Красавиц мертвых локоны златые

Мы уже приближались к часовне. Смеркалось. Мы рассчитали время нашего посещения так, чтобы оказаться здесь в момент, когда нас, скорее всего, не заметят.

– Участок сто двадцать четыре должен быть вон там, – показала я. – Кажется, я узнаю искривленное дерево.

– Так и есть, – сказал Доггер.

Через несколько секунд мы стояли у могилы мадам Кастельнуово. Спускалась ночь, и сухие листья царапали мраморные плиты, слово клешни крабов.

Несколько минут мы простояли в молчании, будто не желая делать то, ради чего приехали.

Наконец Доггер вытащил из кармана садовый совок, который мы взяли дома в оранжерее, опустился на одно колено, сделал аккуратный надрез в дерне и углубил его до темной почвы.

Время замерло, и я поняла, что не забуду этот момент до конца дней своих.

– Если вы готовы, – сказал Доггер.

Я сделала шаг вперед и встала на колени. Из кармана я достала маленький цилиндрический предмет, бережно завернутый в один из шелковых платков Фели марки «Либерти», позаимствованный из ее шкафа: красочное напоминание о красно-оранжевых равнинах, горах и кобальтовом небе испанских просторов; цвета земли, неба и огня.

– Готова, – подтвердила я.

Пока Доггер произносил слова, о которых мы договорились, я засунула завернутый в платок палец мадам Кастельнуово в место его последнего упокоения.

– Аминь, – сказали мы вместе.

Когда мы бок о бок шли во мраке к ожидающему нас автомобилю, я подумала, в каком странном мире мы живем. Здесь жизнь существует в тесной близости со смертью: между ними так мало пространства, что они вполне могут быть одним и тем же.

Но в конце концов, если задуматься, мы все не более чем просто частицы пыли, плывущие сквозь вечность, и так приятно знать, что мы можем так или иначе, к добру или ко злу дотянуться и соприкоснуться друг с другом.

В этом и заключается суть химии, не так ли?





Благодарности




Одно из величайших удовольствий писательского труда – это оказаться в точке, когда можешь наконец сказать спасибо.

Поэтому спасибо вам, родственные души, увидевшие во Флавии частицу себя и уделившие время тому, чтобы поделиться впечатлениями. Писатель без читателей – ничто, и я особенно благословлен вами.

Отдельное спасибо Дениз Буковски и Стейси Смолл из агентства «Буковски», присматривавшими за моими делами, пока я многие часы, дни и недели проводил в Букшоу. Спасибо моим редакторам и издателям – Кейт Мисиак из «Делакорт Пресс» в Нью-Йорке, Кристин Кочрейн из «Даблдей Канада» в Торонто и Франческе Патек из «Орион Букс» в Лондоне.

Мне вспомнился знаменитый комикс Роуленда Б. Уилсона из «Нью-Йоркера», в котором одетый в рубище и закованный в цепи раб готовится взойти на галеру. «Какой замечательный корабль! – говорит он своему тюремщику. – Что заставляет его двигаться?»

Каждая книга прокладывает себе путь в мир, движимый сотнями душ, которые делают свое дело тихо и незаметно, подобно гребцам на величественных триремах, и я буду виновен в грабеже и пренебрежении, если не упомяну Лорен Новек, Шэрон Пропсон, Сьюзан Коркоран, Мэгги Оберрендер, Шэрон Кляйн, Зоуи Маслоу, Марту Леонард и Квинни Роджерс, которые много потрудились на неблагодарных веслах.

Я благодарю Джейн Энтвистл, Кэти Торберн и Орли Московиц из «Рэндом Хаус Аудио», которые благодаря своим особым талантам открыли новые миры для Флавии и ее слушателей.

Спасибо множеству редакторов и переводчиков, которые так усердно трудились, чтобы познакомить с Флавией читателей всего мира (тридцать девять стран и почти три дюжины языков по последним подсчетам!). Мои полки ломятся от книг. В буквальном смысле слова.

Слова не способны выразить мою благодарность дорогому и оплакиваемому покойному другу – доктору Джону Гарленду, который все эти годы уделял мне столько времени, знаний и дружеской помощи. Без него книги о Флавии были бы… нет, я даже не хочу об этом думать. Попутного ветра и семь футов под килем, Джон! И спасибо тебе.

И наконец, моей жене Ширли, которую так блистательно описал Святой Павел в Первом послании к Коринфянам, во многом предвидев участь жены писателя:

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится»[33].

Остров Мэн

28 апреля 2018 года





* * *





notes



Примечания




1




Здесь и далее стихи в переводе М. Савченко, если не указано иное.





2




Церковный гимн.





3




Воистину подпорчена. Синг-Синг – это американская тюрьма особо строгого режима. Нетрудно догадаться, на что намекает отвергнутый поклонник Фели.





4




Gute Nacht – «Доброй ночи», Winterreise – «Зимний путь» (пер. с нем.).





5




Игра слов. По латыни luce – это свет.





6




Речь идет о преступлениях Уильяма Берка и Уильяма Хейра. В 1827–1828-х годах они совершили шестнадцать убийств, продавая трупы своих жертв хирургу для опытов.





7