное место, но не отпускайте. Он сыграл важную роль в происходящих событиях и должен ответить за свои преступления. Вы меня слышите? Он должен жить, но я не могу взять его с собой. Вы выведете его из дворца, граф Матре, пока еще не поздно?

По глазам Матре она видела, что мысли мечутся у него в голове, словно искры, но он колебался не более двух биений сердца.

– Конечно, ваше величество. Я доставлю его в безопасное место. Он будет пленником в доме моего отца. Вы уверены, что я вам больше не нужен?

– Да, уверена.

– Да, защитит вас Господь, ваше величество.

– Благодарю вас, граф, – ответила она. – И пусть Господь защитит всякую верную душу от ужасов сегодняшнего дня.

Юрген передал переставшего сопротивляться Энваллиса в руки Матре, и Мири с капитаном поспешили к двери, которая находилась в дальнем конце зала и выходила к конюшням. Она уже чувствовала запах дыма, идущий из западного крыла дворца, слышала крики людей, предупреждавших, что огонь вышел из-под контроля. Мириамель не хотела оборачиваться, опасаясь, что Матре следует за ними, но когда не выдержала и оглянулась через плечо, они с Энваллисом исчезли.





В конюшнях царил настоящий хаос. Стража Мири отбивалась от домочадцев Салюсера, слуг и дворян, которые пытались пробиться к воротам и покинуть дворец. Они отчаянно кричали, и солдаты с трудом сдерживали их натиск. Лошади пританцовывали на месте и ржали в стойлах, почуяв запах дыма. Двери в конюшни были широко распахнуты, королевская карета ждала, лошади запряжены, возница и три эркингарда заняли свои места. Мири увидела голову Кантии в крошечное окошко в задней части кареты, а также кусочек детского одеяла, и, наконец, выдохнула – впервые с того момента, как они с Юргеном спустились по лестнице. Герцогиня и дети были в безопасности, во всяком случае, насколько это вообще возможно в такой ситуации.

Прежде чем Мири успела сделать шаг в сторону ждавшей ее кареты, она услышала громкий звон цепей и скрип поворачивающихся деревянных колес. Внешние ворота начали открываться.

– Что они делают? – выкрикнула Мири. – Они окончательно спятили?

Юрген схватил ее за плечи и оттащил в сторону, когда группа обитателей дворца пробилась сквозь строй эркингардов, пытавшихся их удержать, и они разбежались по конюшне, между тем ворота продолжали открываться. А еще через мгновение Мири увидела, что лебедку привели в действие не стражники, а горожане, прорвавшиеся сюда из восточного крыла и успевшие разнести все вокруг. Окровавленные тела солдат валялись на земле – их сбросили со сторожевой башни на булыжник, и озверевшая толпа ворвалась в распахнутые ворота с факелами, лопатами и мотыгами.

– Смерть всем! – кричали они. – Друсис!

Лошади, впряженные в королевскую карету, встали на дыбы и начали бить копытами, мелькавшими в воздухе, а вокруг них собиралась толпа. Кое-кто пытался ухватиться за упряжь, но эркингарды, охранявшие карету, принялись рубить руки нападавшим, и те отступили в поисках более легкой добычи. Однако лошади запаниковали, и их не удалось сдержать; через мгновение одна из них рванулась вперед, потянув за собой соседнюю, они врубились в толпу, карету повело в сторону, она едва не перевернулась, но через несколько мгновений выровнялась, вылетела из конюшни, возница отчаянно и бессмысленно стегал лошадей кнутом и сам едва не свалился с козел.

Мири в безмолвном оцепенении смотрела, как ее карета на безумной скорости вылетела за ворота конюшни и вскоре исчезла за стеной дворца, оставив за собой лишь клубы пыли и несколько извивающихся тел.

– Садитесь на мою лошадь, ваше величество, – сказал сэр Юрген, лицо которого побелело. – Орн быстрее других лошадей Наббана, даже если у него на спине будет двое седоков. Никто нас не догонит. – Он вытащил меч из ножен и повел королеву к стойлам, расчищая дорогу ударами клинка и уже не обращая внимания на то, кто перед ним – конюх, солдат герцога или разозленный крестьянин. Его крупный серый конь, глаза которого закатились от ужаса, немного успокоился, когда Юрген взял его поводья, наклонился к голове, произнес несколько ласковых слов, вскочил в седло и наклонился к Мири.

– Позвольте мне помочь вам, ваше величество.

Юрген потерял шлем еще на лестнице; когда Мириамель взяла его за руку, он мгновенно поднял ее в седло, и она не могла не восхититься молодостью своего капитана.

«Я была уже взрослой женщиной до того, как он родился, – подумала она. – А теперь он меня спасает. Я должна позаботиться о том, чтобы он стал лордом».

Затем что-то прилетело сбоку прямо Юргену в голову, выбив его из седла. Мириамель сама едва удержалась на спине Орна после того, как капитан упал. Она посмотрела вниз и поняла, что его ударили сапожным молотком, который теперь валялся на соломе. Мириамель не могла определить, жив Юрген или нет, но увидела, что у него рассечен лоб и по нему течет кровь, – у нее не было никаких шансов поднять его в седло до тех пор, пока ее не стащит с лошади ворвавшаяся в конюшни толпа.

Мириамель соскользнула на землю лишь для того, чтобы вытащить меч Юргена из ножен, потом, приподняв юбки, снова забралась в седло, но ее ноги едва доставали до стремян. Она изо всех сил ударила скакуна по бокам, и серый жеребец устремился вперед, грудью распахнул дверцу незапертого стойла и помчался к открытым воротам конюшни.

Перед Мири появлялись лица, руки пытались схватить поводья, но она наносила удары тяжелым мечом, прижимаясь к шее Орна, пока жеребец пробирался через самую густую часть толпы. Кое-кто пытался уступить ей дорогу, но жеребец затоптал нескольких крестьян, другие успевали отскочить в сторону. К тому времени, когда серый жеребец добрался до ворот и вылетел на дорогу, большая часть толпы осталась у них за спиной.

«Да упокоит Господь твою душу, сэр Юрген», – только и смогла подумать Мириамель.

Она прижалась к шее Орна, когда в них из толпы полетели камни – один даже угодил в бок жеребца, заставив его затанцевать на месте, – но через мгновение Орн снова помчался вперед, галопом уходя от врагов. Половина западного крыла дворца уже была объята огнем, пламя вырывалось из окон, жадно тянулось к тем частям, которые еще не загорелись, восточное крыло также ярко пылало. Мири видела людей на крыше дворца, над главной резиденцией, они вытаскивали из альковов статуи и сбрасывали их во двор, танцевали и радовались, точно демоны.

«Да упокоит Господь твою душу, Юрген, – снова подумала она. – Без тебя я была бы мертва, а Саймон стал бы вдовцом. И пусть Господь защитит герцогиню и ее детей. И проявит милосердие к нечестивому аду, что зовется Наббаном».





Глава 49

Дорога сборщиков





Ярнульф занял свое орлиное гнездо за час до рассвета, готовый действовать или умереть, а быть может, к тому и другому; его нервы были настолько напряжены, что ему казалось, стоит кому-то до него дотронуться, и он зазвучит, как струны лютни.

Он несколько недель готовился к этому дню и сейчас снова и снова повторял молитву, обращенную к Богу, просил даровать ему силу и твердость руки, чтобы глаз видел, а разум точно знал, что нужно делать, чтобы реализовать свой единственный – тут у него не было сомнений – шанс.

Дважды изогнутый лук достался ему от тритингов, которые сражались верхом; Ярнульф купил его в Эркинланде, у мастера, научившегося искусству делать такие луки у Луговых тритингов. Он обошелся ему в несколько серебряных квинтисов, но он ни разу не пожалел о своем приобретении.