Яблоко возмездия

– Ну, тогда давай залезай, не тормози. – Миша слегка подтолкнул в спину.

Денис шлепнулся на кресло, обтянутое серым кожзаменителем. Директор уселся сзади на одну из скамеек. Повозился, высунул голову из пустого окошечка на перегородке.

– Странный какой-то у вас «Ми-28Н». Я хорошо помню картинки, там не совсем так.

– Почему? У него же куча модификаций. Этот да, промежуточный, ближе к «Кобре», он поменьше. Думаю, для вашей… гхм… операции будет достаточно.

– Общаться во время полета можно?

– Ну да, конечно, – хмыкнул офицер, – не один вы такой общительный. – Он протянул назад шлем с наушниками и микрофоном, другой такой же передал Вербицкому.

Все внимание Дениса поглотила приборная доска. Зачем так много циферблатов? Что они измеряют? Их же здесь больше двадцати! Действительно, серьезная машина, он и не догадывался до этого момента.

Налетел порыв ветра такой силы, что огромный «Ирокез» будто закачался на своих лыжах. Стало очень неуютно. А это ведь еще на земле.

Пилот явно разделял опасения насчет погоды.

– Вот ветрище-то, – он озабоченно огляделся, – хоть не вылетай.

– У тебя теперь приказ на вылет, – равнодушно напомнил Айзель.

– И что? – В Мишином голосе прозвучали нотки возмущения. – Могу оспорить из-за погодных условий. Вам настолько не терпится стать трупом? Мне вот пока неохота.

– Михаил Алексеич, вы сами знаете не хуже меня, что при ветре пятнадцать метров в секунду «Ми-28Н» спокойно взлетает.

– Да. Вот только садится не спокойно. У меня как-то в такую погоду верт вообще не хотел опускаться. Пришлось кругами снижать высоту с малыми оборотами для сохранения управляемости.

– Мы будем надеяться на ваш профессионализм, – примирительным тоном сказал Геннадий.

Мотор заработал, сквозь шум ветра донеслось похлопывание винта. Потом стало совсем громко. Вербицкий успел подумать, что на «Ирокезе» нет колес, а только лыжи, как же он передвигается по земле? Угол зрения вдруг изменился, огромная машина уже висела в воздухе. Ощущение, не сравнимое с самолетом, наверное, прав Геннадий насчет ветра. В этот самый момент вертолет подняло, а затем резко бросило вниз. Каким-то чудом удара не произошло, видимо, Миша все-таки успел задержаться у самой земли.

Неприятные скачки произошли еще несколько раз, потом вертолет выровнялся. Страх понемногу начал отступать. Денис смог оглядеться. Обзор оказался намного интереснее, чем в самолете. Правда, там ведь пассажирам обычно не удается попасть в кабину. Небольшая по сравнению с самолетом высота позволяла разглядеть во всех подробностях деревья, крыши домов. А вот, кстати, и водохранилище виднеется впереди.

– Ну что, штурман, узнаешь местность? – послышался голос Айзеля в наушниках. – Куда нам дальше лететь-то?

…А действительно, куда? Тогда на джипе ехали вдоль водохранилища, оно все время маячило справа, потом повернули налево.

– Я думаю, назад нужно лететь.

– Вот прям так сразу назад? – засмеялся директор. – Домой захотел? Нет, дружок, рановато, еще погуляем.

– Я имел в виду направление, если вы не поняли. Позади находится… – Почему-то никак не выговаривалось слово «Зона». – Ну, короче, сад этот там находится.

Ответом было молчание. Пилот не думал разворачиваться. Хотя, возможно, изменение направления в воздухе воспринимается по-другому, не так, как когда едешь на машине. Водохранилище незаметно переместилось вправо, а потом и вообще исчезло.

Внизу тянулась череда домов, перемежающихся зеленью. Людей не было видно. Интересно, это уже Краснодар или просто никому неохота выходить на улицу в такую погоду? Не только ветер с ног сдувает, еще и жара, наверное, градусов под сорок.

Никто не нарушал молчания, и журналист забеспокоился. У них вообще есть какая-то карта? И есть ли на ней точка назначения, хотя бы примерная? Или они действительно назначили его штурманом и ждут указаний? Ну что за ерунда! Конечно, он прошел пару дней назад по улицам заброшенного Краснодара, но не факт, что узнает это место, попав туда во второй раз. Тем более возвращаться пришлось по другому маршруту, а сверху вообще все иначе выглядит.

Вертолет снова неприятно подкинуло вверх и тут же швырнуло вниз.

– Красиво-то как, – вдруг сказал Геннадий. Вербицкий завертел головой, пытаясь понять, куда смотреть. Облака, солнце, да, красиво…

– Я про цвет наших дорогих мутантов, – объяснил Айзель, – картинка же прямо.

Яблони и правда выглядели роскошно, особенно на фоне остальной чахлой растительности. Не только потрясающего изумрудного цвета, но еще и с особенной фактурой. Какие-то словно плюшевые. Сверху их неестественность особенно бросалась в глаза.

Пилот снизился, и вертолет снова начало мотать туда-сюда. Денис пытался не обращать на это внимание, сконцентрировавшись на панораме за окном кабины.

– Ну что, Дэн, это тот район? – Голос директора звучал нетерпеливо. – По каким улицам вы ходили?

– Ярославская вроде бы…

– Ярославская – это совсем не здесь, – вмешался Миша, – я вообще-то коренной краснодарец… Был.

Журналист почувствовал раздражение:

– Я что, помню эти адреса? Мне ничего вообще не говорили, только дали фото ребенка. Тимофей рассказывал про питомник «Дерево-Сад», якобы оттуда эта зараза пошла.

– Ну… Не оттуда, допустим, – сказал Айзель, – но там она хорошо прижилась.

– Не знаю. Шли мы именно туда. И вроде как по Пашковскому перекату.


– Это уже ближе к делу, – обрадовался Михаил, – вон он, Пашковский, как раз под нами.

Денис обернулся, посмотрел через окошечко в задний отсек. Геннадий сосредоточенно пытался вставить на место оторвавшийся уголок обивки сиденья. Интересно, а с чего он взял, что Костя повез всех именно в питомник?

– А почему вы так уверены, они все сидят именно в питомнике? – поинтересовался журналист. – Костя вроде бы на дурака не похож, а это самое глупое из возможных решений: возвращаться с украденным ребенком туда, где его уже однажды нашли.

Айзель задумчиво покашлял:

– Дураком-то Костя никогда не был, но от человека в нем осталось немного. А растения, даже самые умные, это все-таки растения. Например, они не любят перемещаться, стараются не отрываться от корней. Короче, он придет к своим хозяевам, на старое место, если я хоть что-то понимаю в этой системе.

Краем глаза Денис увидел голубой прямоугольник в окне кабины.

– О! – закричал он. – Вот он! Там был этот вагончик, где они жили!

– Поворачивай! – приказал Геннадий пилоту. И приник к своему небольшому окошку десантного отсека. Обзора не хватало, и он снова высунул голову в кабину.

– Ну, где ваш вагончик? Куда летим? – Вертолет завис неподвижно в воздухе, Миша шевелил пальцами над приборной доской, выбирая, какую кнопку нажать.

– Только что промелькнул, я видел. – Журналист изо всех сил вглядывался в окно. Ужасно слепило солнце. Никогда бы не подумал, что свет может так мешать видеть…

– Ну и где там он у тебя промелькнул, слева или справа?

Вербицкий задумался. Вертолет ведь успел немного повернуться. По отношению к чему было это голубое пятнышко?

– Чего? Лево-право путаем, сено-солому в школе не проходили? – Пилот, кажется, нашел, на ком выместить свое раздражение.

– Миша, не дави на человека, – встал на защиту Айзель. – Не так это просто – искать с высоты. Тем более без привычки.

– Нежные все какие. Мне надо понимать, куда летим, – хмуро ответил Михаил.

– А мы можем развернуться, – спросил Денис, – и лететь очень медленно?

– Не вопрос.

В принципе голубое пятнышко могло ведь и почудиться. Хотя почему? Вот же питомник, длинные линии посадок, надо же, как много погибших растений… На земле не казалось, что все настолько в упадке. А вот большое изумрудное плато. Наверное, это и есть та яблоневая роща, за которой полянка с ивой, у которой они с Сенькой играли в облака.

Снова показалось яркое светло-голубое пятно. На небольшой высоте и скорости стало понятно, что это порванный надувной бассейн, видимо, оставшийся от прежних времен, когда здесь жили смотрители.

А зачем, собственно, ориентироваться на голубое? Это же стены вагончика. А крыша наверняка другого цвета. Конечно, другого. Вот такого невнятно-землистого.

– Вот этот вагончик. Под яблоней, – уверенно сказал журналист.

– Чудесно, – отозвался Михаил. – Геннадий Васильевич, какие распоряжения? Прямо здесь мы не сядем.

– Ну, значит, ищем ближайшее место, где можно сесть.

Михаил кинул на окошко, за которым сидел заказчик, взгляд, полный сарказма:

– Это как раз понятно. Мне дальше хотелось бы выяснить. Вот мы садимся где-то, найдем подходящую площадку метрах в пятистах от цели. Дальше что? Выходим и с радостным выражением лица идем в гости к вашим восьми парням с автоматами?

Айзель тут же отреагировал:

– Насколько я помню, в «Ми-28Н» есть бронежилеты, а я уточнял у тебя про комплектацию.

– Есть, да. Но все равно: даже в таком костюме довольно глупо идти в гости к сумасшедшим автоматчикам под руководством какого-то растения, согласитесь, Геннадий Васильевич.

– Миша, мы же с тобой все обговорили.

– Нет, Геннадий Васильевич, вы разговаривали не со мной, а с моим руководством и утвердили вылет на боевой машине. Но я пилот, а не пехотинец, понимаете?

Геннадий молчал.

– А может, позвонить каждому из них? – предложил Денис. – Может, они не все в неадеквате?

– Женя – их тренер и командир, они привыкли подчиняться ему, – вздохнул Айзель. – Косте достаточно поймать в свои сети одного только Женю, а дальше уже – вопрос субординации и дисциплины. Позвонить я бы и сам догадался, только в Зоне нет мобильной связи. Самое интересное, что ее нет даже просто рядом с Костей. Когда они увозили Сеньку, я пытался прозвониться своим парням – все как один оказались недоступны. Либо этот мутант глушит сети, либо приказал ребятам тупо разбить аппараты.

– Геннадий Васильевич, я жду ваших распоряжений, что мы делаем в итоге? Если ничего, то я возвращаюсь на базу.

– Нет, Миша, чего, – голос директора звучал глухо, – садимся на площадку, ты нам даешь броники, и мы идем.

– Да можете просто выпрыгнуть вот сейчас без парашюта, – посоветовал пилот, – почему нет? Что так суицид, что эдак.

– Ты же понимаешь. Если я смог договориться о твоем вылете, то, наверное, и о чем-нибудь другом тоже бы получилось. Например, о людях обученных. У меня и свои есть, как ты знаешь, просто никакой гарантии, что они, прилетев сюда, не поднимут стволы против меня. Скорее, даже есть гарантия обратного. А с тобой мы действительно ни о чем таком не договаривались. Поэтому мы пойдем вдвоем с Дэном. А ты нас подождешь.

– Как скажете.