Яблоко возмездия

– О’кей. Тогда устрой нас с Дэном тут на некоторое время, пока я не решу эту проблему. Все равно вылетать будем от вас.

– В смысле? – Миша пристально посмотрел на Айзеля, тот спокойно выдержал взгляд.

– Я имею в виду, что мы покинем твою базу только на вертолете и только на «Кобре», ты меня знаешь. Поэтому нам нет никакого смысла уезжать сейчас отсюда. Водителя с Серегой я уже отпустил.

Офицер пожал плечами и пошел к выходу из ангара.

Спустя некоторое время он вручил Геннадию ключ и проводил их с Денисом в небольшое помещение, состоящее из двух комнат. В первой, проходной, стояли два стола с оргтехникой и микроволновкой, стулья и кожаный диван. В дальней, изолированной, находились кровать, шкаф и тумбочка. Айзель кинул ключ на один из столов и по-хозяйски осмотрелся.

– Ничего, годится. Ух ты, даже чайник с печеньками!

– Все можете брать, все свежее, я тут иногда сам остаюсь, – объяснил Миша. Он, кажется, окончательно успокоился и даже стал слегка похож на портье в гостинице среднего класса. Похлопотав немного, он оставил гостей одних.

– Денис, я бы на твоем месте поспал, завтра у нас будет сложный день. – Айзель кивнул в сторону дивана и ушел в изолированную комнату.

Спать как-то совсем не хотелось, тем более свет Геннадий не погасил и дверь к себе не закрыл. Он ходил в дальней комнате взад-вперед, сопел, кашлял. Потом забрел в проходную, покрутился, поставил чайник.

– Что, не спится? – поинтересовался он у Дениса.

Журналист устало кивнул и, собравшись с духом, спросил:

– А почему вы так уверены, что на меня не повлияют яблони? Мне кажется, они уже влияли на меня немного.

– Немного – не в счет, – ответил Геннадий, – если бы как следует влияли, ты бы уже давно был не здесь.

Денис задумчиво пожал плечами и предположил:

– Я тут подумал: Костя же, наверное, концентрируется на ком-то конкретном, а потом, когда нужно, переключает внимание на других людей, а прежних отпускает. В смысле, может, я вовсе и не могу ему противостоять, просто он свое воздействие на ваших людей переключил.

– Хм… Интересно. Кстати, если это правда так, то это может стать нам неплохим подспорьем завтра.

– Вы все-таки надеетесь добыть тот вертолет?

– Надеюсь? – Айзель усмехнулся. – Это не ко мне. Я никогда ни на что не надеюсь, я просто делаю все возможное. И у меня получается, как правило. Выключи свет, поспи. Ну, что еще? – недовольно пробурчал он, заметив, что Денис смотрит на него вопросительно. – Если хочешь сказать что-то, говори, не смотри, как умный пес. Ну?

– Я хотел спросить: почему вы не искали вашего сына в Зоне целых два месяца? Ну, правда, очень странно, что вы не отправляли никого до меня. Или отправляли? А тогда почему они его не нашли? Мне кажется, Костя не особо прятался.

Геннадий раздраженно подошел к принтеру, вытащил из него чистый лист, скомкав, швырнул в корзину для бумаг, словно крохотный баскетбольный мячик.

– Ты вообще-то не очень-то корректный вопрос задал.

– Извините. Считайте, что я его не задавал.

– Знаешь, я все-таки отвечу, – с какой-то новой интонацией в голосе начал Айзель, – мне это, наверное, важно проговорить хоть кому-то. Да, я знал, что мой сын жив и что он находится в Зоне. По идее, мог бы отправить туда ребят, да и сам с ними пойти. Тем более я и не знал тогда, что этот так называемый дядя Костя настолько приспособился подчинять себе людей. Мог бы, но я просто не хотел видеть Сеньку. Нет-нет, ты не подумай плохого! Пусть это и малодушно с моей стороны, но… Я видел мою жену, ты знаешь, я видел ее после общения с этим мутантом, мне хватило. Меня как-то мало что в жизни впечатляет, а вот ее лицо это собачье до сих пор не могу из головы выкинуть.

– Угу… – Денис смотрел в пол, боясь поднять глаза и ковыряя носком кусок ковролина у ножки стола. Он не знал, как реагировать. Действительно, есть вопросы, которые не стоит задавать.

– Да. Я подозревал, что Сенька стал таким же, и не хотел трогать эту историю. И в то же время не мог оставить ее просто так, это мой сын. Собственно, все эти два месяца я прожил в борьбе с самим собой, а потом сталкеры заметили в Зоне ребенка. Я поговорил с ними; по их описанию, он казался нормальным. И как раз в этот момент ребята из полиции рассказали мне про некоего «поисковика из Анапы», хе-хе. Я подумал, почему бы не послать именно тебя. Паранормальные свойства людей иногда оказываются чем-то вроде джокера в игре. Любая ситуация может повернуться совсем по-другому, что в общем-то и вышло в итоге. Вопрос теперь только, как все закончится. Ну, все, отбой.

Он выключил свет и ушел к себе, закрыв дверь.

Стало тихо, но Денис не мог заснуть. Вспоминалось «это собачье» лицо Лии, вправду лишенное всего человеческого. Он совершенно не знал ее, посторонняя женщина, наверняка она была интересным человеком, иначе Геннадий не женился бы на ней. Но вот она сошла с ума, точнее, ее лишили рассудка, оставив лишь примитивные инстинкты, и стала никому не нужной.

Опять этот риторический вопрос: что лучше – распад личности или распад тела, как при фибродисплазии? Вспомнилась фраза: когда Бог хочет наказать кого-то, он отнимает у него разум. А вдруг отнять разум у больных фибродисплазией было бы не наказанием, а милосердием? Представился даже такой странный благотворительный проект по отъему сознания у обездвиженных. Но чем бы это отличалось от эвтаназии и кто бы этим занимался?

Денис увидел бесконечные палаты с неподвижными одеревеневшими пациентами, которые ждут очереди на уничтожение рассудка. Он представил, как это: ты лежишь, не в состоянии ни пошевелиться, ни даже изменить положение тела с помощью других людей. Последнее, что у тебя осталось, это твое сознание. Но именно оно единственное, что причиняет тебе страдание, потому что ведь при фибродисплазии, кажется, ничего особенно не болит. И вот у тебя отнимают этот оплот страдания, и ты становишься вполне благополучным овощем, но получается, что тебя убили? Личность же исчезла? Или все-таки нет?

Голова начала раскалываться. Денису показалось, что он сейчас сойдет с ума.

В этот момент оконная рама с силой захлопнулась, стекло зазвенело. Поднялся ветер, он все крепчал, переходя в ураган. Сквозь его завывание доносился приглушенный голос Геннадия из соседней комнаты. Похоже, Айзель пытался убедить кого-то, но ни слова было не разобрать. Вербицкий понял, что не спал двое суток и вряд ли может уснуть сейчас. Тревога и печаль не давали заснуть. Две категории – тревога и печаль. Одна подвижно-деятельная, другая тормозящая. Как раз посреди этого размышления пришел сон. Последней мыслью, которую успел додумать Денис, было: как хорошо, что сознание все-таки можно выключить.





Глава девятая




Казалось, только закрыл глаза, а вот уже и рассвело. За стеной все так же бубнил голос директора. Не ложился, что ли? Ветер, кажется, еще усилился, мерзко завывал, гремел чем-то на крыше.

Раздался стук, вошел уже знакомый вчерашний офицер, потоптался перед дверью в изолированную комнату, посмотрел вопросительно:


– Проснулся?

Денис неопределенно пожал плечами. В следующий момент дверь открылась, и на пороге показался Геннадий. Выглядел он весьма бодро.

– Ну что, Миша, я же говорил тебе, что не выйду отсюда без вертолета?

– Да уж, вашей целеустремленности можно только позавидовать, – вяло согласился Миша. – Меня уже сегодня командование оповестило, что требуется испытание боевой техники в условиях Зоны. Только лететь все-таки придется не на «Кобре». Кстати, «Кобры» у нас тоже как бы… не вполне американские. На постсоветском пространстве импортных вертолетов единицы.

– То есть? – Геннадий нахмурился.

– Мне велели провести полет на «Ми-28Н». Причем в данном случае это особая модификация, очень близкий аналог «Ирокеза». Разумеется, он не списанный.

– А! Ну так это же гораздо лучше.

– Конечно. Там в кабине отсек для десанта. Семь человек запросто войдет, а может, и больше. Пойдемте позавтракаем, и можно вылетать.

Пришли в пустынную столовую. Откуда-то прибежавший солдатик разлил геркулесовую кашу по тарелкам, нарезал колбасы. Айзель долго изучал овсянку, но съел ее всю, как будто даже с аппетитом, а колбасу оставил. Миша озабоченно переписывался с кем-то, потом вдруг сказал:

– Геннадий Васильевич, тут еще один момент. Я надеюсь, вы понимаете. Те, кто пошел вам навстречу, они предполагают, что пилотом все-таки буду я, а не вы.

– Да без проблем, – неожиданно легко согласил- ся тот.

– Вот как? – удивился офицер. – Вчера вы совсем другое говорили.

– Ветер переменился, – усмехнулся Геннадий, – а еще я всю ночь не спал и много думал.

– Понимаю. Ну что ж, пойдемте тогда. А то как бы ветер не усилился еще больше, будет опасно лететь.

– Да ладно! – Айзель открыл дверь на улицу и осмотрелся. – Это же не самолет, ему и двадцать пять метров в секунду не помеха, а сейчас явно меньше.

– Ветер – еще полбеды, а вот порывы – настоящая беда, и они сегодня как раз есть.

Словно подтверждая Мишины слова, ветер взвыл особенно яростно. На крыше одной из казарм ржавый кусок старого железа загремел, хлопая, точно полотнище флага.

– И что может случиться? – поинтересовался Геннадий.

– Да все что угодно. Мне в прошлые выходные порыв ветра при вираже стоил двух валов и новых карбоновых лопастей.

Айзель прищурился:

– Ты же, наверное, не на этом «Ми» летал? Это серьезная машина, не твоя китовая рухлядь.

– Не, ну конечно, на таких не летаем без особого распоряжения, – Миша вздохнул, – но эта машинка тоже не чудо света, тем более весь парк у нас тут на базе – далеко не новье. Кстати, на той же «Кобре» ребята у нас летали в сильный ветер, так там у них от больших нагрузок полетели шестерни на крене. А потом еще при посадке подшипник хвостового редуктора развалился.

– Я понял тебя, – кивнул Геннадий. – Надеюсь, комплектация на нашем… гхм… «Ирокезе» в порядке?

– В смысле… шестеренок?

– Я боевую имел в виду.

Миша потянулся за сигаретной пачкой, помял ее и сунул обратно в карман.

– Геннадий Васильевич, интересные у вас всегда вопросы. Мы с вами не в зону военных действий летим вообще-то.

– Мы летим в аномальную Зону. И не отдыхать, а освобождать заложников.

В этот момент уже вышли на поле за домами, на котором стояли четыре вертолета цвета хаки. Миша направился к самому крайнему, большому и темному, с черным винтом. Салон его напоминал по размеру маршрутку, и даже окошечки напоминали автобусные.

Миша гостеприимно распахнул дверцу сиденья рядом с пилотом.

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Айзель стоял, размышляя.

– Дэн, ты же сможешь узнать местность?

Журналист задумался. На самолете он летал всего раз в жизни и помнил, что с высоты все выглядит необычно.

– Ну… попробую…

– Ты не в ресторане, чтобы пробовать, – оборвал его Геннадий. – Либо ты берешься, либо… Да вариантов-то других у тебя и нет.

– В смысле, парня вперед сажаем? – уточнил офицер.

– Да.