Логово змея

Агентом Роланд стал не за деньги, не из страха перед изрядно растерявшими былой авторитет органами, а из интереса, не в силах противостоять авантюрной составляющей своей натуры, периодически ввергавшей его во все тяжкие. Когда-то, еще при советской власти, он два года сидел в тюрьме, куда попал все из-за той же страсти к риску и приключениям. Посадили его за спекуляцию импортными шмотками, хотя юный Роланд алкал вовсе не богатства, но общения с загадочными и редкими на советской земле существами – иностранцами. Тряпье и жвачка были лишь приложением к общению, предметом общих деловых интересов серьезных людей.

Народный суд Москворецкого района не склонен был счесть эти обстоятельства смягчающими и влепил Роланду два года общего режима, которые тот провел в колонии недалеко от Твери, существенно расширив и обогатив круг своих знакомств. Одно из них впоследствии послужило рекомендацией при устройстве на работу в фирму Владимира Ларионова. К тому времени немного остепенившийся Роланд закончил вечернее отделение Института народного хозяйства и успел приобрести немалый опыт, поработав бухгалтером в различных коммерческих организациях.

На вербовку Роланд пошел с удивительной легкостью, совершенно порушив разработанный Алямовым хитроумный план вербовочной беседы. С того дня они встречались регулярно.

Алямов нашел Роланда в зале Матисса, задумчиво разглядывающим полотно «Красные рыбы». Роланд сразу же заметил своего патрона, однако притворился глубоко погруженным в созерцание и поздоровался, лишь когда Алямов приблизился к нему вплотную.

– Прекрасно! – сказал Роланд, не отводя взгляда от полотна. – Это никогда не надоедает. Прекрасно!

Он и в самом деле был похож на поклонника изящных искусств со своим небольшим округлым животиком, пушистой бородкой и в очках с толстой, не модной, но солидной и респектабельной оправой.

Алямов издал звук, который вполне мог означать согласие, и они неторопливо пошли по залам на галерею.

– Ларик проявляет непонятный для меня интерес к некоему господину Равиковичу, – сообщил Роланд.

– Кто такой? – спросил Алямов.

– К сожалению, я этого не знаю.

– В чем выражается его интерес?

– Позавчера он послал к нему двух своих «торпед» – Бицу и Феликса. Вы знаете, я вам о них говорил. Ларионов использует их, когда нужно на кого-то наехать.

– А вы откуда это узнали?

– У меня свои каналы, – с достоинством молвил Роланд, но, встретив терпеливо вопрошающий взгляд Алямова, принялся объяснять: – Я был в кабинете шефа, когда он их вызвал и передал бумажку с фамилией и телефоном. А я успел прочитать и запомнить – листок некоторое время лежал на столе.

– Ну и что? – спросил Алямов. Он понял, что сообщить агенту, в сущности, нечего, и Роланд просто пытается придать значимость совершенно никчемному факту, дабы поддержать в глазах Алямова собственное реноме.

– Ничего, – с легкой обидой ответил Роланд. – Я засек новый контакт. Нигде прежде этот Равикович не просматривался. Ларик велел им поговорить с ним жестко, но спокойно. Он так и сказал: «Жестко, но спокойно». Они гоготнули и пошли.

– Какой телефон? – спросил Алямов.

– Вот… – Роланд быстро сунул ему в ладонь клочок бумаги. – Я думаю, что это обязательно связано с теми серьезными событиями, о которых я вам говорил.

– Да-да, – машинально кивнул Алямов. Ничего такого серьезного Роланд за последнее время не сообщал. За факты он выдавал собственные умозаключения, возникшие на основе случайных, разрозненных сведений, выловленных в разговорах, которые Роланд толковал в соответствии с причудами собственной фантазии.

Впрочем, нечто всегда лучше, чем ничего, кое-какая польза от него все же была. Во всяком случае, ближайшее окружение Ларика Алямов и его коллеги с помощью Роланда знали в лицо и поименно.

– Ладно, – сказал Алямов. – Проверим, что это за связь… Теперь вот что. Попытайтесь узнать, если возможно: какие дела вдруг возникли у Ларика с «Восток-холдингом»? Что за роман у них завязался?

– Ага! – воскликнул Роланд. – Вы знаете, а я догадываюсь…

– Нет-нет! – поднял руку Алямов, которому были хорошо известны способности агента к смелым предположениям, как правило имеющим очень мало общего с действительностью. – Тут важно не догадываться, а знать наверняка. Пусть даже вам что-то покажется несущественным. Может, это нормальные коммерческие отношения, тогда хотелось бы знать, в чем их суть.

– Понимаю, – кивнул Роланд. – Очень хорошо понимаю…

– Если какие-то открытые сделки, то по какому поводу? Важны любые детали.

– Понимаю, – важно повторил Роланд. – Сделаю все, что в моих силах…

Они поговорили еще минут пятнадцать и разошлись. Алямов чувствовал, что потерял время впустую, но, вернувшись на службу, все равно прокрутил через справочные службы этого Равиковича. Потом, доводя свои действия до логического завершения, достал из сейфа схему связей разрабатываемого Ларионова и карандашиком вписал в свободный кружок новую фамилию.

Как раз за этим занятием и застал его вошедший в кабинет Гуськов.

– Какие новости?

– Да никаких, – ответил Алямов. – Роланд наколол новую связь, только это, скорее всего, пустышка. Какой-то Равикович Константин Васильевич.

– Кто это?

– Черт его знает. По данным адресного бюро, работает в институте геологоразведки научным сотрудником. Не понимаю, какой Ларику с него толк. Может, просто бабки задолжал кому…

– Геологоразведки? – На лице Гуськова появилось непонятное Алямову выражение. – А ты, Билял, газеты разве не читаешь?

– Ну вообще… читаю, – неуверенно ответил тот. – А на кой хрен их читать? Все равно одно вранье.

Гуськов достал из кармана сложенную газету и бросил на стол Алямова.

– Прочитай, потом заходи ко мне. Твоего Равиковича надо будет раскрутить по полной программе. Что-то от него Ларик хотел. И мы обязательно должны знать, что.

С этими словами Гуськов вышел, а Алямов, скептически хмыкнув, углубился в чтение.






* * *


– Дальше я не пойду! – объявил Донгаров и будто желая подтвердить категоричность сказанного, уселся на камень, где стоял. – И вам дальше идти нельзя.

– Что? – вытаращил глаза Драч. – Ты чего, мужик? Мы же у них на хвосте сидим!

– Нельзя туда! – упрямо повторил Донгаров. – Там, наверху, – Куныш Елан – логово змея. Людям там делать нечего.

– Они-то туда пошли!

– Женщина – не совсем человек. Я говорил уже! Она – ульгень.

– Ладно, хватит бодягу разводить, – сказал Семен. – Поймаем, я ее сам на вкус попробую. Посмотрим, что за ульгень. Давай, веди, татарин! Раз подрядился проводником – работай. За так баксы никто платить не будет.

Донгаров разразился длинной фразой на своем языке, потом обвел спутников тоскливым взглядом.

– Плохо будет, – проговорил он. – Всем будет плохо! Большая беда будет.

– Если не поведешь, плохо будет тебе, – пообещал Драч. – И прямо сейчас. Ты понял?

Тряся головой и бормоча себе под нос что-то неразборчивое, Донгаров поднялся и пошел по карнизу, в точности повторяя недавно проделанный беглецами путь. По сути, иной дороги тут и не было. Остальные двигались за ним метрах в десяти, держа наготове оружие и с опаской вглядываясь в нависающие над ними скалы. У вертикального подъема Донгаров остановился.

– Что еще?! – приглушенно рыкнул Драч.

– Туда надо, – показал наверх Донгаров.

– Полезай! – приказал Драч.

Сжавшись, кажется, даже зажмурив глаза, Донгаров принялся медленно, с огромной неохотой карабкаться по скале. Закинув автомат за спину, Драч полез за ним. Скоро все собрались на каменной площадке у входа в пещеру.

– Что там?

– Куныш Елан… – промямлил Донгаров совершенно осевшим голосом.

– Ты толком объясняй!

– Здесь вход в царство подземных ульгеней. Подземный змей его сторожит. Так говорили старики.

– Семен, глянь-ка! – распорядился Драч.

Тот вытащил фонарь, опасливо подобрался ближе, приготовив оружие, посветил внутрь.

– Ход какой-то. Ни хрена не разобрать. Вроде вниз идет.

– Ну что скажешь, Аким? Там они или нет? Как их теперь будем доставать?

– Не знаю, – затряс тот головой. – Ничего не знаю. Туда нельзя, погибнем там все.

– Другой выход отсюда есть? – деловито спросил Драч. Лезть в эту катакомбу и ему самому не слишком хотелось. Он с детства испытывал сильнейшую неприязнь к замкнутым пространствам. Это была еще не настоящая клаустрофобия, а лишь ее первичные признаки, но Драч старательно избегал ситуаций, способных вызвать подобные неприятные ощущения.

– Отсюда нет выхода. Никому! – убежденно ответил Донгаров. – Кто туда ходил, назад не выбирался. Плохое место. Если туда войдем – все погибнем. Все!

– Ну и ладно, – кивнул Драч. – Тогда не пойдем. Уговорил. Значит, они тоже не вылезут. Но чтобы уж наверняка быть уверенным, мы сейчас кое-что подправим… Семен! Давай-ка сюда взрывчатку. Ты же у нас по части геологии большой спец? Или нет?

Усмехнувшись, Семен вытащил из рюкзака связку аммонитовых шашек с запальным шнуром.

– Слушай, бригадир, – с сомнением произнес Ленчик. – А как же насчет золотишка? Мы ж не узнаем ничего.

– Может, ты, Ленчик, хочешь сам туда слазить? – ласково спросил его Драч. – Давай, я не возражаю. Полезай и потолкуй с ними. Может, они тебе чего и расскажут. А мы тут подождем. Но не очень долго.

– Да я не про то, – отступил Ленчик. – Я просто…

Семен возился, готовя взрывчатку, и, кажется, только теперь Донгаров понял, что сейчас должно произойти.

– Нет! – закричал он. Сильнейшее возбуждение или испуг сотрясали его тело крупной дрожью. – Нельзя! Большой грех! Плохо будет, очень плохо!

– Переживем как-нибудь, – махнул рукой Драч.

– Нельзя! – Донгаров волновался все больше и вдруг, скорее всего, машинально, от волнения, сбросил с плеча брезентовый ремень винтовки, зажав ее ствол в руке.

Возможно, Донгаров вовсе не собирался никому угрожать, однако стоявший у него за спиной Ленчик, расценил это движение по-своему. Приклад его винтовки мгновенно взлетел к виску проводника. Хруст кости прозвучал сухо и громко, Донгаров мешком повалился на камни. Глаза его остались открытыми, из уголка рта сбежала тонкая струйка крови, ноги коротко дернулись и замерли.