Логово змея

За несколько часов отдыха раненый немного набрался сил и начал путь довольно бодро, он шел, опираясь на импровизированный костыль, обходясь без помощи Анны и Глеба. Путь этот, правда, оказался отвратительным. Тайга вновь превратилась в малорослую хвойную гущу, перевитую кустарником. Тонкие стволы подроста, павшего в конкурентной борьбе за пищу и свет, образовали непроходимый бурелом, продираясь через который на каждый преодоленный метр приходилось тратить вдвое больше усилий.

Настал момент, когда и Глеб, и Драч услышали позади азартно-злобное тявканье собак и поразились, как близко оказались преследователи. Вернее, как недалеко беглецам удалось пройти от места ночевки, которое в этот момент, видимо, обнаружила погоня. Глеб шел замыкающим, он видел, что раненый быстро теряет силы. Его все чаще пошатывало из стороны в сторону, он хватался за древесные стволы, то ли помогая движению вперед, то ли просто удерживаясь от падения. Глеб мало чем мог ему помочь: двигаться рядом сквозь сплошной частокол деревьев было почти невозможно. Но вскоре почва пошла сильно под уклон, беглецы услышали журчание воды. Лес расступился, и они выбрались на речной берег.

Река в этом месте была шире и быстрей. Солнце еще не поднялось над вершинами деревьев, но света оказалось достаточно, чтобы различать белые бурунчики возле выступающих из воды камней.

– Тут неглубоко! – крикнула Анна. – Только нужно держаться друг за друга, чтобы не сбило течением. Скорее! Володя, как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – прохрипел Драч. – Все в порядке.

– Мы тебе поможем, – сказала она. – Держись за нас крепче…

Схватившись за руки, они ступили в ледяной поток. Одежда и обувь лишь на короткое время смогла защитить их от холода, Глеб почувствовал боль в сведенной судорогой мышце и пошатнулся. Восстанавливая равновесие, уперся прикладом винтовки в неровное, каменистое дно. На середине реки вода достигла их бедер. Противостоять силе стремительного потока в одиночку здесь действительно было бы невозможно, лишь соединенные усилия троих позволяли им удерживаться на ногах. В какой-то момент Глеб исполнился уверенности, что все закончится благополучно: берег был всего в двух десятках метров от них, дно реки, кажется, пошло на подъем. Именно тогда Анна провалилась в яму. Нет, это была не яма – просто небольшое, хотя и неожиданное понижение дна – вода здесь доставала Анне чуть выше пояса, но пытаясь устоять, она непроизвольно схватила Драча за больную руку. Тот вскрикнул, скорчился, непроизвольным движением оттолкнул Глеба и Анну, и уже в следующую секунду был сбит с ног потоком.

Глеб бросился за ним, выпустив из рук винтовку. Он видел, беспорядочные движения раненого, пытавшегося удержаться на поверхности, его перекошенное болью и ужасом лицо. Сделав несколько мощных гребков, Глеб догнал его, когда тот в очередной раз ушел под воду. Ухватил за воротник и, оттолкнувшись от дна, рывком выдернул на воздух.

– Гха-а! – полукрик-полувсхлип вырвался из горла Драча, он вцепился в Глеба здоровой рукой, словно пассатижами. Увлекаемый этой панической хваткой, Глеб перекатился через него и вновь ушел под воду, ощутил спиной близкое дно, извернулся и, упершись в ненадежную, ускользающую из-под ног гальку, рванулся в сторону берега. Вряд ли ему, отягощенному весом Драча, удалось преодолеть более полуметра, но в ту же секунду Глеб почувствовал, как Анна, напрягая силы, тянет его на себя, помогает преодолеть цепкие объятия потока…

Странно, но Драч, почти впавший в бессознательное состояние, какими-то остатками затуманенного рассудка осознавал, чего хотят от него Анна и Глеб. Слепыми, замедленными и почти бессильными движениями, он все же пытался помочь им утащить себя с открытого берега под защиту деревьев.

Глеб и Анна повалились рядом с ним. Двигаться дальше никто из них не мог, нужно было хотя бы немного унять бешеное биение сердец.

– Твое ружье, Анна?.. – сказал Глеб.

– В реке.

Они остались без оружия, без еды, без огня.

– Теперь хана, – неожиданно четко и ясно произнес Драч. – Теперь они нас достанут.

И закашлялся. Или засмеялся. Потом приподнялся на локте.

– Давайте валите отсюда. Идите, я сказал. Это я им нужен, не вы! – И вновь бессильно повалился наземь…





* * *


Те, кто задумывал эту комбинацию, учел практически все. Теперь Радзину не оставалось ничего другого, как стараться всеми силами довести начатое до конца, добиваясь получения кредитов, потому что, если этого не произойдет, Радзину платить все равно придется. Главным среди подписанных им документов был тот, в котором он, Радзин, добровольно обязывался возместить средства, затраченные фирмой «Эко-трейдинг» на изыскательские и проектные работы по подготовке Андалинского месторождения сысертскита к эксплуатации, в сумме ста двадцати миллионов долларов.

Все это, разумеется, было густо заваренной липой, настоянной на липовом же запахе. Но в стране, где на том же самом настое возводились фундаменты крупнейших состояний, никому и в голову не придет дурная мысль оценивать никогда и никем не произведенные работы. То, как «Эко-трейдинг» собиралось поступить с Радзиным, было нормой для нынешнего времени, поскольку сам Радзин многократно проделывал точно то же самое как со своими партнерами, так и с государством.

Впрочем, сейчас Радзина тревожило вовсе не это. Как ни горько, но временный проигрыш следовало признать состоявшимся фактом, а Радзин умел проигрывать, не опускаясь до бесполезных истерик и бессильного скрежетания зубов. Гораздо больше его беспокоил вопрос: почему это произошло. Как случилось, что вся его замечательная служба безопасности оказалась в полном неведении о противнике и его планах? После непродолжительных размышлений, ответ показался Радзину очевидным. Поскольку Шавров не мог, не имел права и возможности проявить столь потрясающую неосведомленность, он играл на поле врага.

Это логичное заключение весьма огорчило Радзина, потому что он всегда гордился своим умением подбирать кадры, и те несколько лет, что Шавров у него работал, не имел к нему никаких претензий. Радзин считал Шаврова одним из лучших своих кадровых приобретений и за последнее время даже привык к некоему ощущению спокойствия и безопасности непосредственно за спиной – там, где надлежало по должности постоянно находиться Шаврову. В самом деле жаль…

C другой стороны, сказал себе Радзин, Шаврова он ценил прежде всего за исключительную точность выполнения полученных заданий. Шавров оставил его без прикрытия, потому что Радзин ему это приказал! И конечно же при ином развитии ситуации очень строго спросил бы, если б Шавров не выполнил приказание. Шавров просто делал свое дело. Как обычно – добросовестно и четко.

Но суть в том, что Радзина ждали в квартире Ковальского. Ждали, были уверены, что он обязательно приедет! Только Шавров знал в точности, где окажется Радзин в тот день и час!

Однако что-то не давало Радзину поверить до конца в измену руководителя службы безопасности. Ему не хватало внутренней убежденности, что ли, а может быть, и желания. Слишком многое с Шавровым их связывало. Радзин хорошо понимал, что его явные и скрытые враги многое бы дали, чтобы скомпрометировать Шаврова и лишить Радзина этой надежнейшей из опор. Может быть, комбинация противника была задумана для того, чтобы поразить сразу две цели, одной из которых был Шавров?

Ладно! Если предатель не Шавров, то кто? Неужто Дима Власов? Этот вундеркинд, юный гений предпринимательства? Только он и Шавров были полностью посвящены в детали предстоящей операции. Что ж, Дима достаточно циничен и беспринципен, чтобы совершить подобное. Он – настоящее дитя своего времени. Есть лишь одно маленькое «но»: Дима Власов – патологически труслив. Он прекрасно отдает себе отчет, на что способен пойти разъяренный, преданный и загнанный в угол Радзин. Страх перед неизбежным возмездием – для Димы серьезнейший психологический барьер. Преодолеть его может только очень большая корысть.

Но Радзин знал, что, как ни странно, деньги не могли настолько заинтересовать его коммерческого директора. Дима Власов не был жаден. Он довольно равнодушно относился к деньгам, не отрицая, однако, того, что обладанием ими в достатке чрезвычайно удобно. В работе Власову важен был сам процесс, а не материальный результат в виде дивидендов. Ему нравилось манипулировать огромными суммами, обстоятельствами и людскими судьбами, дабы, в конце концов, еще раз утвердить окружающих и самого себя во мнении, что он, Дима Власов – настоящий гений. Может быть, и теперь Дима поставил себе очередную рейтинговую задачу: доказать всем вокруг и конечно же себе самому, что он умней и удачливей Радзина? Что ж! Такое теоретически возможно, как рабочая заготовка годится. А что на практике? Все это еще предстоит разрешить.

Итак, Шавров или Власов. Странно, но предательство одного из ближайших соратников, которое в конечном счете обошлось Радзину безумно дорого, не тронуло его так глубоко, как измена жены. Вернее, после измены Юлии уже никакая измена не воспринималась Радзиным как катастрофа. Вероятно, именно это состояние позволило ему сохранить контроль над эмоциями и не совершать поспешных, необдуманных шагов.

С Юлией все тоже было непросто. В тот проклятый день они вместе отправились домой в машине Радзина. Никто не произнес ни слова, он просто не знал, что говорить, а она была рада этому. Радзин не смотрел в ее сторону, однако остро ощущал чудовищное внутреннее напряжение, которое ею владело.

Они вошли в квартиру и Радзин надолго закрылся в ванной, смывая с себя липкое омерзение пережитых часов, а когда вышел, увидел раскрытый чемодан, в который Юлия укладывала какие-то свои тряпки.

– Что ты делаешь? – бесстрастно спросил Радзин.

Она застыла на секунду с кофточкой в руках.

– Я… наверное, будет лучше, если я поживу у Вики, – сказала она.

– Думаю, этого делать не следует. У меня и так возникло много проблем. Наша размолвка немедленно привлечет внимание прессы. Лишний шум мне ни к чему. Именно сейчас.

– Ну… если ты так считаешь… – Она нерешительно положила кофточку рядом с чемоданом. В голосе ее Радзин прочитал облегчение и мгновенно рассвирепел.


– Где ты его нашла? На какой помойке? – произнес он, едва разжимая закаменевшие челюсти. – Где был твой ум? Интуиция? Или что там есть у баб вместо этого?

Юлия молчала, покорно опустив взгляд, и ярость Радзина потихоньку улеглась.

– Я буду тебе признателен, если ты несколько дней посидишь дома, – бросил он, выходя из комнаты. – Скажи своим подружкам, что плохо себя чувствуешь, придумай что-нибудь, тебе видней. Но из квартиры не выходи. Полагаю, тебе не нужно объяснять, почему это необходимо?

– Хорошо, – тихо сказала она, теребя кофточку.

По крайней мере, эту проблему можно было считать условно решенной. Радзин пока не знал, как сложатся его дальнейшие отношения с Юлией, но видел, что она с покорностью готова принять любое его решение. И хотя горький ком, застрявший где-то посреди пищевода, от этого не стал меньше, Радзин ощутил способность переключиться на другие вопросы, которые, как никогда, требовали сейчас от него абсолютного погружения. Итак, Власов или Шавров?

Вначале он собирался встретиться с Шавровым. Ему очень хотелось поглядеть прежде всего на его реакцию. Если Шавров предатель, он прекрасно осведомлен о том, что происходило в квартире Ковальского, и соответственно подготовился. Однако неужто Радзин производил на него настолько безнадежное впечатление, и Шавров хотя бы в качестве предположения не рассмотрит вариант, что Радзин его раскусил?

Он вызвал машину с водителем: все должно происходить так, как обычно. Секретарша встретила его обычной улыбкой с прекрасно поставленной имитацией доброжелательности (Радзин при этом с горечью подумал, что по-настоящему искренне она улыбается, пожалуй, только Димочке Власову – ее нынешнему приятелю, а он, Радзин, обречен теперь исключительно на подобные суррогаты чувств).

– Пригласите ко мне Шаврова, – попросил он, проходя в кабинет.

Шавров появился не тотчас же – таких ошибок старая ищейка не допускала, – а через положенный интервал, в течение которого добросовестный сотрудник обязан безотлагательно, но и без лишней спешки предстать пред лицом шефа.

– Я давно не слышал от тебя сообщений по поводу Андалинска, – сказал Радзин. – Что там с этим геологом, в конце концов? Твои люди чешутся или даром деньги получают?

– Да я сам удивлен, – пожал плечами Шавров. – От них уже довольно давно не было сообщений.

– И тебя это не беспокоит?

– Нет, – уверенно ответил Шавров. – Места там дикие, безлюдные. Выполнение задачи могло потребовать от них добираться в самую глушь. Асфальтовых дорог там, как вы понимаете, немного. Важно, что нет известий негативного характера. А это дает основания полагать, что задача выполнена.

– Ты уверен?

– Процентов на девяносто. Думаю, в ближайшие дни все разъяснится окончательно. В любом случае проблемы тут я не вижу.

– И напрасно! – Радзин втайне обрадовался поводу обнаружить скрываемое до этой минуты раздражение. – Разве ты не понимаешь, что дело постоянно висит на волоске и может сорваться из-за нелепейшей случайности? И вместо того, чтобы эти случайности находить и ликвидировать в зародыше, ты тут мне рапортуешь, что твоя уверенность в успешном исходе дела – девяносто процентов. А на десять процентов ты уверен в провале, я так должен тебя понимать?

– Нет, – каменно сказал Шавров.

– А я понимаю именно так! У меня такое ощущение, что ты не владеешь ситуацией.

– Проблема с геологом будет решена. Я готов дать любые гарантии.

– Ну хорошо. – Радзин ощутил, что следует остановиться. – У тебя еще что-нибудь есть?

– К сожалению, нам не удалось разыскать вашего «доброжелателя». Боюсь, дело зашло в тупик.

– Теперь это уже неважно. Можешь отменить все мероприятия по этому вопросу.

– Все? – Шавров произнес это словно совершенно без нажима, но Радзин отлично понял, что он имеет в виду. И Шавров видел, что Радзин понял.

– Все. Материалы уничтожить. Тоже все.

Наступила пауза. Шавров молчал, внимательно глядя на Радзина. Тот понимал, что начальник службы безопасности, из деликатности не желая спрашивать впрямую, надеется все же услышать какие-то разъяснения. Если бы Шавров был невиновен, именно так он и должен был себя вести. Однако Шавров прекрасно понимает, как должен вести себя в подобной ситуации невиновный человек.

– Хорошо, – сказал Шавров, повернулся и пошел из кабинета.

– Одну минуту! – остановил его Радзин. – Хочу попросить тебя еще вот о чем. Поручи своей команде собрать сведения о фирме «Эко-трейдинг». Все, что возможно и невозможно. Чуть позже данные тебе занесет моя секретарша. И учти: это срочно. Кстати, постарайся сделать это максимально незаметно для них.

– Какие-нибудь проблемы? – осведомился Шавров.

– Можно сказать и так, – пробормотал Радзин. – У нас тут ни дня без проблем не обходится…

– Если вы объясните, в чем дело, мне будет намного проще выполнить задачу.

– Я не могу тебе пока ничего объяснить, потому что и сам мало что понимаю, – спокойно сказал Радзин. – Возникла некая фирма, чьи интересы могут перехлестнуться с нашими. Поэтому и прошу тебя собрать о ней хоть какую-то информацию.

– Хорошо, я понял. – Шавров прекрасно владел умением интонацией вкладывать в слова намного больше смысла, чем они передавали. Сейчас его интонация означала, что Шавров ясно видит: шеф знает больше, чем говорит, но добавить ничего не желает. Это необычно, Шаврову непонятна причина, но ему не остается ничего иного, как принять назначенные Радзиным правила.

– Мы начнем прямо сейчас, – сказал Шавров и удалился.

Прежде чем вызвать Власова, Радзин попытался проанализировать разговор с Шавровым. В сущности, он ничего не добился. Может быть, Шавров действительно перешел на сторону противника, но сейчас он абсолютно ничем себя не выдал. Радзин тщательно воспроизвел в памяти его фразы, интонации, выражение лица. Нет, зацепиться было пока не за что… Ну что ж, теперь стоит нежно пощупать Димочку.

Радзин вызвал секретаршу, приказав ей позвать своего заместителя и приготовить кофе.

– Сначала позвать, а потом приготовить? – переступив стройными ножками, пожелала уточнить она.

– Именно в таком порядке, – усмехнулся Радзин. – Позвать и приготовить.