Ледяное сердце

— Что? Да какая разница!

— Дитамар! Это важно! Она была в голубом платье и странном поясе с медальонами?

— Да… но… откуда ты знаешь? — он чуть склонил голову.

Кайя набрала воздуха в лёгкие.

— Королева, вернее, Лейса, та, что потом стала королевой, она… убила мою мать… с помощью Зверя. В тот самый год, в ту самую осень! А после… сразу после этого вы и нашли её в лесу. И это не Зверь напал на неё, это она сама призвала его! Видимо, она не справилась или почему-то Зверь обернулся против неё и чуть не убил. И я не знала об этом… до сегодняшнего дня. И мой отец, он тоже не знает об этом!

Дитамар изменился в лице, брови поползли вверх, и он спросил удивлённо:

— Рию Миларду? Убила Лейса? И ты узнала об этом сейчас? Позволь спросить, каким это образом? Да и зачем ей это было нужно?

— Вот, — она достала из кармана свёрток. — Вот, что ей было нужно! А когда она не смогла это получить, то решила завладеть Ледяным сердцем, — Кайя развернула батистовый платок, и Зелёная звезда засияла на ладони, — я хотела надеть её сегодня…

Никогда она ещё не видела Дитамара таким удивлённым.

— Да не может этого быть! — он посмотрел на Зелёную звезду и вдруг рассмеялся, хлопнув себя по лбу ладонью. — Ну, конечно! Ты же её дочь! И она, что же, всё это время была у тебя?

— Нет, она была у моего отца. Её привёз сюда капитан Абалейн. Мой отец попросил её передать, и он отдал мне её три дня назад, когда… ну в общем, когда я встретила его здесь, в Лааре.

— Ну хоть на что-то полезное сгодился этот бестолковый капитан!

Они смотрели то друг на друга, то на сияющую на ладони Кайи звезду, пока Дитамар не произнёс с улыбкой:

— А я-то думал, что этот день исчерпал все сюрпризы. Но нет. Теперь, наконец, я всё понимаю. Все эти силы и то, как ты победила Зверя… Да это же было яснее ясного! Но… верится с трудом. Мы искали выход, а он всё это время был у нас под носом!

— Какой выход? — Кайя не понимала, о чём он говорит, но то, что он потрясён, было очевидно.

— Идём, это будет даже забавно, — он усмехнулся, — и, пожалуй, спрячь пока её, не надевай до бала, это будет даже очень и очень забавно. Вот, значит, что ему нужно… А я-то всё гадал! Интересно, откуда он узнал?

— Кому? И что будет забавно? Ты о чём? — спросила Кайя, не понимая, чему вдруг так обрадовался Дитамар и о ком он говорит.

— Послушай, Кайя, — он взял её руки в свои, и накрыл Зелёную звезду её ладонью, — я не буду сейчас всего тебе объяснять, да и не нужно. Пока. Но послушай… и послушай меня внимательно… сейчас ты пойдёшь со мной, ты будешь весёлой и сделаешь всё, как мы договаривались, ты будешь улыбаться Карригану и флиртовать с ним, и я обещаю тебе, что потом ты мне ещё и спасибо скажешь за то, что я собираюсь сделать. Ты хочешь нам помочь? Поверь, ты можешь это сделать, просто доверься мне. И делай то, что я говорю. А теперь идём, пора начать большую игру.

Она была погружена в свои мысли, и просто шла, держа под руку. Перед дверью в зал приёмов он преградил ей вход рукой:

— Не так быстро! Прижмись к стене.

Они остановились в арке, и Дитамар аккуратно выглянул, а за ним Кайя. Зал был почти полон. Длинный стол с рядами высоких стульев украшали красные скатерти с кистями. На столе вазы с яблоками и грушами, хрустальные бокалы и графины, чаши из оникса и серебряные приборы.

— Это Туры, — указал Дитамар на левую сторону стола, — а вон тот, третий от места верховного джарта — Грейт Карриган.

Грейт Карриган беседовал, небрежно облокотившись о спинку стула. Высокий, статный, вальяжный. Камзол из коричневого бархата, крахмальная рубашка, бабочка…

Видимо, он прихватил большой сундук с одеждой.

…чуть вьющиеся волосы тронуты на висках едва заметной сединой. Красивый. Неторопливый и плавный. Уверенный в себе. Как породистый скакун, который всегда побеждает.

— Смотри на его лицо, — тихо произнёс Дитамар.

— Зачем?

— Запомни, как оно изменится, когда я вас представлю. Может, почувствуешь что-то. А пока жди здесь, я сейчас вернусь. Не выходи.

Где же Эйвер?

Ей так хотелось его увидеть. Отчаянно. Невыносимо. До дрожи в коленях. Но его не было в зале, гостей развлекали Ирта и Кудряш.

Когда гости начали рассаживаться, из темноты коридора возник Дитамар, довольный, как кот, объевшийся сметаны. Его глаза блестели, а улыбка готова была сорваться с губ и пуститься в пляс.

Чему он так рад?

— Идём, — шепнул он тихо, подталкивая Кайю к входу. — Пора начать представление.

Они подошли к Карригану со спины.

— Эфе Карриган? — начал Дитамар церемонно. — Позволь представить…

Он обернулся.

«Смотри на его лицо».

По лицу было видно, что он не слышал церемонного представления Дитамара. Он, казалось, увидел призрак и замер так, словно спину его пронзила стрела. И лицо побледнело, а в карих глазах полыхнуло что-то — смятение? Узнавание? Радость? Боль?


Игра началась.

Кайя улыбнулась, чуть склонив голову.

Карриган втянул воздух, как гончая, взявшая след, шагнул навстречу, перехватив её руку и склонившись, поцеловал. И поцелуй этот был не лёгким поцелуем вежливости, а горячим и долгим, слишком страстным для простого проявления вежливости, и руки его дрожали.

— Мне очень приятно видеть тебя… Кайя, — произнёс он, наконец, тихим голосом, полным волнения, и посмотрел ей в глаза.

— Эфе Карриган, мне тоже очень приятно…

Она присела в изящном реверансе.

— Грейт. Зови меня просто Грейт.

И прежде, чем он успел воздвигнуть между ними стену небывалой высоты, она почувствовала укол острой боли. Его боли.

Ударили в гонг, запоздавшие Рарг и Оорд вошли в зал, и все стали рассаживаться. Дитамар, взяв Кайю под локоть, отвёл её на правую сторону стола, где первым от кресла джарта сел мэтр Альд, а за ним уже — Дитамар, и рядом — Кайя. Дальше сели главы кланов Ирта, Оорд, Рагр, Кудряш, Эрветт и их жёны, а напротив Кайи оказались Карриган и Нэйдар. Остальных присутствующих она не знала.

— Как дорога? — спросил Дитамар как ни в чём не бывало.

Кайя взглянула на Карригана. Он не сводил с неё глаз, смотрел, положив ладони на стол, и не слышал слов Дитамара.

— Неплохо, если не считать тумана, — ответил за него Нэйдар.

Он тоже смотрел на Кайю, пожалуй, только не так напряжённо. И она чуть улыбнулась им обоим.

— Давно ли ты гостишь в Лааре? — спросил Карриган.

Гостит?

— Что-то около месяца, наверное, — ответила она.

— А как дела в прайде? — он смотрел не мигая.

— Неплохо. Как вам местная погода?

— Неплохо. Ты даже не представляешь, как я рад. Это так удивительно — встретить дочь Рии Миларды. Я знал её… много лет назад. Но я о тебе ничего не слышал. Почему?

Коленка Дитамара коснулась её под столом.

— Таковы были обстоятельства, — ответила она и опустила взгляд.

Служанки разносили блюда, наливали вино, но Карриган словно застыл, не сводя с Кайи глаз.

— Я хотел бы… поговорить с тобой, Кайя, о… немного о прошлом, не здесь, позже, как закончится обед. Я был другом твоей матери…

Другом? Может быть, у него узнать, что произошло? Узнать о ведах? О том, что случилось в ту ночь? Но… он помогает королеве… а разве друг её матери будет помогать её убийце? Или он… тоже не знает о том, что произошло? Неужели королева настолько хитра и смогла поймать их всех в свои сети?

— Конечно, — ответила Кайя, и Дитамар наступил ей носком на край туфли. — Но позже. Невежливо будет похищать вас у хозяев замка, они приготовили столько развлечений, так ведь Дитамар?

— Само собой! — воскликнул тот с готовностью. — А поговорить можно и на балу, ведь что ещё делать на балах?

— Танцевать, конечно, — улыбка Карригана была адресована ей, — ты же потанцуешь со мной, Кайя?

— Конечно, — она снова ему улыбнулась.

И в этот момент гонг ударил ещё раз, возвещая приход хозяина.

Сердце Кайи дрогнуло, руки вмиг стали ледяными. Она смотрела перед собой на стол, на своё отражение в ониксовой чаше, видя краем глаза приближающуюся к креслу верховного джарта тёмную фигуру.

— Я рад приветствовать наших гостей за сегодняшним столом. Поднимем бокалы, и пусть ваши сердца наполнят радость и веселье! Яхо! — произнёс Эйвер.

— Яхо! — разнёсся над столом многоголосый хор, и звякнул хрусталь.

Кайя выпрямилась и медленно повернула голову.

— Яхо, — прошептала одними губами.

Она смотрела на него, а он на неё.

Тёмные волосы, строгий чёрный фрак и белая рубашка с жёстким воротничком, схваченным чёрной бабочкой. Бледное лицо, чёрные брови. И глаза, которые нельзя забыть. Гречишный мёд или тёмный янтарь. И смотрят так, что сердце уходит в пятки.

Совсем как тогда. На балу в Рокне. И как на портрете.