Лука, или Темное бессмертие

– Теперь твоя очередь.

Николя был в замешательстве. Как и Одри, он протянул руку, но, естественно, ничего не произошло. Он попробовал еще раз.

– Наверно, мой чип сломался.

Амбал послал ему нехорошую улыбку:

– В таком случае ты не зайдешь.

Николя потоптался у двери. Он был в ловушке.

– Она там надолго?

Мужчина ничего не ответил, держа руку у рации. Если продолжить вопросы и настаивать, Николя только привлечет внимание. Он взглянул на непроницаемое лицо и понял, что другого выхода, кроме как дать задний ход, у него нет. Он смертельно себя ненавидел.

Одри была одна в неизвестности, затерянная в чреве Гидры.

А он ничем не мог помочь ей.





64




Бретань. Волна холодного воздуха и брызг, которая пробирает вас до костей. Люси ехала по дороге, ведущей прямо на запад. Она видела, как синева неба переходит в черноту по мере того, как ее машина пересекает часть Франции, погруженную, как исполинская ладонь, в море с одной стороны и в океан – с другой.

Она только что закончила телефонный разговор с Джаей. В десять вечера близнецы только заснули, без отца и матери, которые почитали бы им перед сном. И сейчас, оказавшись одна в какой-то песчаной равнине далеко-далеко от дома, в сменной одежде, Люси злилась на себя за это. Но она верила. Она должна найти адрес, который поможет добраться до последних владельцев дома и узнать его историю.

Фужер, Сен-Бриё, Генгам… Бесконечное нанизывание километров в давящем на веки, подобно кирпичам, белесом свете автострады N12. Каждый раз Люси проносилась по этому району как вихрь из-за очередного гнусного преступления. И этот раз не станет исключением из правила.

Огни Морле подстегнули ее. Но бретонские города по осени и в вечернее время нагоняли тоску. Безжизненные улицы, продуваемые резким ветром, чернильные волны, в которых бьются умирающие отсветы. Люси оставила город позади и двинулась в сторону западного побережья бухты. При свете дня эти места наверняка сияли красотой – ультрамариновые воды, пастельные оттенки скал, роскошные парусники, – но в этот час лишь пасть злобного великана распахивалась, готовая вас поглотить.

Еще десяток километров, и дорога сузилась, сворачивая вправо. После Карантека человеческое жилье стало попадаться реже. Пейзаж сделался еще более диким, дорога превратилась в полоску асфальта между землей и скалой. Эта часть берега напоминала голову морского конька, и автомобиль ехал как раз по его хоботу, поднимаясь все выше от уровня моря.

У Люси в животе образовался ком, когда она заметила на севере возникшие из глубины моря два кратких подмигивания, разделенные долей секунды, – двойное биение маяков, которые вели ее, как и моряков, в море. Она следовала по главной дороге, и всякий раз, когда дорога сворачивала вправо – в сторону моря, – она ехала туда. Она начала различать жилища, вкрапленные, как редкие жемчужины, в густую растительность. Летние виллы, пустые и безжизненные, растворялись в сумерках. Только луч маяка обнаруживал их существование. Люси оглядывала их, иногда выходила из машины, чтобы проверить, и снова садилась за руль.

Она нашла дом минут через двадцать, в полукилометре от поворота дороги. Стоящий на отшибе, заросший бирючиной, в путанице гортензий и сорняков – настоящий дом ужасов. Классический бретонский стиль, с шиферной крышей, каменными ребрами и светлым фасадом, испещренным граффити и плющом. Проход на участок загораживали шаткие ворота. Напрасно Люси искала табличку с адресом, названием улицы и номером дома – пустая трата времени. Она находилась «где-то», на мысу Пен-аль-Лан.

Послала эсэмэс Шарко: «Я нашла его, но адреса нет… Сниму номер в гостинице, а завтра расспрошу местных…»

Люси выключила фары, положила руки на руль и глубоко вдохнула. Может, и правда следует сделать так, как она написала. Просто устроиться в гостинице, перевести дух после долгого путешествия и подождать завтрашнего дня, чтобы продолжить изыскания. Но с самого отъезда ею владело одно навязчивое желание: проникнуть в этот дом и ощутить в каждом коридоре, в каждом камне все происшедшие здесь трагедии. Конечно, было уже темно, но мрак – дополнительный стимулятор.

Люси все предусмотрела: перчатки, фонарь, баллон с Bluestar, который потихоньку стащила из кладовки с материалами на их этаже. Она засунула оружие сзади за пояс джинсов и двинулась на территорию. Пронзительный западный ветер налетел на нее, его жестокие укусы заставили застегнуть молнию куртки до самой шеи. Чем дальше она продвигалась, тем сильнее крепла ее уверенность в том, что место для сквота было выбрано отнюдь не случайно. Надо было целенаправленно хотеть этого, чтобы забраться в такой глухой угол. Люси чувствовала глубокую, символическую связь между шайкой и этим местом. Именно среди этих стен принесли в жертву суррогатную мать Луки, именно здесь Каратель вырвал печень из ее внутренностей.

Мобильник завибрировал у нее в кармане. Ответ Шарко: просьба позвонить, когда устроится в гостинице. Наверняка он очень занят с операцией по внедрению Одри и Николя в Гидру. Тем лучше.

Она подошла к фасаду, осветила прибитые к окнам доски. Граффити «Breizh 29» по-прежнему на месте. Дверь оказалась заперта на ключ. Быстрыми шагами она начала обходить дом, как вдруг заметила силуэт на краю сада. Не успела она и глазом моргнуть, как тень исчезла среди деревьев. Десять секунд спустя раздался звук мотора – скутер, подумала Люси. Она кинулась туда, но было уже поздно.

Кто-то из местных? Бездомный? Самовольный поселенец? Или за ней следят?

Держась настороже, она направилась к задней части дома. Белая пульсация маяка вызывала ощущение постоянной грозы, насыщенной электричеством и присосавшейся к бретонскому берегу, как щупальце спрута. От бухты поднимался морской воздух – волна запаха водорослей и тины. Люси не нашла ни одного прохода в дом, а потому взялась за доски, которыми было забито одно из окон заднего фасада. Она использовала дуло своего «зига» как рычаг. В какой-то момент она подумала, что ничего не выйдет, но первый треск придал ей решимости, и через четверть часа она смогла протиснуть свое миниатюрное тело вовнутрь.





65




Дверь с сухим щелчком захлопнулась у Одри за спиной. Ни кнопки, ни ручки, чтобы выйти. Только металлическая перегородка и ведущие в неизвестность слабо освещенные стены из серого камня. Она подождала несколько секунд и поняла, что Николя с ней не пойдет.

Тогда она углубилась в пасть Гидры, потом двинулась по ее бесконечной шее, по которой в свете факелов змеились трубы и трубки, готовые выплюнуть струю огня. Сбоку она обнаружила еще одну открывающуюся чипом металлическую дверь с надписью «ВЫХОД». Одри заколебалась, она еще могла вернуться к Николя. Но раз уж она сейчас была здесь, то продолжила путь.

За изгибом стены за стойкой дежурила женщина. Нечто вроде куска проволоки, обтянутого латексной спецовкой, с презервативом на голове. Она протянула Одри корзинку:

– Сотовый телефон, фотоаппарат… Ни видео, ни фото.


Одри неохотно подчинилась. Любой контакт с внешним миром был прерван. Она выключила мобильник, ради уверенности, что не придет сообщение от Николя. Дежурная протянула билетик с номером ячейки, в которую она убрала телефон.

– Желаете добровольно выйти на сцену?

– Нет.

Она не знала, о чем речь, но предпочла не высовываться. Ей на запястье надели белый браслет и позволили идти дальше. Воздух сделался более теплым, но и более влажным. Шла ли она под выставочными залами на поверхности? Одри не знала. Освещение стало еще слабее, и путь показался ей бесконечным. Наконец она заметила череду освещенных альковов в камне. Силуэты блуждали, как кукольные тени, перебираясь из ниши в нишу. Как только представлялась возможность, Одри разглядывала руки. На запястьях белые браслеты, такие же как ее собственный. Но некоторых были красные…

Первые помещения были оформлены под и`глу, со звериными шкурами на полу, полукруглыми скамьями и креслами, где смешались лоснящиеся тела. Одни трахались, другие смотрели. Покой, сладострастие, вуайеризм. Из этого много не высосешь. Она улыбнулась собственной шутке, чтобы себя подбодрить. В двух шагах маленькие прилавки, как на рынке. Секс-игрушки, вибраторы, наручники, электрические батарейки, расширители и куча предметов, назначение которых она не осмеливалась себе представить.

Чуть дальше запах антисептиков и медицинских препаратов. Мужчина лежал в кресле, лицо его было освещено лампой дантиста. Парень в перчатках, весь в пирсинге, склонился над ним, погружая иглу огромного шприца в его левый глаз. Он вытащил инструмент и помассировал веко клиента. Потом повернулся лицом к Одри. На нее смотрели две огромные плошки, словно вместо глаз ему вставили два стеклянных шара, полных коричневой жидкости. Точная копия инопланетян из Розуэлла.

– Хлорин е-шесть, – пробормотал он. – Впрыскиваешь внутрь глазных яблок, чтобы видеть ночью. Как инфракрасные очки, работает классно. Могу тебе сделать за пятьсот евриков, дешевле на рынке не найдешь. Через двадцать минут я весь твой.

Она с отвращением отошла. Другой альков. Потрескивание, запах горелого, раскромсанная плоть. На руке женщины она увидела печатную плату, вживленную вместо лоскута кожи. Человек в белом халате накладывал швы, ловко манипулируя шелковыми нитями. Афиша: «Заряжайте свой мобильник телесной индукцией».

Еще дальше перед альковом стоял мужчина в косо надвинутом борсалино и белом костюме. Карикатура на мафиозо. Позади него виднелось нагромождение коробок и лабораторное оборудование.

– По Интернету такого не найдешь, – сказал он. – Заходи в мою лавочку. Конечно, есть и классические штуки, чтобы выделять и воспроизводить ДНК. Но что касается CRISPR, у меня имеется кое-что очень симпатичное. Короче, если любишь отрываться, я знаю, как сделать светящееся пиво и дьявольские приправы.

– А миостатин? – спросила Одри.

– А. Я вижу, ты продвинутая.

Он схватил ее за руку и втащил вовнутрь. Настоящая пещера Али-Бабы. Не коммерческие комплекты, а уже приготовленные пузырьки, разложенные по пакетам. Одри посмотрела на его пальцы. Нетронутые. Он сунул ей в руки набор:

– С этим ты получишь силу титана. Отдам за четыре сотни. Только для тебя.

Одри вернула ему пакет:

– Не интересует.

– Погоди-погоди! У меня еще это есть! – Он размахивал другим пакетом. – Вколешь себе такой коктейль, и гарантирую, что тебя в жизни больше не укусит ни один комар… И… погоди… Если у тебя кто из приятелей ВИЧ-инфицированный, я – тот, кто им нужен. Этот CRISPR нацеливается персонально на тебя и разносит твой паршивый вирус в пух и прах. Думаешь, не сработает? Посмотри в Интернете, в американских лабораториях они пробуют на мышах. Черт, это ж гениально, мыши, больные СПИДом, выздоравливают. А я предлагаю тебе это напрямую, да еще за гроши, и тебя не интересует?

Одри не ответила и предпочла уйти. Она задыхалась. И чувствовала дыхание мужчины у себя за спиной.

– Пошла бы ты! У меня есть, что тебе надо, так почему ты не берешь?

Она свернула в боковой коридор. Возможно, вся подобная деятельность и нелегальна с точки зрения закона – подпольное хирургическое вмешательство в несертифицированном месте, продажа незадекларированных препаратов… – но преследование организаторов за такого рода правонарушения ни для кого не представляет интереса. Надо найти клан.

Следующий альков был погружен в темноту. Одри разглядела склоненный силуэт, сидевший прислонясь к каменной стене. И больше ничего. Ни оборудования, ни витрины. Только объявление, висевшее у входа: «Обнуление». Она подошла. Тип стиснул ладони, зажав их между коленями. Не разглядеть. Мерзкая физиономия, по которой прошелся метеоритный дождь. Лысый череп утыкан имплантатами: спальное место факира, привыкшего отдыхать на гвоздях.

– Интересует?

– Смотря что.

– Делаем это у меня, инструменты правильные и стерилизованные. Через два дня ты уже дома.

– А в чем это заключается?

Мужчина потрогал белый браслет Одри:

– А, у тебя премьера? Иди отсюда, девочка. Это не для тебя.

Одри не двинулась с места. Она хотела увидеть другую руку. Мужчина одарил ее недоброй улыбкой. Оттолкнувшись от собственных колен, выпрямился. Он был выше ее на голову. Его рука легла между ног Одри.

– В чем это заключается? Я убираю у тебя все генитальные части, от губ до клитора. Многие делают это у себя в гараже и теми же инструментами, что чинят тачки, но я работаю чисто, по всем правилам искусства. Стерильные инструменты, медикаменты, все дипломы на месте. Поверь, когда у тебя в животе ничего не будет, ты почувствуешь настоящую близость с машинами.

Одри была на грани рвоты. Как только она удостоверилась, что руки у него целы, она исчезла во влажном воздухе туннеля. Свернула влево. Новые ступени вели еще глубже во внутренности монстра. Она судорожно размышляла: некоторые биохакеры-экстремалы осуществляли в этом месте модификацию тела, позволяли вводить в собственную плоть посторонние предметы, доставали вещества, предназначенные для манипуляций над живой тканью. Шевалье, Демоншо, Эмилия Робен и фальшивая Анна Шуграни приходили в эти туннели. Обязательный этап для принятия в клан?

Одри не понимала, как их здесь вычисляют. Все типы вокруг нее имеют чипы, раз они здесь, но это не делает их членами группы отрезанных фаланг. Может, за ними следят, чтобы потом отобрать подходящих? Связано ли это с цветом браслета? Находятся ли все, прошедшие через дверь, под наблюдением?

Мысль, что за ней шпионят, леденила кровь. По мере погружения во внутренности Гидры молодая женщина чувствовала укусы холода на затылке: ей следовало соблюдать осторожность.





66




Ветер ворвался в дом вслед за Люси и принялся ворошить валяющиеся обрывки обоев, завивать спиралью рыжую пыль. Она на мгновение застыла, словно ноги весили тонну. Незаконное проникновение в чужое жилище полтора года назад едва не стоило ей жизни. Она постаралась успокоиться. Само место явно могло о многом рассказать. Она снова увидела, как клан в масках движется по этому самому коридору. Она шла по их стопам. Внутри фильма.