Яблоко возмездия

Вертолет начал снижаться, его швырнуло, потом он завис неподвижно.

– Ну вот, что я вам говорил? – с тоской в голосе сказал Миша. – Не хочет машина снижаться, я не могу ничего сделать. Сейчас попробуем еще раз.

Аппарат поднялся и снова ухнул куда-то в тартарары. К горлу подкатила тошнота. Двигатель изо всех сил шумел, солнце слепило, и вдруг наползла туча.

– Ну, сейчас еще сильнее начнет дуть, – озабоченно предположил пилот.

– Зато все видно стало, – парировал Айзель.

– Ой, смотрите, это же ваша машина, Геннадий Васильевич! – Денис увидел давешний микроавтобус.

– Наша, но они уж точно в ней не сидят. Хотя бы потому, что там сейчас сваришься от жары.

– Не нравится мне, здесь не сядем, – покачал головой Миша, – дорога какая-то узкая. И сплошные колдобины. Как они только доехали сюда?

– А тут быстро трещины образуются, – вспомнил Денис, – может, когда они ехали, еще все ровно было.

– Но сейчас тут полная фигня, а не поверхность, лучше уж летим на ту площадку, как раз ветер стих.

– Откуда вы знаете? – удивился журналист. – Разве отсюда что-то слышно?

– Я же не на слух ветер определяю, – усмехнулся Михаил, – прибор у меня специальный. Вон, видишь, семь метров в секунду показывает, а не семнадцать, как минутой раньше.

Он подлетел к проплешине между яблонями. Площадкой это можно было назвать с большой натяжкой. Там валялись опрокинутые цветочные кадки, у края зияла огромная трещина.

Пилот осмотрелся:

– Если только вот тут, слева, на травке. Ну, давай, ветер, не шали, тебя нам только не хватало.

Он очень аккуратно посадил машину, заглушил двигатель, осмотрелся.

– Навскидку никого не видно. Но тут же ничего не просматривается. – Летчик повернулся к Геннадию: – Точно пойдете?

– Без вариантов.

– Дело ваше, камикадзе. Сейчас открою вам ящик с обмундированием, наденете броники и отравляйтесь. Я вас дождусь. Очень надеюсь, вы недолго, а то еще и связи тут нет.

Он собрал у всех наушники, еще раз огляделся. Сказал «Фух!» и быстро открыл дверцу.

– Давай, запрыгивай назад, – скомандовал он Денису. Потом помог обоим надеть жилеты.

Геннадий передал Денису револьвер со словами:

– Держи. Здесь механика нормально работает, не подведет.

Ветер наконец стих. Солнце уже прошло зенит и клонилось к закату. Питомник «Дерево-Сад» вдруг приобрел уютный вид, будто старый частный сектор провинциального городка, где люди живут на земле уже не первое поколение. «Плюшевые» очертания аномальных яблонь придавали ландшафту странный вид пародии на английские парки. Денису вспомнились слова Тимофея, когда тот объяснял, почему его тянет в Зону. «Как будто все в порядке». Да, сейчас здесь было все удивительно «в порядке», будто в далеком детстве, когда еще не было неразрешимых ситуаций. Только чего-то не хватало. Может быть, пения птиц? И вообще хоть каких-то звуков.

– Что это? – Миша смотрел на странный налет на боку и крыше кабины. Как будто на ней выросли маленькие круглые грибы, похожие на дедушкин табак.

– Не трогайте! – вырвалось у Дениса.

– Да что это за гадость! – Летчик вытащил щетку и попытался смахнуть неизвестное новообразование. Оно не поддавалось. Миша встал на цыпочки и, взяв щетку обеими руками, начал с усилием тереть. Потом поскользнулся, но не упал, цепляясь за дверцу. В этот момент послышался треск автоматной очереди. Пули, явно предназначенные для его головы, попали по кистям обеих рук. Он закричал, потом яростно выругался.

Айзель бросился к нему, затолкал в кабину, втиснулся сам на место водителя. Вербицкий не успел даже осознать, как шлепнулся на место штурмана с другой стороны.

– Где тут двери блокируются? – Геннадий завертел головой, пытаясь найти нужную кнопку.

– Уже, – прохрипел пилот. Он держал руки перед собой, будто какую-то чужеродную вещь. Вместо нескольких пальцев были алые ошметки, с них обильно капала кровь, камуфляжные штаны уже были все в пятнах, и на приборной доске виднелась россыпь кровавых капель. – Черт, ну как маленький попался, да что ж такое!

Вертолет продолжали обстреливать из автоматов, но бронированное покрытие не пропускало атаки. Казалось, будто очень сильный дождь стучит по крыше. Или даже град.

– Где аптечка? – Айзель пытался как-то уместиться в одном кресле с довольно крупным Мишей. Денис пожалел, что не сообразил. Можно ведь было залезть в другую дверь, в тот отсек для десанта, в котором прилетел сюда директор.

– Под сиденьем. – Миша осторожно перенес руки к краю кабины, чтобы капало на пол. – Как я теперь летать буду?

– Будешь. Вылечат. – Геннадий активно рылся в жестяной коробке. – Я тебя в лучшую клинику определю и лечение оплачу.

– Зачем я полетел с вами? Вот чувствовал же – ничего хорошего не будет.

– Значит, зачем-то это было тебе нужно. Иначе бы не полетел. Давай, поворачивайся сюда. – Он одну за другой воткнул в плечо военного иглы двух шприц-капсул с препаратами против болевого шока и столбняка, затем открыл флакон с перекисью водорода, окропил раны. – Смотри, не все так плохо. Вылечат.

– Ты что, врач, что ли? – Пилоту, видимо, уже было наплевать на вежливость.


– Да и так видно. – Теперь Айзель ловко наматывал бинт. Денис подумал, что это как-то уж слишком самоуверенно. А главное – как потом отдирать бинты от этой кровавой каши? Геннадий словно прочитал его мысли. – Конечно, стремно все это бинтовать, но я не знаю, сколько мы здесь пробудем, надо кровь остановить. У них, к сожалению, с патронами все в ажуре. Я сам озаботился.

Как будто отвечая ему, автоматчики открыли шквальный огонь по вертолету. Слова потонули в грохоте, а раздать наушники было некому. И тут вдруг раздался мощный удар. Летательный аппарат дрогнул.

– Странно. У моих ребят не должно быть гранатометов. – В голосе Айзеля послышалось беспокойство.

– Это гром, – вмешался Денис. Он еще не успел забыть этот звук. Директор удивился:

– В смысле? Небо-то вроде совсем прояснилось.

– У них ведь здесь свои законы природы, – напомнил журналист, – вот и гром среди ясного неба – не редкость.

– Вот нелюди. – Геннадий закончил перевязку. – Ты еще ладонь чувствуешь? А то я туго бинтую, чтобы держалось. О, смотрите, – перебил он сам себя, – Женя сюда идет.

К вертолету приближался мужчина в камуфляже с автоматом. Денис пытался понять, что неестественного было в его походке? Наверное, чрезмерная прямизна, что ли. Так ходят пьяные, когда пытаются доказать окружающим, что они не пьяны.

Айзель посмотрел на ручку дверцы.

– Нет, не хочу рисковать. Будем разговаривать так. – Женя! – крикнул он, дождавшись, когда тот подойдет. – Ты ведь слышишь меня?

Лицо у парня было очень типичное, открытое, чуть курносое, с белесыми ресницами и чуть заметными веснушками. Такие лица часто встречаются среди охранников, они излучают очень характерную смесь позитивной уверенности с некоторым чувством превосходства над неспортивной частью человечества, нуждающейся в специальной защите. Обычно такие словоохотливы, любят порассуждать «за жизнь». Это лицо пугало полным отсутствием какого-либо выражения.

– Жень? – Геннадий еще повысил голос. – Меня слышно? Нужно поговорить.

– Не надо кричать, я не глухой, – донесся ответ. – Геннадий Васильевич, выходите, вас ждут здесь.

– Это будто не Женька, – пробормотал Айзель. Спросил громко и отчетливо: – Зачем меня ждут?

– Ваша семья живет здесь. Им лучше быть с вами. И вам бы здесь стало лучше. Вы бы принесли здесь много пользы.

– Женя! – Директор резким движением перегнулся через Дениса и все-таки приоткрыл дверцу.

– Что ты делаешь, псих… – пробормотал пилот.

– Жень, как зовут твоего батю? – тихо спросил Геннадий, пристально глядя на своего бойца.

– Моего отца зовут Александр Евгеньевич, – последовал бесстрастный ответ. – Выходите, ваша семья вас ждет, это для вас самое правильное решение – остаться здесь.

– Ты и впрямь так думаешь, Жень? А зачем мне здесь оставаться? Я ведь не собираюсь подчиняться твоему новому начальству.

Все-таки реакция у Айзеля была что надо. Его бывший боец еще только взялся за автомат, а он уже молниеносно захлопнул дверцу, неприятно задев при этом локтем Вербицкого. Женя отскочил на пару шагов, прицелился, но почему-то стрелять не стал.

– Ох… – выдохнул Денис. – Я уж думал, сейчас пробьет стенку. С такого-то расстояния!

– Ну, его же учили, он знает слово «рикошет», – объяснил Айзель. – Миш, «шаг-газ» где тут? А, уже вижу. Тебе придется как-то сгруппироваться, иначе я не знаю, как дотянуться до педалей.

– Наконец-то вы поняли, что пора возвращаться? – желчно заметил пилот.

– Нет, зачем же. Мы не выполнили задачу. Подождем для начала, пока они все припасы расстреляют.

– Угу, а ваш помощник будет считать количество пуль в очередях. И кстати: если они у вас такие обученные, то они знают, что у вертолетов есть уязвимое место – несущий винт.

– Они все-таки охранники, Миша, а это слишком уж специфичные знания. Думаю, все в порядке.

Двигатель заработал, винт захлопал, машина задергалась.

– Шаг! Шаг резко не увеличивайте! – крикнул Миша. Геннадий покивал, сказал что-то, но не было слышно за шумом. К нему добавился прежний стук пуль, теперь он звучал немного по-другому.

Не переставая одной рукой манипулировать с рычагом, Айзель кинул шлем Денису. Вертолет опять неприятно задергался.

– Дэн, там второй достань! Надень мне.

…Опять выстрелили. С такой частотой в винт легко могут попасть даже случайно. Хорошо, что пилот остался в шлеме, до него дотянуться было бы проблематично, а руки у него, похоже, совсем не действовали. Да и кровь не останавливалась, бинты покраснели.

– Не могу понять, авиагоризонт – это тот, который левее? – Взгляд Геннадия рыскал по многочисленным циферблатам приборной панели. – В этой вашей модификации все не так, как положено.

– Который внизу.

Тут звук мотора изменился. Дениса с силой вжало в кресло. Неужели все-таки попали в винт. Падаем?

– Куда, блин, так разгоняться! – заорал пилот. – У тебя тангаж отрицательный, не видишь?

Айзель молча возился с рычагом и педалями. Высота менялась, причем не сразу было понятно, в какую сторону, вертолет словно метался по воздуху. Потом все выровнялось.

– Миш, – послышался вполне будничный голос Геннадия, – что здесь по орудиям?