Меч Шаннары

— Ты будешь не один, — быстро проговорил Менион. — Я тоже останусь, просто на всякий случай.

Балинор сухо улыбнулся и одобрительно кивнул горцу. Алланон быстро взглянул на него, словно собираясь возразить, затем коротко кивнул и жестом велел всем остальным следовать за ним. Братья-эльфы торопливо зашагали вверх по тропе вслед за высоким историком, а Шеа с Фликом неуверенно топтались на месте, пока Менион взмахом руки не велел им уходить. Шеа коротко помахал ему, не желая оставлять здесь друга, но понимая, что от него тут все равно не будет никакой пользы. Один раз обернувшись, он увидел, как двое воинов скрываются среди скал по обе стороны узкой тропы. Их мечи тускло блестели в слабом свете звезд, а темные охотничьи плащи сливались с тенями скал.

Алланон провел четверых оставшихся путников через беспорядочные нагромождения булыжников, и вот скалистый склон впереди словно расступился, и они начали подниматься к краю загадочной долины. Спустя несколько коротких минут они уже молча стояли на вершине ее склона, восхищенно разглядывая открывшийся им вид. Склоны и подножие долины в варварском беспорядке усеивали обломки скал и камни, черные и блестящие, как тот, что подобрал Шеа на тропе; под их слоем не было видно земли. Кроме каменного крошева, они смогли разглядеть только небольшое озеро с темной, зеленовато— черной водой, которая тускло сверкала и медленно двигалась, словно живая. Странное движение воды на мгновение поразило Шеа. Эту медленную рябь мог бы вызвать ветер, но ветра не было. Он взглянул на молчащего Алланона и с изумлением заметил, что от темного сурового лица историка исходит странное свечение. Высокий скиталец, казалось, глубоко погрузился в свои думы, глядя на черное озеро, и юноша ощутил задумчивую тоску, всматриваясь в медленно перекатывающиеся на темной глади волны.

— Это долина Шейл, преддверие Зала Королей и обитель древних духов. — Тут голос историка стал низким и рокочущим. — Озеро носит имя Хейдесхорн — его вода губительна для смертных. Мы вместе спустимся в долину, но дальше я пойду один.

Не дожидаясь ответа, он начал медленно спускаться по склону долины, уверенно шагая по шатким камням, не отрывая взгляд от темного озера. Четверо путников словно завороженные последовали за ним, предчувствуя приближение важного для них всех мига, понимая, что здесь Алланон обладает большей властью, чем где бы то ни было. Шеа ощущал необъяснимую уверенность, что историк, странник, философ и мистик, который вел их сюда сквозь бессчетные опасности, играющий в смертельно опасную игру, понятную лишь ему, таинственный человек, носящий имя Алланон, наконец-то вернулся домой. Через несколько минут, когда они спустились к подножию долины Шейл, он снова повернулся к ним.

— Ждите меня здесь. Что бы не происходило, вы не должны следовать за мной. Не вздумайте двигаться с этого места, пока я не вернусь. Там, куда я иду, только смерть.

Они, словно окаменев, стояли на месте, глядя, как он шагает прочь по каменистой земле, направляясь к загадочному озеру. Они смотрели, как его высокий черный силуэт движется вперед, не меняя ни шага, ни направления, а его длинный плащ слегка колышется. Шеа бросил быстрый взгляд на Флика, в напряженном выражении лица которого читался страх перед предстоящими событиями. Какую-то долю секунды Шеа раздумывал, не сбежать ли ему отсюда, но тут же понял, насколько нелепа эта мысль. Он неосознанно сжал в кулаке ткань своего дорожного плаща, ощутив успокаивающую тяжесть маленького мешочка с Эльфийскими камнями. Их присутствие ободрило его, хотя он все же сомневался, что они смогут справиться с тем, против чего окажется бессилен Алланон. Он обеспокоено взглянул на своих спутников, наблюдающих за удаляющейся фигурой, затем снова повернулся и увидел, что Алланон уже подошел к самому берегу озера Хейдесхорн и, очевидно, чего-то ждет. Казалось, всю долину окутала мертвая тишина. Четверо путников ждали, не сводя глаз с темной фигуры, неподвижно стоящей у самой воды.

Высокий странник медленно воздел к небу свои закутанные в темный плащ руки, и юноши неожиданно заметили, что по озеру пробежала быстрая рябь, и оно беспокойно заволновалось. Вся долина тяжело содрогнулась, словно в ней пробуждалось ото сна нечто живое и скрытое от глаз. Смертные потрясенно огляделись, не веря своим глазам, опасаясь, что сейчас их поглотит усеянная каменными зубами пасть скрытого в земле ужаса. Алланон по-прежнему стоял на берегу, и вот вода на середине озера начала яростно бурлить, и с резким свистом, словно вырвавшись на свободу из плена глубин, к темным небесам устремился фонтан брызг и пара. В ночном воздухе послышался глухой стон, крики плененных душ, чей сон потревожил человек на берегу Хейдесхорна. Нечеловеческие голоса, в которых звучала смерть, словно вонзались в сознание четверых путников, трепещущих и бросающих взгляды на склоны долины, мучили их затуманенный страхом рассудок и немилосердно терзали, пока не стало казаться, что сейчас они лишатся последней капли храбрости, оставшейся у них, и станут совершенно беззащитны. Не в силах двигаться, говорить и даже думать, они стояли, застыв в ужасе, а доносящиеся до них стоны мира духов терзали их, предостерегая о том, что в мире есть ужас, лежащий за пределами этой жизни и их понимания.

Под хор леденящих душу воплей, с тяжелым рокотом, исходящим из глубин земли, Хейдесхорн разверзнулся подобно исполинскому водовороту, и из его темных вод поднялся облик согбенного дряхлого старика. Он поднялся в полный рост, стоя, казалось, на поверхности воды. Его высокое худое тело словно состояло из серого призрачного тумана, полупрозрачного и сверкающего подобно самому озеру. Лицо Флика совершенно побелело. Появление этого ужаса окончательно укрепило его убежденность в том, что настали последние минуты их земной жизни. Алланон неподвижно стоял у края озера, опустив свои длинные руки, плотно запахнувшись полами черного плаща и повернувшись к высящейся перед ним тени. Казалось, они беседовали, но четверо невольных наблюдателей не расслышали ни одного слова за постоянным, сводящим с ума хором нечеловеческих воплей, вихрем вырывающихся из тьмы при каждом жесте фигуры из Хейдесхорна. Непостижимый разговор длился лишь несколько коротких минут, и под конец призрак внезапно повернулся к ним и протянул свою тонкую сухую руку, указывая в их сторону. Шеа почувствовал, как его охватывает могильный холод, пронизывающий до костей, и он понял, что его сейчас мимолетно коснулось дыхание смерти. Затем тень отвернулась и, безмолвно попрощавшись с Алланоном, медленно погрузилась в темные воды Хейдесхорна и скрылась под ними. Когда она исчезла, вода вновь медленно забурлила, а стоны и вопли, на миг став оглушительными, перешли в тихое мучительное рыдание и смолкли. Затем поверхность озера стала ровной и неподвижной, и они остались одни.

Когда на востоке над горами блеснули первые лучи зари, высокая темная фигура на берегу озера слегка покачнулась и рухнула на землю. Какое-то мгновение четверо путников медлили, а затем ринулись в глубокую долину к лежащему телу, спотыкаясь и поскальзываясь на россыпях камней. В считанные секунды они добежали до него и с опаской склонились над ним, не зная, что предпринять. Наконец Дарин протянул руку и осторожно потряс лежащего, окликнув его по имени. Шеа тоже коснулся его огромных рук, ощутив ледяной холод его кожи и заметил неестественную бледность его лица. Но через несколько минут все их опасения рассеялись; Алланон слабо шевельнулся, и его глубоко посаженные глаза вновь открылись. Несколько секунд он глядел на них, а затем медленно сел, и они взволнованно обступили его.

— Должно быть, слишком велико напряжение, — пробормотал он, потирая лоб. — Потерял сознание, когда разорвалась связь. Все уже в порядке.

— Что это было за существо? — быстро спросил Флик, опасаясь, что оно может вернуться в любой момент.

Казалось, Алланон задумался над этим вопросом, глядя куда-то перед собой, и его потемневшее лицо словно исказилось от боли и тут же расслабилось.

— Потерянная душа, создание, забытое этим миром и своим народом, — печально проговорил он. — Он сам обрек себя на эту полужизнь, которая может длиться вечность.

— Не понимаю, — сказал Шеа.

— Это и не важно, — отмахнулся от вопросов Алланон. — Эта скорбная фигура, беседовавшая со мной — тень Бремена, друида, боровшегося когда-то против Повелителя Колдунов. Я говорил с ним о Мече Шаннары, о нашем походе в Паранор и о судьбе отряда. Мне мало удалось узнать, и это значит, что наша судьба решится не в ближайшие дни, а еще очень, очень не скоро — для всех, кроме одного.

— Что это значит? — запинаясь спросил его Шеа.

Алланон устало поднялся на ноги и молча оглядел долину, словно желая убедиться, что его беседа с духом Бремена окончена, а затем вновь взглянул в их взволнованные лица.

— Это не так легко сказать, но вы уже прошли очень далеко, почти до самого конца. Вы заслужили право знать. Когда я вызвал Тень Бремена из призрачного мира, где она обитает, мне были открыты два пророчества о судьбе нашего отряда. Тень пообещала, что через два рассвета мы воочию увидим Меч Шаннары. Но кроме того, она предсказала, что одному из нас не суждено пересечь Зубы Дракона. Но все же именно он первым коснется священного клинка.

— Я все-таки не понимаю, — обдумав его слова признался Шеа. — Ведь мы уже потеряли Генделя. Должно быть, речь идет о нем.

— Нет, ты не прав, мой юный друг. — Алланон тихо вздохнул. — Завершив свое пророчество, Тень указала на вас, стоящих вчетвером на краю долины. Одному из вас не суждено достичь Паранора!



Менион Лих молча сидел, пригнувшись, среди каменных глыб, разбросанных вдоль тропы, ведущей в долину Шейл, и терпеливо ждал, когда же появится загадочное существо, выслеживавшее их в Зубах Дракона. По другую сторону тропы, укрывшись в черной тени, стоял принц Каллахорна, держа руку на рукояти своего огромного меча, прислоненного к камню. Менион всматривался во тьму, сжимая в руках свое оружие. Ничто не двигалось. Ему отсюда были видны лишь ближайшие пятнадцать футов тропы, дальше она скрывалась за поворотом, исчезая за грудой массивных глыб. Они ждали уже более получаса, но до сих пор никто не появился, хотя Дарин был абсолютно уверен что за ними следят. На миг Мениону пришло в голову, что выслеживающее их существо может оказаться посланником Повелителя Колдунов. Носитель Черепа мог миновать засаду по воздуху и напасть на остальных путников. Эта неожиданная мысль ошеломила его, и он уже хотел подать знак Балинору, когда его внимание внезапно привлек тихий шорох на тропе. Он немедленно прижался к камню.

Теперь он ясно слышал, как кто-то пробирается вверх по извилистой тропе, медленно двигаясь между огромных глыб, тускло освещенных заревом рассвета. Будь то человек, зверь или дух, он нисколько не подозревал об их присутствии, или же не считал нужным прятаться, так как ничуть не заботился о скрытности. Спустя несколько секунд на тропе прямо под местом их засады появилась темная фигура. Менион рискнул бросить на нее один быстрый взгляд, и на секунду ее приземистость и шаркающая походка напомнили ему Генделя. Он удобнее взялся за рукоять меча Лиха и продолжал ждать. План нападения был прост. Он выпрыгнет перед неизвестным, преграждая ему дорогу; в тот же миг Балинор отсечет ему путь к отступлению.

С быстротой молнии горец спрыгнул на тропу, оказавшись лицом к лицу с таинственным незнакомцем, приподнял меч и тихо приказал остановиться. Стоящий перед ним пригнулся и замахнулся огромной, тускло блестящей железной булавой, зажатой в сильной руке. В следующий миг, когда бойцы взглянули друг другу в глаза, руки их невольно опустились, и с губ принца Лиха сорвался изумленный возглас.

— Гендель!

Балинор появился за его спиной как раз вовремя, чтобы увидеть, как ликующий Менион с диким криком подпрыгивает и, не скрывая радости, бросается обнимать коренастого гнома. Принц Каллахорна с облегчением вложил свой огромный меч в ножны, улыбаясь и пораженно качая головой, глядя, как недовольно ворчащий гном, которого все они считали погибшим, вырывается из объятий торжествующего горца. В первый раз с того момента, когда они покинули Вольфсктааг через Нефритовый перевал, воин ощутил близость победы и уверенность в том, что вскоре все они будут стоять в Параноре перед Мечом Шаннары.





Глава 14




Над бескрайними хребтами и вершинами Зубов Дракона, покрытыми холодной серой растительностью, разгоралась заря, лишенная тепла и радости. Низко нависшие облака и тяжелый неподвижный туман, зловеще висящие в небе, совершенно скрывали от людского глаза тепло и свет восходящего солнца. Над голыми скалами яростно выли свирепые ветры, проносясь мимо ущелий и каменистых обрывов, над склонами и хребтами; ветры хлестали чахлые кусты и пригибали их к самой земле, так что те готовы были сломаться, но сквозь пелену облаков и тумана ветры проскальзывали с невероятной быстротой, не нарушая ее необъяснимой и странной неподвижности. Шум ветра походил на глухой рокот океанских волн, бьющихся о берег, тихий и раскатистый, окутывающий голые вершины своим особым гудением, которое вскоре начинало казаться человеку своеобразной тишиной. Вместе с ветром взмывали и пикировали птицы, до земли доносились их искаженные и приглушенные крики. На этой высоте обитало мало животных — отдельные стада горных коз особо выносливых пород, да маленькие мохнатые мышки, живущие в глубоких трещинах скал. Воздух здесь уже не был прохладным; он стал обжигающе холоден. Самые высокие пики Зубов Дракона покрывал снег; на этой высоте смена времен года мало влияла на температуру, которая здесь редко поднималась выше нуля.

Это были опасные горы, бескрайние, уходящие в небо и невероятно огромные. Этим утром они, казалось, замерли в мрачном ожидании, и восемь путников, составляющие вышедший из Кулхейвена маленький отряд, не могли бороться с беспокойством, все сильнее охватывающим их по мере углубления в серый холод гор. Дело было не просто в тревожном пророчестве Бремена, и даже не в том, что вскоре им предстоит войти в запретный Зал Королей. Что-то ожидало их впереди, что-то терпеливое и коварное, некая жизненная сила, скрытая в голой скалистой местности, по которой они шли; сила, полная мстительной ненависти к ним, наблюдающая, как они все дальше карабкаются по исполинским горам, отгораживающим от мира древнее королевство Паранор. Неровной цепочкой люди двигались на север, темными силуэтами выделяясь на фоне туманного неба, плотно закутавшись в шерстяные плащи, чтобы уберечься от холода, и наклонив головы, чтобы защититься от ветра. Горные склоны и ущелья были усеяны осыпающимися камнями и рассечены незаметными трещинами, что делало продвижение отряда крайне опасным. Много раз кто-либо из них срывался и сползал вниз по склону в потоке мелких камней и пыли. Но то, что скрывалось в глубине этих земель, пока что не спешило показывать свое присутствие, ограничиваясь лишь тем, что давало о себе знать и ожидало, пока давящая атмосфера сломит волю восьмерых путников. Тогда охотникам предстоит стать дичью.

Это не заняло слишком много времени. Вскоре их тихо начали мучить сомнения, беспрестанно изводя их утомленные умы — сомнения, подобно призракам поднимающиеся из бездны тех страхов и тайн, о которых стараются не упоминать вслух. Разобщенные холодом и ревом крепнущего ветра, они оказались отделены друг от друга, и невозможность обменяться даже парой слов только усиливала растущее чувство тревоги. Казалось, только Гендель оставался ему неподвластен. Замкнутый характер гнома-одиночки был защищен от любых сомнений, а после жуткого столкновения со взбешенными карликами на Нефритовом перевале Гендель перестал бояться смерти. Он был тогда близок к гибели, так близок, что его спасло только врожденное чутье. Карлики бросились на него со всех сторон, ослепленные злобой, начали карабкаться по склону, разъяренные до такой степени, что их ненависть утолило бы лишь кровопролитие. Гендель не спешил отступать, скрываясь в лабиринтах гор Вольфсктаага; он неподвижно замер в кустах и хладнокровно наблюдал за разбегающимися во все стороны карликами, пока один из них не прошел совсем рядом с его укрытием. Мгновенным ударом он оглушил беспечного охотника, торопливо надел на него свою бросающуюся в глаза одежду и начал звать на помощь. В темноте, разгоряченные яростной погоней, карлики разглядели только плащ лежащего, но этого оказалось достаточно. Не подозревая об обмане, они разорвали на части своего же собрата. Гендель же всю ночь скрывался в горах, а на следующий день спокойно прошел через опустевший перевал.

Однако двое юношей и эльфы не разделяли сейчас неколебимого спокойствия Генделя. Их волновало пророчество тени Бремена. Завывающий горный ветер, казалось, снова и снова повторял ее роковые слова. Одного из них ожидает смерть. О да, слова пророчества звучали не так прямолинейно, но смысл их угадывался безошибочно. Это была горькая перспектива, и ни один из четверых до сих пор не мог до конца в нее поверить. Возможно, им все-таки удастся доказать ошибочность предсказания.

Шагая впереди и наклонившись против бьющего в лицо горного ветра, Алланон снова и снова обдумывал знание, открывшееся ему в долине Шейл. Он в сотый раз вспоминал свою удивительную встречу с тенью Бремена, древнего друида, обреченного скитаться в призрачном мире, пока не погибнет Повелитель Колдунов. Однако не печальный вид духа привел его в такое беспокойство. Дело было в ужасном знании, погребенном в его памяти под самыми темными истинами мира. Нога историка задела за выступающий камень, он пошатнулся и с трудом сохранил равновесие. В сером небе пронзительно закричал кружащий ястреб и камнем упал за далекий хребет. Друид слегка повернул голову, взглянув на цепочку своих спутников, старающихся не отставать от него. Тень открыла ему больше, чем просто слова пророчества. Но он не решился рассказать тем, кто верил в него, всю правду, как не стал открывать им полной истории легендарного Меча Шаннары. В его глубоко посаженных глазах сверкал внутренний гнев, его раздражало неприятное положение, в которое он сам поставил себя своим решением скрыть от своих спутников часть истины, и на миг он почти решился рассказать им все до конца. Они уже пожертвовали столь многим, но это была лишь первая жертва‡ Но в следующий миг он решительно выбросил эту мысль из головы. Бог необходимости сильнее бога справедливости.

Серый рассвет медленно перешел в серый полдень, а поход вглубь Зубов Дракона все продолжался. Гребни и склоны возникали и исчезали вокруг них с жутким постоянством, создающим в мыслях усталых путников впечатление, что они стоят на одном месте. Впереди над туманным северным горизонтом возвышалась огромная цепь исполинских серых пиков, отчего казалось, что они шагают прямо на непреодолимую стену камня. Затем они вошли в широкое ущелье, ведущее резко вниз и вскоре превратившееся в узкий извилистый проход, зажатый между двумя громадными утесами и исчезающий в густом тумане. Алланон вел их сквозь клубящуюся серую мглу, и постепенно горизонт скрылся из вида, а ветер ослаб и стих. Тишина окружила их мгновенно и неожиданно; казалось, что сквозь толщу скал мягкий голос нашептывает на ухо медленно бредущим путникам тихие, неразборчивые слова. Затем ущелье чуть расширилось, туман рассеялся, превратившись в легкую дымку, и их взорам открылся высокий темный провал в склоне утеса, перед которым обрывался извилистый проход.


Вход в Зал Королей.

Величественный и грозный, он вызывал своим видом благоговейный трепет. По обе стороны черного прямоугольного проема стояли две чудовищные каменные статуи, высеченные прямо из темной скалы и возвышающиеся над тропой на добрые сто футов. Каменные стражи имели вид закованных в доспехи воинов, бдительно возвышающихся в глубокой тени скал, сжимающих рукояти громадных мечей, которые стояли перед ними на земле. Ветры и время покрыли их суровые бородатые лица бессчетными шрамами; глаза их, до сих пор кажущиеся почти живыми, внимательно разглядывали восьмерых смертных, стоящих на пороге охраняемого ими древнего зала. Над громадным порталом в камне были высечены три слова мертвого и давно забытого языка, очевидно, предостерегающие входящих о том, что перед ними лежит гробница мертвых. За просторным проходом ожидала безмолвная тьма.

Алланон собрал всех спутников вокруг себя.

— Многие годы назад, еще до Первой Войны Рас, люди, чьи истоки потеряны во времени, служили здесь священниками богов смерти. В этих пещерах они хоронили королей всех Четырех земель, вместе с их семьями, слугами, любимыми вещами и драгоценностями. Родилась легенда, гласящая, что в этих склепах могут обитать лишь мертвые, и лишь священникам дозволено наблюдать за погребением покойных правителей. Все остальные, кто входил в эти усыпальницы, исчезали без следа. Со временем культ распался, но зло, накопившееся в Зале Королей, продолжало свое существование, слепо служа священникам, чьи кости превратились в прах многие века назад. Мало кому удалось пройти‡ Он спохватился и оборвал фразу, заметив немой вопрос в глазах своих слушателей.

— Я проходил через Зал Королей — в нашу эпоху это удавалось только мне, а теперь удастся и вам. Я друид, последний из живущих на земле. Как и Брона, как и Бремен после него, я изучал черные искусства и стал магом. У меня нет силы Властелина Тьмы — но все же я смогу провести вас через эти пещеры, тянущиеся сквозь толщу Зубов Дракона.

— А потом? — донесся из тумана тихий вопрос Балинора.

— С гор нас выведет узкая тропа, которую называют Драконьей Морщиной. Оттуда нам уже будет виден Паранор.

Наступило долгое напряженное молчание. Алланон знал, о чем они думают; не обращая на это внимания, он продолжал.

— За этими воротами нам откроется множество коридоров и покоев, где заблудится всякий, кто не знает точного пути. Часть ходов опасна, часть — нет. Вскоре мы подойдем к туннелю сфинксов, огромных статуй, подобных этим стражам, но имеющих тела полулюдей— полузверей. Тот, кто взглянет им в глаза, тут же превратится в камень. Поэтому все вы должны завязать себе глаза. Кроме того, вы свяжетесь веревкой. Вы должны сосредоточиться на мне, думать только обо мне, ибо их воля, сила их мыслей настолько велика, что может заставить вас сорвать повязки и посмотреть им в глаза.

Семеро людей в нерешительности взглянули друг на друга. Предстоящее испытание начинало казаться им верным самоубийством.

— Миновав сфинксов, мы пройдем по пустым проходам, ведущим в Коридор Ветров, туннель, где обитают невидимые существа, в честь астральных духов из древних легенд называемые баньши. Это просто бесплотные голоса, но эти голоса лишают смертных рассудка. Я дам вам кусочки материи, которыми следует заткнуть уши, но главное для вас опять — сосредоточиться на мне, дать мне заслонить ваш разум своим, чтобы оградить вас от всей безумной силы голосов. Вы должны быть спокойны; не сопротивляйтесь мне. Вы запомнили?

Он насчитал семь еле уловимых кивков.

— Пройдя через Коридор Ветров, мы окажемся в Гробнице Королей. Нам останется миновать последнее препятствие.

Он оборвал свою речь, с опаской взглянув на вход в пещеру. Какой-то миг все ждали, что сейчас он закончит начатую фразу, но вместо этого он жестом приказал им идти за ним к темному провалу. Они в смятении прошли между каменных великанов, полускрытых в сероватом тумане, клубящемся перед высокими склонами утеса; черное зияющее отверстие впереди походило на разинутую пасть громадного хищного зверя. Алланон извлек из недр своего плаща несколько широких черных повязок и раздал их каждому. С помощью длинного мотка скалолазной веревки члены маленького отряда связались друг с другом; первым оказался уверенно стоящий на ногах Дарин, последним вновь встал принц Каллахорна. Они проверили, надежно ли держатся повязки, и взялись за руки, образовав живую цепь. В следующий миг цепочка людей осторожно двинулась ко входу в Зал Королей.

В пещерах стояла мертвая давящая тишина, усиленная еще и тем, что вокруг внезапно стих шум ветра и стук их сапог по скалистой тропе. Пол туннеля оказался неожиданно ровным и гладким, но холод, долгие столетия скрывавший древний камень, уже начинал закрадываться в их напряженные тела, вызывая непроизвольную дрожь. Все они молчали, стараясь побороть это напряжение; Алланон с осторожностью вел их по длинным, почти прямым коридорам. Шеа, идущий в середине движущейся на ощупь цепочки, чувствовал, как пальцы Флика в окружающем мраке все сильнее стискивают его руку. Со дня своего бегства из Дола они старались держаться поближе друг к другу, связанные общими переживаниями теснее, чем кровью. Шеа чувствовал, что эта связь не порвется, что бы с ними теперь ни случилось. И он не забудет, на что пошел ради него Менион. Подумав о принце Лиха, он невольно улыбнулся. Горец так сильно изменился за последние дни, что стал почти что другим человеком. Прежний Менион еще напоминал о себе, но теперь в нем росло нечто новое, чему Шеа затруднялся дать название. Но ведь все они, и Менион, и Флик, и он сам, немного изменились, хотя эти изменения можно было заметить, только если очень долго и пристально рассматривать человеческий характер. Он задумался, заметил ли перемены, произошедшие с ними, Алланон — Алланон, всегда обращавшийся с ним не как с мужчиной, а скорее как с мальчиком.

Они неуверенно остановились, и в наступившей гнетущей тишине в мыслях каждого из них беззвучно зашептал властный голос друида: помните мое предостережение, думайте только обо мне, сосредоточьтесь на мне. Затем живая цепь двинулась вперед, оглашая пещеру гулким эхом стука сапог по камню. В тот же миг, несмотря на завязанные глаза, они ощутили впереди ожидающую их опасность, безмолвную и терпеливую. Шли секунды, отряд медленно продвигался вглубь пещеры. Люди ощущали присутствие неподвижных каменных исполинов, возвышающихся вдоль стен — статуй с человеческими лицами и уродливыми телами фантастических зверей. Сфинксы. Мысленным взором люди видели их глаза, пылающие вокруг слабой тени Алланона; они начинали ощущать силу, препятствующую им думать о друиде. Настойчивая воля каменных чудовищ проникала в их сознание, по капле сочась в их спутавшиеся мысли, настойчиво требуя от людей посмотреть в их мертвые глаза. Каждый из них ощущал быстро растущее стремление сорвать защитную повязку, оберегающую их зрение, вырваться из тьмы и свободно разглядеть удивительные статуи, в безмолвии смотрящие на них.

Но когда всем им уже казалось, что в следующий миг настойчивый шепот сфинксов должен наконец сломить тающее упорство слабеющих путников и окончательно отвлечь их мысли от бледнеющего образа Алланона, паутину мрака беззвучно рассекла его железная мысль. Думайте только обо мне. Они машинально подчинились приказу, стряхивая с себя всепоглощающее стремление поднять взгляд к безмолвным каменным лицам. Единоборство мыслей не прерывалась ни на минуту, цепочка вспотевших и хрипло дышащих людей на ощупь брела по запутанному лабиринту невидимых фигур, связанная воедино веревкой на поясе и властным голосом Алланона. Никто не разжимал рук. Друид уверенно вел их между двух рядов сфинксов, не отрывая глаз от камня под ногами; его несгибаемая воля боролась за власть над умами его слепых подопечных. Затем лица каменных созданий наконец начали тускнеть, удаляться, оставляя смертных в безмолвии, одиночестве и мраке.

Они шли вперед, преодолевая множество длинных извилистых проходов. Затем цепочка вновь остановилась, и тьму прорезал низкий голос Алланона, приказывая им снять повязки. Они робко выполнили его приказ и обнаружили, что стоят в узком туннеле, от грубых каменных стен которого исходит удивительное зеленоватое свечение. Странное сияние заливало их лица; они торопливо переглядывались, убеждаясь, что никто из них не пропал. Темная фигура друида бесшумно прошлась вдоль цепочки, проверив надежность связывающей их веревки и напомнив, что впереди их еще ожидает Коридор Ветров. Заткнув себе уши кусочками материи и повязав сверху все те же черные повязки, чтобы ослабить крики невидимых созданий, именуемых баньши, все они снова взялись за руки.

Людская цепочка медленно двинулась по узкому туннелю, освещенному слабым зеленым сиянием; звук их шагов не достигал их защищенных материей ушей. Эта часть пещер тянулась более чем на милю, а затем резко обрывалась, проход расширялся, переходя в громадный, абсолютно черный коридор. Каменные стены уходили во мрак, к невидимому потолку, оставляя отряд в странном призрачном мире, где лишь ровный камень под ногами убеждал людей в том, что земля еще не исчезла. Алланон без малейшего колебания повел их прямо во тьму.

Затем они внезапно услышали шум. Он обрушился на них, совершенно не готовых к его неописуемому бешенству, и на миг людей охватила паника. В их уши ударил оглушительный рев, словно тысяча ветров слились воедино в одном яростном, терзающем слух порыве. А за этим ревом слышался ужасающий глас кричащих от боли душ, искаженные в муке голоса, стонущие о всех возможных нечеловеческих ужасах, полные отчаяния и лишенные надежды на спасение. Рев превратился в визг, достигший такой невообразимо высокой ноты, что оглушенные умы смертных начали приближаться к грани безумия. Жуткие крики захлестывали их сознание, отражая растущее отчаяние путников, неустанно вгрызаясь в мозг, срывая онемевшие нервные окончания, как слои мертвой кожи, обнажая сами кости черепа.

Этот ужас длился лишь миг. Еще один такой миг, и с ними было бы все кончено. Но и в этот раз беспомощно замерших людей спасла от потери рассудка могучая воля Алланона, заслонившая их от безумных воплей подобно плотному занавесу. Крики и рев стихли, превратившись в слабое гудение, а в терзаемых болью умах семерых путников возник образ темного, угрюмого лица и властно зазвучала спокойная железная мысль. Расслабьтесь, не бойтесь, думайте только обо мне. Они машинально ступали по черному туннелю, мысленно держась за исходящие от друида уверенность и спокойствие. От оглушительных воплей содрогались стены коридора, и тяжелый камень пещер грозно рокотал. И вот голоса баньши взвизгнули на последней безумной ноте, с отчаянным воем пытаясь прорваться сквозь ограждающую их умы стену, возведенную могучей волей друида, но стена выдержала натиск, и голоса исчерпали свою силу и стихли до леденящего шепота. В следующий миг проход снова сузился, и отряд покинул Коридор Ветров.

Потрясенные до глубины души, покрывшиеся холодным потом, они молча остановились, подчиняясь команде Алланона. Наведя в своих бессвязных мыслях некое подобие порядка, они вынули из ушей материю и развязали соединяющую их веревку. Они стояли в небольшой пещере, повернувшись к двум огромным каменным дверям, по краям окованным железом. От каменных стен пещеры исходило все то же странное зеленоватое свечение. Алланон терпеливо ждал, пока все они окончательно придут в себя, а затем велел им пройти вперед. Перед каменными вратами он помедлил. От легкого толчка его худой руки тяжелые двери бесшумно распахнулись. Глубокий голос друида в безмолвии пещер казался шепотом.

— Зал Королей.

Более тысячи лет нога человека, за исключением Алланона, не ступала в запретную гробницу. Все эти века ничто не тревожило ее покой

— покой исполинской круглой пещеры с гладкими, полированными стенами, с потолком, сияющим тем же зеленым свечением, что заливало и пройденные ими туннели. Вдоль закругляющейся стены огромного купола, с тем же гордым пренебрежением, что и при жизни, стояли каменные изваяния мертвых правителей, глядя на середину зала, на странный алтарь в форме свернувшейся змеи, возвышающейся над статуями. Перед каждым изваянием лежали сокровища мертвых, сосуды и сундуки, полные золотых и платиновых слитков, бриллиантов, мехов, оружия, всех любимых предметов умерших. За спиной у каждой статуи в стене было высечено квадратное замурованное отверстие, в котором покоились останки усопших: королей, их семей, их слуг. Надписи над запечатанными склепами, зачастую сделанные на языках, неизвестных ни одному из членов отряда, повествовали о жизни и деяниях похороненных здесь правителей. Весь зал был залит темно-зеленым светом. Казалось, камень и металл поглощали это холодное свечение. Все вокруг толстым слоем покрывала каменная пыль, копившаяся здесь веками, поднимающаяся небольшими облачками из-под ног смертных. Более тысячи лет ни один человек не нарушал покой этого древнего зала. Ни один человек не проникал в его тайны и не пытался отпереть двери, за которыми покоились мертвые и их богатства. Ни один человек, кроме Алланона. А теперь‡ Шеа охватила сильная необъяснимая дрожь. Ему не позволено было здесь находиться; он слышал тихий отдаленный голос, говорящий, что смертным запрещено вступать в этот зал. Зал Королей не относился к священным или магическим местам. Он просто служил гробницей — усыпальницей древнего праха. Здесь не было места живущим. Что-то коснулось его плеча, он вздрогнул и понял, что это рука Алланона. Друид нахмурился, мрачно глядя на него, затем тихо подозвал всех остальных. Они безмолвно собрались вокруг него, освещенные зеленоватым сиянием, и друид приглушенно заговорил.

— За теми дверьми в дальнем конце Зала находится Ассамблея. — Его рука указала на далекую стену купола, где виднелись такие же закрытые каменные врата. — Широкая лестница, высеченная в камне, ведет вниз, к большому озеру, питаемому глубинными горными источниками. У подножия лестницы, на самом берегу озера, стоит Погребальный Костер, на котором по несколько дней лежали тела усопших властителей, чтобы их души за это время успели подобающим образом перейти в загробную жизнь. Чтобы попасть в коридор, который выведет нас к Драконьей Морщине по ту сторону гор, мы должны пройти через этот склеп.

Он помолчал и глубоко вздохнул.

— Раньше, когда я проходил через эти пещеры, мне удавалось остаться незамеченным чудовищами, готовыми растерзать любого, кто вторгнется сюда. Но я не смогу скрыть от них вас. В Ассамблее обитает существо, обладающее силой, которая, возможно, превосходит мою. Я сумел скрыть от него свое присутствие, но сам я ощутил нечто, покоящееся в глубинах озера. У подножия лестницы озеро с обоих сторон огибают узкие дорожки, ведущие на другую сторону пещеры, к выходу. Иного пути в обход озера нет. Существо, охраняющее Погребальный Костер, должно напасть на нас именно здесь. Когда мы войдем в пещеру, Балинор, Менион и я пойдем по левой дорожке. Это должно выманить существо из его логова. Когда оно бросится на нас, Гендель поведет всех остальных по правой дорожке, к выходу из пещеры. Не останавливайтесь, пока не выйдете к Драконьей Морщине. Все понятно?

Они медленно кивнули. Шеа преследовало странное ощущение, что он попал в захлопнувшуюся ловушку, но если бы он сказал об этом вслух, ничто бы не изменилось. Алланон выпрямился во весь свой семифутовый рост и зловеще усмехнулся, сверкнув крепкими зубами. Юноша ощутил, как по его спине пробежал холодок, и десятикратно возблагодарил небо за то, что ему не довелось стать врагом мистика. Одним легким движением Балинор вытащил из ножен свой огромный меч, и стальной клинок, вырвавшись на свободу, тихо зазвенел. Гендель уже шагал по Залу, крепко сжимая в руке тяжелую булаву. Менион пошел было за ним, но остановился, в нерешительности глядя на груды сокровищ, наваленных перед каждой гробницей. Неужели нельзя захватить с собой хотя бы толику всего этого? Братья Омсфорды и эльфы направились вслед за Генделем и Балинором. Алланон стоял, наблюдая за горцем, закутавшись в длинный черный плащ. Менион обернулся и вопросительно посмотрел на мистика.

— На твоем месте я бы не стал, — коротко предостерег его тот. — Здесь все покрыто ядом, разъедающим кожу. Одно касание, и через минуту ты мертв.

Какое-то время Менион недоверчиво смотрел на него, затем бросил короткий взгляд на сокровища и решительно покачал головой. Однако на середине зала, поддавшись внезапному импульсу, он вытащил из колчана две длинные черные стрелы и подошел к открытому сундуку, полному золотых монет. Он осторожно потер железные наконечники стрел о золото, тщательно избегая касаться их руками. С усмешкой мрачного удовлетворения он присоединился к отряду, уже покидающему зал. Что бы ни ожидало их за этими дверьми, этому противнику представится случай проверить свою устойчивость к яду, за минуту убивающему любое живое существо. Они сомкнулись вокруг Алланона, сталь их оружия тускло блестела. Огромный зал окутывало безмолвие, нарушаемое лишь учащенным дыханием восьмерых человек, стоящих перед закрытыми дверями. Шеа бросил последний взгляд назад, на Зал Королей. Гробница выглядела такой же пустынной и заброшенной, лишь цепочки следов, ведущих от входа, отпечатались в покрывающей пол пыли. В воздухе, освещенные зеленоватым сиянием, висели тяжелые облака этой пыли, поднятой вторгшимися в склеп смертными, медленно оседая обратно на древний камень пола. Со временем все следы их пребывания здесь исчезнут, и пыль скроет все.

От касания руки Алланона каменные врата распахнулись, и отряд бесшумно вступил в Ассамблею. Они оказались на высокой площадке, переходящей впереди в широкий альков, из которого вел вниз ряд широких ступеней. Лежащая у подножия лестницы пещера была громадна, но несмотря на ее чудовищные размеры и высоту, в глаза бросалось все нетронутое великолепие грубого творения осторожных рук природы. С высокого потолка пещеры опускались зазубренные сталактиты, каменные сосульки, многие тысячи лет нараставшие здесь слоями из минеральных отложений и воды. Под этими точеными каменными копьями лежала гладкая, стеклянистая поверхность темно— зеленой воды вытянутого прямоугольного озера. Когда со свисающего каменного выступа тяжело упала капля воды, по ровной поверхности разбежалась мелкая рябь, и озеро снова затихло. Люди с опаской подошли к краю площадки и посмотрели вниз, на высокий каменный алтарь, стоящий у подножия лестницы перед самым озером, на его покрытую царапинами и трещинами поверхность, местами уже начавшую крошиться. Пещеру тускло освещали фосфоресцирующие лучики, выбивающие из каменных стен, окутывая зал жутким холодным сиянием.

Люди медленно двинулись вниз по лестнице, заметив одно короткое слово, высеченное на камне алтаря. Мало кто знал его значение. ВАЛГ — слово из древнего наречия карликов. Оно означало Смерть. Эхо их приглушенных шагов разносилось по всей громадной пещере. Внизу ничто не шевелилось. На всем здесь лежала печать древности и долгой неподвижности. Достигнув подножия длинной лестницы, они секунду помедлили, не отрывая глаз от неподвижной воды. Алланон нетерпеливым жестом приказал Генделю и его подопечным отойти вправо; затем он быстро пошел к левой дорожке, Менион и Балинор последовали за ним. Любой их неверный шаг сейчас мог стать последним. С другой стороны озера Шеа наблюдал, как три фигуры молча продвигаются вдоль неровной каменной стены, стараясь держаться как можно дальше от кромки воды. Озеро хранило неподвижность. Они достигли середины пути, и Шеа в первый раз свободно вздохнул.

Затем неподвижная поверхность темного водоема разорвалась фонтаном брызг, и из глубин озера поднялся подводный ужас. Змееподобное чудовище, казалось, заполнило всю пещеру, его покрытое слизью скользкое тело нависло над людьми, круша древние сталактиты на потолке пещеры. Стены Ассамблеи задрожали от его яростного рева. Извиваясь и дергаясь, оно вздымалось из воды. Длинные передние лапы с жуткими загнутыми когтями хватали воздух, огромные челюсти жадно смыкались, обнажая ряды почерневших острых зубов. Среди бессчетных наростов и шипов, покрывающих уродливую голову, красным огнем пылали огромные глаза. Все тело чудовища покрывала чешуйчатая шкура, с которой потоками стекали ил и грязь, принесенные им, должно быть, из самых черных бездн подводного мира. Из пасти сочились капли яда, падая в воду и поднимая тонкие струйки пара. Чудовищное создание посмотрело на троих людей и зашипело с неукротимой злобой. Разинув пасть, оно с яростным воем смерти бросилось на них.

Люди отреагировали молниеносно. Звонко запел большой ясеневый лук Мениона Лиха, и отравленные стрелы со смертоносной точностью вонзились в нежное небо разинутой пасти змея. От боли тварь попятилась, и Балинор тут же перешел в наступление. Подступив к самому краю дорожки, воин с размаха ударил мечом по подставленной передней лапе чудовища. Но к его изумлению, огромный меч лишь едва поцарапал чешуйчатую шкуру, отскочив от слоя густой слизи. Вторая лапа тут же замахнулась на него, но промахнулась — человек моментально уклонился от ее удара. В это время Гендель бросился бежать по другой дорожке к выходу из Ассамблеи, толкая перед собой Шеа с Фликом и эльфов. Но кто-то из них в спешке наступил на скрытую в полу кнопку, и с потолка рухнула тяжелая каменная плита, перегораживая всем им выход из зала. Гендель в отчаянии навалился на каменную преграду всем своим могучим телом, но она даже не шевельнулась.

Грохот падающей плиты привлек к себе внимание змея. Повернувшись к Мениону и Балинору спиной, он торопливо двинулся к новым, менее опасным врагам. Все они погибли бы, если бы не быстрая реакция закаленного в боях гнома. Забыв о каменной плите и нисколько не заботясь о собственной безопасности, Гендель бросился навстречу приближающемуся чудовищу и метнул свою железную булаву прямо в его горящий глаз. Сокрушительный удар тяжелой булавы превратил сверкающее око в брызги слизи. От пронизавшей его тело боли змей отшатнулся и закачался из стороны в сторону, круша камень сталактитов. Через весь зал полетели смертоносные обломки скал. Получив сильный удар камнем по голове, рухнул Флик. Гендель, стоявший на краю водоема, был погребен под лавиной рушащегося камня и больше не шевелился. Оставшиеся трое отступили к перекрытому плитой проходу, а громадный змей навис над ними.

Тогда в неравный бой наконец вступил Алланон. Воздев над головой обе руки, он повернул их ладонями вниз, и его пальцы начали светиться подобно маленьким пылающим факелам. С кончиков его пальцев сорвались искры слепящего голубого пламени, выстрелив в голову взбешенного монстра. Сила этого огненного удара совершенно оглушила наполовину ослепшего змея, и он бешено забился в кипящей воде озера, воя от боли и злобы. Быстро шагнув вперед, друид нанес второй удар, и вокруг головы взбешенного чудовища вновь вспыхнуло голубое пламя. Этот удар отшвырнул огромное чешуйчатое тело назад, к стене пещеры, где оно, содрогаясь в диких конвульсиях, превратило перегораживающую выход плиту в каменное крошево. Шеа с эльфами едва успели оттащить в сторону неподвижное тело Флика, как массивное тело обрушилось на то место, где они только что стояли. До них донесся оглушительный треск разбиваемой плиты, они заметили, что проход вновь открыт, и отчаянно закричали об этом бойцам. Балинор вновь атаковал приближающегося к нему змея, еще не пришедшего в себя после ударов молний Алланона, тщетно пытаясь достать мечом его опускающуюся голову. Алланон не сводил глаз с чудовища, и только Менион успел увидеть, что произошло, и бешено замахал юношам, приказывая им отступать в открывшийся проход. Даэль и Шеа подхватили лежащего Флика и потащили его в укрытие туннеля. Дарин сперва бросился за ними, но затем остановился, заметив потерявшего сознание Генделя, все еще лежащего под грудой раздробленного камня. Повернувшись, он бросился обратно к краю водоема, схватился за неподвижную руку гнома и попытался вытащить его из-под обломков.

— Назад! — взревел Алланон, только сейчас заметивший, что делает эльф.