Ищейки

Орда мохнатых марионеток, спокойно обогнув жёлтое облако, устремилась вслед за колдуном.

«Так-то лучше!» – злорадно подумал волшебник. Пробежав ещё с десяток шагов, он почувствовал, что погоня уже наступает ему на пятки. Тогда, не останавливаясь, Кристоф через плечо ткнул эбонитовым стеком в сторону зверей. Земля встопорщилась и, ломаясь, расшвыривая куски дёрна, уродливой бороздой рванула навстречу погоне. Через миг на ровном месте вырос земляной вал, в который с болезненным тявканьем врезались самые быстрые волки.

Кристоф обернулся на шум, торжествующе осклабился. Рановато: ноги, нёсшие колдуна, вдруг потеряли опору. Он шагнул в пустоту и по инерции полетел вперёд – в преградивший путь и не замеченный ранее овраг. Волшебник грохнулся на крутой склон яра и кубарем покатился вниз, мельтеша раскинутыми конечностями, ломая ветки и сминая папоротники.



Энвер, слегка оглушённая взрывом, поднялась на ноги в центре странного жёлтого облака. Она с удивлением понаблюдала, как поток хищников разделился на два рукава, с двух сторон обтекая наведённую Кристофом помеху. Волки не обращали на девушку внимания, как будто вообще не видели и не чуяли её. Она, в свою очередь, догадалась, что нужно оставаться на месте, хотя внутренний голос требовал идти напарнику на выручку. Наконец последний волк исчез в листве. Колдунья, всё ещё осторожничая, выбралась из облака, осмотрелась. И увидела их.

Пять силуэтов. Пять зверей, точно таких, каких вспоминал Уишоу.

На Энвер вдруг навалилось всё то, что в разной степени довелось испытать деревенским жителям, зашедшим далеко в горы: в глазах потемнело, конечности налились свинцом, голова наполнилась невыносимым, отражающимся от стенок черепной коробки звоном. Мысли разорвались, спутались, как пряжа. Застучало в висках, закололо сердце.

– Только… не… это… – девушка опустилась на одно колено. Силуэты не двигались, но поплывшие перед глазами цветные круги и радужные пятна мешали видеть. Чародейка попыталась нащупать Силу, отыскать хоть что-то из своего арсенала заклинаний. Бесполезно. Даже контуры сознания удерживались с трудом.

«Беги!» – внутренний голос будто бы долетел издалека.

Она побежала. Вернее, побрела на ватных ногах куда-то прочь от фантомов. Медленно, неуверенно, спотыкаясь и едва не падая. Вытягивая перед собой руки, точно слепая. Не разбирая дороги. А враждебная сила давила, продолжая гнать волшебницу всё дальше и дальше. И быстро иссушая её силы. В конце концов, через минуту или час, девушка потеряла сознание и ничком упала в траву.



Кристоф лежал на дне оврага лицом вверх, раскинув руки. В полной тишине и в полном одиночестве. Кругом валялись оторвавшиеся чехлы с инструментами из «оперативного набора» и обломанные сучья. Покрытый ссадинами и царапинами, маг хранил неподвижность; только дыхание говорило о том, что он жив.

На подбородок волшебника вскарабкался муравей, державший в жвалах маленькое круглое зёрнышко. Муравей, пошевелив усиками, обогнул сомкнутые губы и оказался у основания носа. Человек не шевелился. Помедлив ещё секунду, насекомое вместе со своей ношей засеменило прямо в ноздрю мага, где и скрылось. Спустя некоторое время муравей показался вновь, но уже без зёрнышка. Проворно перебирая лапками, рыжий носильщик покинул лицо «Гулливера», спустился на землю и растворился в лесной подстилке.

Кристоф открыл глаза. Зрачки лучились изнутри острым и холодным голубым светом.



Энвер очнулась, одной половиной лица утопая в тёплом влажном дёрне. Кто-то копошился рядом, обнюхивая её голову и тыкаясь носом в ухо. Она рванулась в сторону, разворачиваясь, отмахнулась рукой. Зрение увязло в непроглядной тьме, и чародейка, неловко плюхнувшись на бок, быстрым заклятием зажгла в ладони компактный огненный шарик. Тьма испуганно шарахнулась в стороны. На её новой границе застыл, готовясь при первом признаке опасности дать стрекача, потревоживший ведьму зверёк – всего-навсего не в меру любопытный опоссум. Отсветы пламени мерцали в его чёрных глазках.

– А, это ты… – как будто маленький гость был её старым знакомым.

Зверёк наблюдал за ней, не двигаясь с места. В голову тотчас влезла неприятная мысль о том, что и этот персонаж может служить противнику. Энвер подняла руку с огнём повыше, прикрикнула:

– А ну, пшёл отсюда! Брысь!

Опоссум будто этого и ждал. Секунда – и о его визите напоминало только удалявшееся шуршание. Энвер удовлетворённо кивнула, встала, оценила обстановку. Кругом уже безраздельно властвовала ночь. В свете «факела» тот клочок леса, где ведьма обнаружила себя, был абсолютно неотличим от других, виденных ранее. Как далеко она ушла в полубессознательном состоянии? Где находится сейчас относительно горы, ручья и старой стоянки? Что с Крисом и остальными? Девушка не могла разрешить эти вопросы здесь и сейчас. Компаса у неё не было, пройти по собственным следам она не могла. Все остальные методы ориентирования требовали куда более серьёзной подготовки и, что важнее, активных манипуляций с Силой. Как на это отреагирует неведомый враг, с каждым своим действием представлявшийся всё более могущественным, колдунья не знала. Радикальные меры были для неё в тот момент равносильны прыжку в омут вниз головой.

Энвер посмотрела на пламя, трепещущее у неё в руке. Возникла идея послать в воздух серию жёлтых сигнальных файеров. Далее последовал короткий внутренний диалог:

«Ага, давай, запускай в небо свои шутихи! Сообщи всем, где ты есть!» – поддел один внутренний голос, язвительный и колючий.

«Именно это я и собираюсь сделать, – отозвался второй голос, холодный и рассудительный. – Если сигнал увидят остатки группы, они, возможно, смогут отыскать меня».

«А заодно тебя отыщет тот, для кого сигналы вовсе не предназначены. Ты об этом подумала?»

«Думаешь, испугалась?! – второй голос справедливо возмутился. – Держи карман шире! Ведьма я или нет, в конце концов?! Пускай приходит этот Кто-То-Там, пускай! Давно руки чешутся надрать чью-нибудь задницу!»

«Дурёха! По пути сюда твои товарищи и загадочная враждебная хрень могут пересечься, – с укоризной заметил первый голос. – Хочешь подставить Криса или Джима? Подвергнуть их зряшной опасности?»

«Тоже верно…» – второй голос тут же скис.

Энвер со вздохом отказалась от заманчивой идеи. Рисковать чужими жизнями не хотелось, да и Кристоф бы не одобрил. В конце концов, ищейки всегда сами шли в первых рядах – себя ведь проще защитить.

Светя ручным огоньком, колдунья двинулась вперёд, чтобы отыскать место для ночлега, такое, где можно было бы спрятаться и в случае чего – обороняться. Местечко вскоре нашлось: она спустилась в расселину, оканчивавшуюся небольшой, но глубокой выемкой под одинокой елью. Оценив преимущества выемки, Энвер наскоро соорудила над ней решётку из валежника. Сверху ищейка густо набросала побегов папоротника. Теперь киноварь костра, разожжённого в яме, отлавливалась самодельной кровлей и почти не демаскировала землянку. Энвер всё это время не теряла осторожности, помнила, где находится. Она окружила своё убежище тройным кольцом охранных заклятий, припомнив даже те, что давно не применяла. Теперь ни одно существо, будь то человек или зверь, не могло приблизиться незамеченным. Любое применение магии было бы немедленно обнаружено. Внезапность полностью исключалась.

И всё же смутная тревога не отступала. Послушав глухое далёкое уханье совы, Энвер спустилась в яму, уселась возле костра, лицом к «выходу», и уставилась в огонь. Невозмутимо потрескивал хворост. Изредка недовольно урчал пустующий желудок. Кто-то из птичьего племени пролетел над убежищем, хлопая крыльями. Но в остальном было тихо, и тишина эта угнетала девушку. Подавленная чувством загнанности, Энвер погрузилась в безрадостные мысли. Впервые она не ощущала поддержки со стороны Тьмы. Темнота, окружавшая её этой ночью, была чужой, не покровительствовала ведьме, не стремилась достичь единения с ней. Это поколебало привычную уверенность в могущественной союзнице; как следствие – предательски дрогнула уверенность в себе самой. И было ещё кое-что: колдунью давно так не тяготило одиночество. Ей не в новинку было считать себя изгоем: все тёмные обречены на это в мире, где победил свет. Она привыкла надеяться только на себя, полагаться на свои силы… но почему-то именно теперь вдруг захотелось, чтобы рядом был тот, кто сможет прикрыть. Раньше всегда прикрывал Кристоф. Увы, Энвер не знала, где он и что с ним. От этого становилось очень мерзко на душе (хотя ищейка не верила в существование души так же, как и в существование духов). Одиночество, долгие годы служившее чувству собственной исключительности и даже превосходства, обернулось холодной пустотой возле костра.

Густой, словно кисель, мрак, заполнявший расселину, притягивал взор, гипнотизировал. Оранжевые пятна света прыгали через трещины на стенах убежища. Энвер, подобрав колени к груди, обхватила их руками и неожиданно даже для себя тихонько запела (отчаянно не попадая в ноты):

Чёрные тени блуждают в лесу,

Хищная ночь затаилась во мгле.

Я у костра свою стражу несу,

Древком копья ковыряя в золе.

Ответь мне, лес, зачем на меня

Пытаешься страх нагнать?

Не в силах лагерного огня


Тревогу в душе унять.





Постепенно веки начали смыкаться, девушку окутал сон – но сон поверхностный, пугливый, слетавший при малейшем шорохе. Ведьма стала клевать носом, поминутно вскидываясь и вновь забываясь. Так, в тревожной полудрёме, не приносящей отдыха, Энвер провела остаток ночи.



Кендрикс встретил рассвет, сидя на дереве. Накануне волки, можно сказать, загнали его на один из дубов. Там он и притих, вжавшись щекой в жёсткую кору. Орда хищников, немного покружив у подножия лесного гиганта, умчалась прочь и больше не показывалась. Но душа, упавшая в пятки, и безумно колотившееся сердце продержали лесника в статичной позе до захода солнца. Только тогда Джим пришёл в себя и стал думать, что делать дальше. Предположив, что волки ещё могут рыскать поблизости, а потерявшихся спутников всё равно не отыскать в темноте, он справедливо рассудил, что лучше будет заночевать в безопасности. Выбор пал на толстую горизонтальную ветку без мелких сучков и наростов. Сунув ружьё в развилку на стволе, Кендрикс отцепил ружейный ремень, после чего улёгся грудью на ветку и привязал себя к ней вышеупомянутым ремнём. Наконец, обхватив своё жёсткое ложе руками, он обезопасил себя от падения с дерева во сне. Правда, порядочно замёрз к утру, да и конечности затекли. «Зато цел», – приободрил себя лесничий.

Приладив ремень и закинув ружьё за спину, Кендрикс аккуратно спустился на землю. Потянувшись и размявшись, он осмотрелся и заметил в траве, в нескольких шагах от себя, некий предмет. Предмет оказался походным рюкзаком. Удивлённый спасатель развязал его, начал перебирать содержимое.

– Тряпки… тряпки… сухой паёк… инструменты?

В кожаном раскидном чехле обнаружились молоток, скребок, керн, нечто вроде зубила, а также другие штуковины непонятного назначения. Отложив чехол, Джим развернул отдельный пакет и повертел в руках устройство, в котором сведущий человек узнал бы передаточный механизм ручного бура. Затем пришёл черёд водонепроницаемой коричневой папки, сберегавшей некие бумаги. Кендрикс перебрал несколько листов, на парочке обнаружил какие-то схемы и графики, но, так как был неграмотным, никакой информации извлечь не смог. Правда, находки всё же натолкнули его на одну догадку.

– Эге! Надо бы это чародеям показать. Похоже, нашёлся след.

Джим забрасывал добычу за спину, когда с небес рухнул уже знакомый звук-хлопок. Спасатель задрал голову и через просвет в листве разглядел тонкий дымный след. Улыбнувшись собственному везению, лесник направился к точке, указанной файером. Минут через пять в небо взмыл новый сигнальный огонь; потом, спустя примерно такое же время, взорвался ещё один. Кендрикс, ведомый вспышками, словно Гензель и Гретель – хлебными крошками, уверенно двигался к цели, которая всё приближалась. После пятого файера он услышал выстрелы.



Вернувшись к мысли, посетившей её накануне, Энвер сидела на траве в центре просторной, открытой утреннему свету поляны и периодически стреляла в лазурный купол жёлтыми файерами. Всё это время она не сходила с места, твёрдо уверенная, что если её спутники живы, то вскоре объявятся.

Действительно, девушка недолго оставалась одна. За спиной угрожающе затрещали ветки. Волшебница молниеносно обернулась и выпустила, ориентируясь по шевелению листвы, сгусток оглушающей энергии. Куст качнуло назад, будто сильным порывом ветра, а по ищейке открыли огонь.

– Дерьмо!

Пули просвистели высоко над головой. Очевидно, заклинание достигло цели, так как стрелок палил в белый свет как в копеечку, запоздало реагируя на обескураживающий удар чародейки. Это и спасло ей жизнь.

– Белл, мать твою! Прекрати стрелять, это я!

Эхо выстрелов, распугав всю живность в округе, стихло в отдалении. Из куста, затравленно озираясь, выбрался деревенский староста. Выглядел он неважно, если не сказать – жалко: весь ободранный, одежда местами разорвана или испачкана буро-зелёной грязью. На бледном одутловатом лице залегли тени, в бороде застряли колючки. Дуло револьвера, стиснутого в кулаке, рыскало из стороны в сторону.

Энвер скрестила руки на груди, нахмурилась.

– Ты меня чуть не убил!

Делец впился в ищейку воспалёнными глазами.

– Я… я не был уверен, что это ты.

– Что?

Белл тяжко выдохнул, ссутулился.

– Дьявольщина… Жуткая была ночка! Знала б ты, что мне пришлось вынести. Это место проклято! Точно говорю тебе, проклято!

– Ночь была трудной для всех. Говори конкретнее.

– Фантомы, – хрипло забормотал деревенский староста. – Видения. Кошмарные призраки. Люди, что давным-давно умерли! Деревья, которые тянут к тебе ветки, точно лапы! Демоны, нашёптывающие на ухо ужасные вещи! Дикая фантасмагория! – он уже почти перешёл на крик. – Ты, ты даже не представляешь, ведьма, каково это – не знать, что есть явь, а что – порождение Дьявола! Я столько раз был на волосок от… Этот лес не отпустит нас, нет! Он забрал многих и алчет забрать ещё больше! Он…

– Довольно безумия! – сердито перебила ищейка. – Успокойся и возьми себя в руки! Вспоминай, видел ли Джима или Кристофа?

– О-о, я видел много всего! Такого, что в здравом уме не представить! Марта была права: это дух. Злой дух. И он велит нам убираться отсюда. Этот лес – его вотчина; ему не нравится, что мы хозяйничаем здесь…

– Совсем спятил, – констатировала Энвер.

– Спятил?! – взвился Белл, брызжа слюной и вращая глазами. – Думаешь, это безумие?! Не-ет! Нет-нет-нет, теперь-то я понимаю, что безумием была вся эта треклятая поисковая экспедиция. Лес говорил нам, лес предупреждал нас, чтоб мы не совались. Что он не отпустит нас, как не отпустил других. А мы – глупцы, мы не послушали. Но мы всё ещё живы! Ещё не поздно уйти! Бросить всё! В пекло остальных! В пекло пропавших, их уже не вернуть! Нужно убираться, пока ещё есть шанс!

Звонкая пощёчина заставила истерика умолкнуть. Энвер, краснея от негодования, шагнула к Беллу, схватила его за грудки, крепко встряхнула. Деревенский староста, габаритами превосходивший девушку троекратно, показался жалким и ничтожным в её руках.

– А ну, перестань! – потребовала колдунья. – Соберись, чёрт возьми! Белл! Мы никуда без них не уйдём! Я не уйду без напарника, ты понимаешь?!

Землевладелец промычал что-то невразумительное.

– Заруби себе на носу: я их не брошу! И тебе не позволю! – Энвер вытянула руку, наугад ткнула указательным пальцем в чащу. – Истина где-то рядом. Где-то здесь, в этом лесу. И я до неё докопаюсь, теперь это дело принципа. Но прежде разыщем Криса, Джима и остальных.

– Эй, кто там зовёт меня по имени? – лесник неожиданно вышел из-за дерева. – Вы так шумите, что подняли бы всех покойников, будь мы на кладбище.

– Джим!