Меч Шаннары

Воспользовавшись тем, что противник на мгновение отвлекся, змей бросился вперед. Одним могучим взмахом когтистой лапы он отшвырнул Балинора вбок, с сокрушительной силой ударив его о каменную стену. Перед чудовищем встал Менион, но быстрый удар сбил принца Лиха с ног, и он пролетел несколько ярдов по воздуху и упал. Змей, терзаемый мучительной болью от множества полученных ран, стремился только добраться до высокой фигуры в черном плаще и раздавить ее своим телом. У него оставалось еще одно оружие, и теперь он решил прибегнуть к нему. При виде одиноко стоящей на дорожке беззащитной жертвы сочащаяся ядом пасть широко распахнулась, и из нее вырвалась струя ревущего пламени, поглотив молчаливого друида. У Дарина, который видело все, что происходило на дорожке, невольно вырвался панический вскрик. Шеа и Даэль, стоящие у самого входа в ведущий из Ассамблеи туннель, в немом ужасе смотрели, как высокого мистика охватывает пламя. Но мгновение спустя огонь потух, и Алланон совершенно невредимым предстал перед потрясенными наблюдателями. Его руки взметнулись, и с кончиков вытянутых пальцев сорвались искры голубого пламени, с чудовищной силой ударив в голову змея и снова отшвырнув его чешуйчатое тело назад. От кипящего озера поднимались огромные клубы пара, смешиваясь с пылью и дымом битвы и превращаясь в густой туман, скрывающий поле битвы из вида.

Затем из полутьмы рядом с Дарином появился Балинор; его плащ превратился в рваные лохмотья, сверкающая кольчуга была покрыта царапинами и вмятинами, а лицо заливали кровь и пот. Вдвоем им удалось освободить Генделя из-под обломков. Одной могучей рукой принц Каллахорна взвалил неподвижное тело гнома себе на плечо и жестом велел Дарину идти в туннель, где их ждали Даэль и Шеа с не приходящим в себя Фликом. Высокий северянин приказал им взять лежащего юношу на руки и, не дожидаясь, пока они выполнят его команду, исчез в темном коридоре, придерживая одной рукой тело Генделя, а в свободной руке крепко сжимая свой широкий меч. Братья— эльфы быстро выполнили его приказ, но Шеа медлил, обеспокоено ища взглядом Мениона. Ассамблея лежала в руинах, длинные ряды сталактитов были снесены, дорожки завалило каменное крошево, стены покрылись трещинами, а пыль и пар, клубящиеся над кипящим озером, мешали видеть. У стены пещеры виднелось огромное тело змея, в агонии бьющееся о камень, превратившееся в извивающийся клубок чешуи и крови. Ни Мениона, ни Алланона видно не было. Но секунду спустя оба они вновь появились из плотного тумана; Менион слегка прихрамывал, но не выпускал из рук ясеневый лук и меч Лиха, а темная фигура Алланона, покрытая пылью и пеплом, заметно пошатывалась. Без единого слова друид махнул товарищам рукой, и они втроем двинулись к полузаваленному входу.

То, что происходило потом, запомнилось им смутно. Оглушенные и истерзанные боем, они торопливо шагали по туннелю, неся с собой двоих раненых. Время тянулось мучительно медленно, а потом они вдруг оказались под открытым небом, щурясь от яркого света дневного солнца; они стояли на краю опасного крутого склона высокого утеса. По правую руку от них вилась Драконья Морщина, спускаясь по склону к лежащим внизу открытым холмам. Внезапно вся гора начала угрожающе подрагивать, землю под их ногами пронизала короткая дрожь. Алланон резко приказал им спускаться по узкой тропе. Первым шагал Балинор, несущий на плече неподвижное тело Генделя, в паре шагов за ним следовал Менион Лих. Затем шли Дарин и Даэль с Фликом на руках. Последними были Шеа и Алланон. В недрах горы не стихала зловещая дрожь. Маленький отряд медленно продвигался по узкой тропе, постоянно вьющейся между зазубренных утесов и опасных обрывов, и зачастую людям приходилось прижиматься к отвесной скале, чтобы не потерять равновесие и не разбиться о лежащие в сотнях футов под ними камни. Драконья Морщина была назвала удачно. Бесконечные изгибы и повороты тропы требовали от путников сосредоточенности и осторожности, без которых пройти здесь было бы невозможно, а беспрестанная дрожь земли делала их путь вдвойне опасным.

Они прошли совсем небольшой отрезок горной тропы, когда до них донесся новый шум, оглушительный рев, быстро перекрывший рокот горных недр. Шеа, который шел по тропе одним из последних, не удавалось определить источник шума, пока он не оказался совсем рядом с ним. Обогнув резкий выступ горного склона и оказавшись на ведущем на север карнизе, он увидел прямо перед собой огромный водопад. С оглушительным ревом тонны воды в брызгах рушились в огромную реку, текущую между двумя горными хребтами в сотнях футов внизу и переходящую в цепочку порогов, тянущуюся на восток, к равнинам Рабб. Могучая река протекала прямо под тем карнизом, на котором он стоял, и под лежащей впереди узкой тропой; ее белая вода бурлила и билась о стискивающие русло каменные стены, склоны двух вершин. Шеа чуть задержался, глядя на реку, а затем после оклика Алланона поспешил вниз по тропе. Остальные члены отряда успели уйти далеко вперед и на миг скрылись из вида среди скал.

Шеа отошел от карниза всего на сотню футов, когда недра горы вдруг пронизала новая резкая дрожь, более ощутимая, чем раньше. Та часть тропы, на которой он стоял, неожиданно зашаталась и медленно поползла вниз по горному склону, увлекая с собой перепуганного юношу. Он издал изумленный крик, пытаясь остановиться, и увидел, что съезжает к крутому обрыву, переходящему в глубокую пропасть, на дне которой бурлила река. Алланон бросился вперед, к юноше, медленно сползающему в облаке каменной пыли к страшному обрыву.

— Хватайся за что-нибудь! — закричал друид. — Держись!

Шеа тщетно пытался уцепиться руками за неровную поверхность утеса, и лишь у самого края обрыва ему удалось схватиться за выступающий камень. Он распластался на почти отвесном склоне, не смея пытаться вскарабкаться наверх; руки его готовы были переломиться от напряжения.

— Держись, Шеа! — подбадривал его Алланон. — Я кину тебе веревку. Не двигайся ни на дюйм!

Алланон закричал, подзывая своих спутников, но Шеа так и не довелось узнать, что они ответили. Пока друид звал на помощь, гору сотрясла новая дрожь, оторвавшая несчастного юношу от его неустойчивой опоры, и он соскользнул к обрыву прежде, чем понял, что происходит. Бешено размахивая руками и ногами, он вниз головой полетел в быстрые воды текущей внизу реки. Алланон бессильно смотрел, как юноша с сокрушительной силой ударился о воду, вынырнул на поверхность, и течение понесло его тело на восток, к далеким равнинам, подкидывая и крутя его, как кусок пробки, пока он не скрылся из вида.





Глава 15




Флик Омсфорд молча стоял у подножия Зубов Дракона и смотрел в пустоту. Бледные угасающие лучи вечернего солнца падали на его коренастую фигуру, отбрасывая на остывающий камень громадной горы его тень. Он прислушивался к окружающим звукам, приглушенным голосам членов отряда, стоящих чуть левее, щебетание птиц в лежащем впереди лесу. В его мыслях звучал решительный голос Шеа, и ему вспоминалась отчаянная отвага брата перед лицом тех бесчисленных опасностей, с которыми они вместе сталкивались. Теперь Шеа нет с ними, возможно, нет и в живых, безымянная река унесла его тело к равнинам по ту сторону гор, которые они с таким трудом пересекли. Он осторожно потер голову, ощутив тупую боль и нащупав шишку от удара обломком камня, от которого он лишился чувств и не мог помочь брату, когда тот действительно нуждался в его помощи. Они были готовы принять смерть от рук Носителей Черепа, готовы погибнуть от мечей кровожадных карликов, готовы даже расстаться с жизнью в страшном Зале Королей. Но слишком трудно было смириться с тем, что их путь так нелепо оборвется на узком скальном карнизе, когда спасение было уже совсем близко. Флик ощущал в душе такую мучительную боль, что ему хотелось тоскливо застонать. Но даже сейчас он не мог плакать. Гнев, с которым он не мог совладать, скрутил в комок все его внутренности, и он ощущал только странную пустоту в душе.

Словно в противоположность ему, Менион Лих в яростном отчаянии вышагивал взад и вперед в нескольких футах от юноши, его стройная фигура согнулась, словно от тяжелой раны. В его мыслях пылал безумный гнев, та бессильная ярость, которая овладевает посаженным в клетку зверем, когда иссякает надежда на спасение, и остается только животная гордость и ненависть. Он знал, что ничем не может сейчас помочь Шеа. Но эта мысль ничуть не облегчала то чувство вины, которое он испытывал из-за того, что не был рядом, когда начался оползень, позволив юноше рухнуть в пенящуюся воду реки. Если бы он не оставил Шеа одного с друидом, что-то наверняка бы удалось придумать. Но он сознавал, что в случившемся нет вины Алланона; тот сделал все возможное, чтобы защитить Шеа. Менион двигался длинными энергичными шагами, вбивая каблуки своих сапог в землю. Он отказывался поверить, что поход окончен, что им придется признать свое поражение, когда Меч Шаннары был уже почти у них в руках. Он остановился и задумался над предметом их поисков. Горец все еще не видел никакого смысла в идее Алланона. Даже если они добудут Меч, как может один мужчина, вернее даже, возмужавший юноша, надеяться превозмочь силу такого чудовища, как Повелитель Колдунов? Теперь им уже не узнать ответа, ибо Шеа, судя по всему, мертв; и даже если он уцелел, то все равно потерян для них. Казалось, все его прежние мысли потеряли свою значимость, и Менион Лих внезапно осознал, как много значила для него их простая дружба. Они никогда прямо не говорили о ней, не обсуждали ее открыто, но эта дружба существовала и была ему дорога. А теперь все это позади. В бессильной ярости Менион закусил губу и продолжил мерить землю шагами.

Остальные члены отряда стояли у самого подножия Драконьей Морщины, обрывающейся в считанных ярдах позади них. Дарин с Даэлем приглушенно переговаривались, опустив глаза и лишь изредка бросая друг на друга косые взгляды; тонкие черты их эльфийских лиц задумчиво нахмурились. Рядом с ними, прислонившись крепким телом к огромному валуну, стоял Гендель, как всегда, молчаливый, но сейчас особенно задумчивый и необщительный. Его плечо и нога были перевязаны, а на мрачном лице виднелись шрамы и царапины, полученные в битве со змеем. Он подумал о своей родине, о ждущей его возвращения семье, и на миг ему неодолимо захотелось еще хоть раз в этой жизни увидеть зеленые леса Кулхейвена. Он знал, что без поддержки Меча Шаннары и без Шеа, который был способен владеть им, его землю захлестнут армии Севера. Но об этом размышлял не только Гендель. Те же мысли посещали и Балинора, разглядывающего одинокую громадную фигуру, неподвижно стоящую в небольшой рощице, в отдалении от них. Он знал, что отряд столкнулся с невозможным выбором. Или они сдадутся и повернут назад в надежде вернуться в свои земли и попытаться найти Шеа, или же им придется идти дальше, в Паранор, чтобы добыть Меч Шаннары, но уже без отважного юноши. Трудно было принять какое-то решение, и ни одно из них не радовало их мысли. Воин покачал головой — в его памяти на мгновение вспыхнул момент нелепой ссоры с братом. Когда он вернется в родной Тирсис, ему предстоит принять еще одно решение — и оно тоже не обещало быть легким. Он никому не рассказывал об этом; пока что его личные проблемы были далеко не самыми важными.

Внезапно друид обернулся и направился обратно к ним, очевидно, на что-то решившись. Они смотрели, как он шагает к ним, как легко развевается его черный плащ, как решительно выглядит его суровое темное лицо даже в миг горького поражения. Менион застыл, словно окаменев, с бешено бьющимся сердцем ожидая того столкновения, которое уже давно назревало между ними, ибо горец, всегда предпочитавший действовать сам, подозревал, что его планы не во всем совпадают с планами Алланона. Флик заметил тень страха на лице принца Лиха, но кроме того, отметил и его неожиданную смелость и самообладание. Все они медленно поднялись и собрались вместе, перед подошедшей к ним темной фигурой друида; в их утомленных, почти сломленных умах внезапно вспыхнуло новое яростное стремление бороться с судьбой. Они не знали, что прикажет им Алланон, но сознавали, что прошли слишком далеко и пожертвовали слишком многим, чтобы сейчас сдаваться.

Друид стоял перед ними, в его глубоких глазах горели смешанные чувства, а темное лицо казалось могучей гранитной стеной, истертой и покрытой выбоинами. Когда он заговорил, его ледяные слова начали мерно падать в тишину.

— Возможно, мы проиграли, но отступить сейчас — значит обесчестить себя как в собственных глазах, так и в глазах тех, кто во всем полагается на нас. Если нам предстоит погибнуть в битвах со злом Севера, с порождениями мира духов, то мы должны идти и сражаться. Мы не можем вернуться домой и надеяться, что какое-то неожиданное чудо спасет нас от силы, которая готова поработить и уничтожить нас всех. Если мы встретим впереди свою смерть, то встретим ее с обнаженным оружием и Мечом Шаннары в руках!

Он оборвал свою последнюю фразу с такой ледяной решимостью, что даже Балинор ощутил, как его охватывает легкая дрожь волнения. Все они мысленно восхитились неистощимой силой друида, внезапно ощутив гордость тем, что стоят рядом с ним, участвуют в его опасном и рискованном походе, приняты им в отряд.

— А как же Шеа? — вдруг заговорил Менион несколько более резким тоном, и проницательный взгляд друида остановился на нем. — Что стало с Шеа, из-за которого мы, собственно, и отправились в эту экспедицию?

Алланон медленно покачал головой, в который раз задумавшись о судьбе юноши.

— Я знаю не больше твоего. Эта горная река унесла его к равнинам. Возможно, он жив, возможно, нет, но сейчас мы ничего не можем для него сделать.

— Значит, вы предлагаете забыть о нем и отправиться за Мечом — бесполезным куском металла без законного владельца! — в гневе закричал Алланон, охваченный давно копившейся в его душе яростью. — Так вот, я не сделаю ни шагу вперед, пока не узнаю, что стало с Шеа, даже если мне придется на время забыть о походе и нашей цели, пока не найду его. Я не предам друга!

— Не забывайся, горец, — предостерег его неторопливый, насмешливый голос мистика. — Не говори глупостей. Бессмысленно обвинять меня в потере Шеа, ибо я последним из вас всех причинил бы ему вред. Твои утверждения даже отдаленно не походят на истину.

— Хватит умных слов, друид! — взорвался Менион, делая шаг вперед, совершенно не думая о возможных последствиях своего поступка, ибо равнодушное признание мистиком потери Шеа стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения. — Мы шли за тобой не одну неделю, через сто земель и опасностей, ни разу не усомнившись в твоих приказах. Но это уже слишком. Я принц Лиха, а не какой-то нищий, чтобы беспрекословно выполнять любые требования и думать только о себе! Моя дружба с Шеа для тебя — ничто, но для меня она значила больше, чем сотня Мечей Шаннары. А теперь отойди в сторону! Я пойду своей дорогой!

— Глупец, ты с этой речью похож не на принца, а на шута! — взревел Алланон. Его лицо перекосилось гневной маской, а огромные руки сжались в кулаки и протянулись к Мениону. Все остальные побледнели, глядя, как эти двое бичуют друг друга в безудержной ярости словесной схватки. Затем, ощутив, что близится настоящая драка, они быстро встали между ними, пытаясь успокоить их здравыми словами, боясь, что раскол в отряде лишит их последнего крошечного шанса на успех. Только Флик остался на месте. Он продолжал думать о брате, испытывая отвращение к своей беспомощности и неспособности хоть что-либо сделать, чувствуя себя неполноценным. Как только Менион начал свою речь, он обнаружил, что горец точно выражает его собственные мысли, и он тоже не должен двигаться отсюда, пока не узнает, что стало с Шеа. Но всем им всегда казалось, что Алланон знает в тысячу раз больше их, и его решения каждый раз оказывались верными. Сомневаться в мудрости друида было просто нелепо. Какой-то миг Флик мысленно боролся с собой, пытаясь представить, как поступил бы в этом положении Шеа, что бы он мог им предложить. Затем ему в голову неожиданно пришло решение.

— Алланон, у меня есть идея, — коротко заявил он, стараясь перекричать создавшийся шум. Все моментально повернулись в его сторону, пораженные решительным выражением лица юноши. Алланон кивнул, показывая, что слушает его.

— Ты способен общаться с мертвыми. Мы видели в долине, как ты это делаешь. Разве ты не в силах узнать, жив ли Шеа? Если тебе удается призвать мертвую душу, то тебе должно хватить сил найти и живую. Ты же можешь сказать, где он сейчас, верно?

Все перевели взгляд на друида, ожидая его ответа. Алланон тяжело вздохнул и опустил глаза к земле, уже забыв о злости на Мениона, обдумывая вопрос юноши.

— Я могу это сделать, — наконец ответил он к общему изумлению и облегчению, — но не стану. Если я употреблю свою силу на то, чтобы разыскать Шеа, узнать, жив он или мертв, то, несомненно, раскрою тем самым свое присутствие Повелителя Колдунов и Носителям Черепа. Они встревожатся и устроят нам в Параноре ловушку.

— Если мы еще пойдем в Паранор, — мрачно вставил Менион, и Алланон в ярости тут же двинулся на него, ощутив новый прилив угасшего было гнева. Снова все бросились между ними, растаскивая их в стороны.

— Стойте, стойте! — сердито закричал Флик. — Так мы ничего не добьемся и точно не поможем Шеа. Алланон, за весь поход я ни о чем тебя не просил. У меня не было права просить; я пошел с тобой по своему желанию. Но теперь у меня есть такое право, ведь Шеа — мой брат, пусть не по крови и не по расе, но все-таки он мой родной брат. Если ты с помощью своей силы не узнаешь, что с ним случилось и где он находится, то я пойду с Менионом искать Шеа.

— Он прав, Алланон. — Балинор медленно кивнул, легко кладя свою могучую руку на плечо юноши. — Что бы с нами ни случилось, эти двое имеют право знать, можно ли надеяться на спасение Шеа. Я понимаю, что произойдет, если нас обнаружат, но я бы сказал, что мы обязаны рискнуть.

Дарин и Даэль поддержали его слова выразительными кивками. Мистик взглянул на Генделя, желая узнать его мнение, но молчаливый гном, не меняя позы, только посмотрел в его черные глаза. Алланон поглядел на них всех по очереди, вероятно, оценивая глубину их чувств, обдумывая степень риска, сопоставляя возможную потерю Меча с потерей двоих членов отряда. Он рассеянно глядел на заходящее солнце, на крадущиеся по горам сумерки, медленной рябью тьмы смешивающиеся с алыми и пурпурными лучами заката. Позади лежал долгий, трудный путь, но, преодолев его, они все еще ничего не добились

— только потеряли того, без которого все путешествие теряло смысл. Все, казалось, было сделано неправильно, и теперь друид мог понять их нежелание идти вперед. Он задумчиво склонил голову, затем взглянул на своих спутников и заметил, как вдруг зажглись их глаза, полные надежды, что он сейчас кивнул в знак согласия с предложением Флика. Без малейшей тени улыбки высокий странник решительно покачал головой.

— Выбор за вами. Я сделаю, как вы просите. Отойдите прочь и не обращайтесь ко мне и не приближайтесь, пока я не разрешу вам.


Члены отряда отступили от него, и он молча замер на месте, сосредоточенно склонив голову, сложив на груди длинные руки, спрятанные под черным плащом. В сгущающихся сумерках слышались лишь отдаленные шорохи. Затем тело друида напряглось, и от его застывшей фигуры полилось белое сияние, слепящая аура, вынуждающая людей щуриться и прикрывать глаза руками. На миг свечение залило все вокруг, и темная фигура Алланона исчезла из вида, а затем оно ослепительно сверкнуло и погасло. Алланон стоял на прежнем месте, неподвижный и мрачный, а затем он медленно осел на землю, прижав руку ко лбу. Секунду все они медлили, затем бросились вперед, забыв о его распоряжении и опасаясь за его жизнь. Алланон неодобрительно поднял глаза, рассерженный таким непослушанием. Затем он прочел на их склоненных над ним лицах искреннюю тревогу. Он с удивлением и неожиданным пониманием смотрел на людей, что в молчании окружали его. Он был глубоко тронут, ощутив прилив странного тепла от мысли, что эти шестеро, различных рас, из разных земель, разного образа жизни, по-прежнему верны ему, несмотря на все случившееся. Впервые после потери Шеа Алланон ощутил некоторое облегчение. Он с трудом поднялся на ноги, слегка опираясь на сильную руку Балинора; его охватывала слабость, вызванная поисками Шеа. Какой-то миг он стоял молча, затем слабо улыбнулся.

— Наш юный друг действительно жив, хотя я и не в силах объяснить это чудо. Я обнаружил биение его жизненной энергии по ту сторону гор, кажется, где-то неподалеку от реки, вынесшей его на восточные равнины. Рядом с ним были и другие люди, но без углубленного изучения их мыслей я не сумел определить их намерений. Тем более, это наверняка выдало бы наше местоположение и крайне ослабило бы меня.

— Но он жив, вы уверены? — нетерпеливо переспросил Флик.

Алланон согласно кивнул. На лицах всех его спутников сверкали широкие улыбки облегчения. Менион хлопнул ликующего Флика по широкой спине, сделал несколько танцующих шагов и подпрыгнул.

— Ну вот, все проблемы решились сами по себе, — воскликнул принц Лиха. — Нам просто надо вернуться через Зубы Дракона и найти его, а затем снова отправиться в Паранор за Мечом.

Улыбка на его лице мгновенно погасла, сменившись вспышкой гнева — Алланон отрицательно покачал головой. Все ошеломленно поглядели на него, уверенные, что друид сам готов был предложить этот план.

— Шеа сейчас в плену у патруля карликов, — подчеркнуто заявил мистик. — Его ведут на север, вероятнее всего, в Паранор. Чтобы добраться до него, нам пришлось бы с боем пробиваться через охраняемые перевалы в Зубах Дракона и искать его на кишащих карликами равнинах. Это отняло бы по меньшей мере несколько дней, и этим мы моментально раскрыли бы врагу свое присутствие.

— Откуда мы знаем, что им уже не известно о нас? — раздраженно спросил Менион. — Вы сами так говорили. Чем мы поможем Шеа, если он попадет в руки Повелителя Колдунов? Как нам послужит Меч без своего хозяина?

— Мы не можем бросить его, — жалобно проговорил Флик, снова делая шаг вперед.

Остальные молчали, ожидая, пока Алланон разъяснит им положение. Тьма уже полностью окутала высокогорную местность, и в тусклом свете люди едва различали лица друг друга; луна скрывалась за чудовищными пиками, высящимися позади них.

— Вы забываете о пророчестве, — терпеливо напомнил Алланон. В последней его части говорилось, что один из нас не пересечет Зубы Дракона, но все же первым возьмет в руки Меч Шаннары. Теперь мы знаем, что речь шла о Шеа. Более того, в пророчестве утверждалось, что мы, преодолев горы, до истечения двух ночей увидим Меч. Вероятно, судьба вновь сведет нас вместе.

— Может быть, вам это и подходит, но только не мне, — ровным голосом заявил Менион, и Флик энергично кивнул, соглашаясь с ним. — Как мы можем полагаться на нелепые слова какого-то призрака? Вы хотите, чтобы вы попусту рисковали жизнью Шеа?

Казалось, в Алланоне на миг вновь затеплился гнев, и он с трудом поборол свои чувства, спокойно взглянул на двоих юношей и разочарованно покачал головой.

— Разве с самого начал а вы не верили в легенду? — тихо спросил он. — Разве вы не видели своими глазами частицы мира духов, существующие в нашем мире плоти и крови, камня и земли? Разве вы с самого начала не сражались с порождениями иного мира, обладающими силами, какие недоступны смертным? Вы сами видели, какова мощь Эльфийских камней. А теперь вы вдруг поворачиваетесь ко всем этим фактам спиной, предпочитая свой здравый смысл — но он опирается лишь на те понятия и суждения, которые накоплены в этом мире, в вашем материальном мире, и не имеет силы там, где теряют смысл даже самые обыденные понятия.

Они безмолвно смотрели на него, сознавая, что он прав, но не в силах отказаться от плана поисков Шеа. Все их путешествие основывалось не на здравом смысле, а на старых полузабытых легендах, и мысль, что именно с этого момента им следует начать действовать разумно, казалась нелепой. Флик перестал поступать разумно в тот самый день, когда в панике бежал с Шеа из Тенистого Дола.

— Я бы не стал так переживать, мои юные друзья, — ободряюще проговорил Алланон, подойдя ближе и кладя руки им на плечи, даря им странное спокойствие. — С Шеа остались Эльфийские камни, а их сила способна прекрасно защитить его. Кроме того, они могут и привести его к Мечу, ибо связаны с ним. Если удача будет с нами, то мы найдем его, когда найдем в Параноре Меч. Сейчас все дороги ведут в Крепость Друидов, и нам следует спешить, так как этим мы лучше всего поможем Шеа.

Остальные члены отряда уже подобрали свое оружие и маленькие рюкзаки, и стояли сейчас в ожидании; в тусклом свете звезд их силуэты казались смутными тенями, тонкими угольными штрихами на фоне черных гор. Флик посмотрел на север, на темные леса, покрывающие низины за Зубами Дракона. В их середине, возвышаясь подобно обелиску, виднелись скалы Паранора, а самой их вершине — Крепость Друидов, в которой покоился Меч Шаннары. Конец похода. Несколько секунд Флик молча разглядывал одинокую вершину, затем повернулся к Мениону. Горец неохотно кивнул.

— Мы идем с вами. — В тишине голос Флика прозвучал хриплым шепотом.



Пенные волны бурной реки яростно бились о скалистые стены, ограждающие ее русло, и с ревом и грохотом мчались на восток, увлекая с собой всяческие обломки и куски дерева, случайно оказавшиеся в их власти. Через бурлящие пороги поток мчался с гор, брызгами разбиваясь о гладкие камни и резкие извивы русла, затем медленно успокаивался, тихими речками разбегаясь по холмистым низинам близ равнины Рабб. На глинистом берегу одного из этих тихих безбурных притоков, кожаным поясом привязанный к разбитому бревну, лежал выброшенный волнами человек, потерявший сознание и едва не захлебнувшийся. Его одежда превратилась в рваные ленты и лохмотья, кожаные сапоги потерялись, мокрое пепельно-серое лицо было залито кровью, сочащейся из многочисленных ссадин, нанесенных при ударах о камни, когда река тащила его тело через пороги. Постепенно он пришел в себя, сознавая, что все-таки очутился на суше. Непослушными руками отвязав свой пояс от выброшенного на берег бревна, он на четвереньках пополз прочь от реки, в высокую траву у подножия холмов. Его израненные руки словно сами собой нащупали маленький кожаный мешочек на его поясе, и увидев, что тот остался с ним, надежно привязанный кожаными ремнями, человек испытал облегчение. В следующий миг его последние силы иссякли, и он провалился в глубокий здоровый сон.

Он безмятежно спал в тепле и тишине низин, и только ближе к вечеру крепнущий ветерок, щекочущий его лицо стеблями прохладной травы, заставил его вяло заворочаться. Но его разбудил не только ветер; что-то еще подсказывало его отдохнувшему сознанию, что рядом опасность. Однако едва он успел приподнять свое непослушное тело и сесть в траве, как на гребне ближайшего холма появилось около дюжины темных фигур, при виде его ошеломленно замерших, а затем бегом пустившихся вниз по склону в его сторону. Вместо того, чтобы осторожно осмотреть его раны и ушибы и помочь ему, они снова повалили его на землю, заломив его слабые руки за спину и крепко скрутив их кожаными ремнями, впившимися в голую кожу. Затем ему связали и ноги, и наконец перевернули лицом вверх, и только тогда он сумел взглянуть на тех, кто напал на него. Первый же взгляд подтвердил его худшие опасения. После рассказов Мениона о случившемся считанные дни назад на Нефритовом перевале, он легко узнал этих уродливых желтокожих человечков в лесных плащах и с короткими мечами в руках. Он со страхом смотрел в их жесткие глаза, а они с некоторым удивлением разглядывали его получеловеческие, полуэльфийские черты и остатки его необычной южной одежды. Наконец их командир наклонился и принялся тщательно обыскивать его. Шеа начал вырываться, но получил несколько резких ударов по лицу и наконец прекратил сопротивление, дав карликам забрать маленький кожаный мешочек с его бесценными Эльфийскими камнями.

Карлики собрались вокруг своего командира, с любопытством глядя на три синих камешка, лежащих на его ладони и ярко сверкающих в теплых солнечных лучах. Они коротко обсудили, что пленник мог делать с этими камнями и где он мог их найти, хотя Шеа не понял из их разговора ни слова. Наконец они решили, что пленника вместе с камнями следует доставить в главный гарнизон Паранора, где его можно будет передать высшим чинам. Карлики рывком подняли пленника на ноги, перерезали связывавшие его ноги ремни и повели его на север, время от времени подталкивая его в спину, когда слабость вынуждала его замедлить шаг. На закате они все еще продолжали двигаться на север, а в это же время по другую сторону горного хребта, носящего название Зубы Дракона, друид, возглавляющий маленький отряд решительных воинов, силой своей мысли искал на просторах равнин пропавшего Шеа Омсфорда.



В ранний утренний час, окутанные ватной тишиной ночи и укрытые в тени густых лесов, затмевающих тусклый свет луны и звезд, они подошли наконец к скалам Паранора. Этот миг навсегда запечатлелся в их памяти, миг, когда их полный надежды взгляд скользил вверх по отвесным каменным склонам без единой тропы или малейшего выступа, вверх, мимо высоких сосен и дубов, резко обрывающихся у подножия скал, вверх, вверх, к самой вершине, увенчанной творением человеческих рук — Крепостью Друидов. Внешне Крепость походила на замок, над ее вековыми стенами, сложенными из каменных блоков, высились витые башенки и остроконечные шпили, гордо и надменно рассекающие небо. С первого взгляда было ясно, что эта крепость строилась в расчете на нападение величайших армий, древняя обитель и убежище почти исчезнувшего клана людей, именуемых друидами. В сердце этой твердыни из камня и железа долгие века покоился памятник побед человека над силами мира духов, символ отваги и надежды рас в давно прошедшие времена, с годами забытый, когда сменились поколения и умерли старые легенды — мифический Меч Шаннары.

Семеро человек стояли у подножия утесов, рассматривая Крепость Друидов, а в мыслях Флика вновь оживали события, произошедшие с момента спуска с Зубов Дракона на закате прошлого дня. Они быстро пересекли открытые, поросшие высокой травой равнины, отделявшие их от окружающего Паранор леса, и спустя считанные часы безо всяких приключений добрались до его мрачной и пустынной окраины. Тогда Алланон рассказал им о том, чего теперь следует ожидать. Этот лес непроходим, если не знать, как избежать опасных ловушек, расставленных Повелителем Колдунов в надежде пресечь всякую попытку приблизиться к Крепости Друидов. В этих лесах обитали волки, громадные серые хищники, охотящиеся как за животными, так и за людьми, и способные за считанные секунды растерзать жертву в клочья. За владениями волков, окружая подножие скал Крепости, тянулась неприступная стена колючего кустарника с ядовитыми шипами, убивающими одним легким уколом. Но всезнающий друид был готов к этим опасностям. Они быстро двинулись по черному лесу, даже не потрудившись свернуть с прямого пути, ведущего к самой крепости. Алланон предупредил их не отходить далеко от него, но его предостережение оказалось излишним. Один Менион поначалу стремился идти впереди всех, но и он торопливо примкнул к отряду, стоило ему заслышать вой рыщущих волков. Спустя несколько минут пути через лес эти огромные серые звери напали на них, сверкая во тьме налитыми кровью глазами и щелкая зубами в слепой ярости. Но прежде чем они поравнялись с готовыми к схватке людьми, Алланон поднес к своим губам странный свисток и несильно подул в него. Из свистка вырвался невероятно пронзительный, почти неслышный для человеческого уха свист, и скалившиеся волки разбежались в стороны, с громким недовольным рычанием развернулись и поспешили прочь; их вой слышался еще долго после того, как они скрылись из вида.

За время путешествия через лес волки появлялись еще дважды, хотя оставалось неясным, одна ли это стая или уже другая. Видя действие странного свистка, Флик склонялся к тому, что каждый раз они встречаются с новой стаей. Каждый раз волки в ужасе пятились, не трогая изумленных путников. Отряд без затруднений добрался до зарослей ядовитого кустарника. Но преградившая им путь стена колючих смертоносных шипов показалась на вид непреодолимой даже решительному Алланону. Он был вынужден еще раз напомнить своим спутникам, что эти земли считаются родиной друидов, а не Повелителя Колдунов. Двинувшись вдоль растительной стены вправо, он обходил ее до тех пор, пока не нашел подходящее для своих целей место. Быстро отмерив несколько десятков шагов от росшего неподалеку дуба, который, с точки зрения Флика, ничем не отличался от всех прочих дубов, друид отметил точку на земле перед колючими зарослями и кивнул, указывая, что именно здесь расположен вход. Затем к общему изумлению угрюмый мистик просто шагнул в гущу бритвенно-острых шипов и скрылся в зарослях, а мгновение спустя невредимым появился из них назад. Глухим шепотом он объяснил им, что в этом месте кустарник совершенно безопасен, и здесь находится тайный проход к крепости. В стене шипов имелись и другие проходы, абсолютно неразличимые для тех, кто не знал, как их искать. Итак, отряд преодолел стену кустарника, в самом деле оказавшегося безопасным, и подошел к самым стенам Паранора.

Флик все еще не мог до конца поверить, что они сумели сюда добраться. Все эти дни их путешествие казалось бесконечным, лежащие на их пути опасности — непреодолимыми, и только чудо помогало им преодолевать эти препятствия, одно за одним. Но все же они дошли. Оставалось только взобраться на скалы и найти Меч — задача непростая, но все же не труднее многих других, которые они успешно преодолели. Флик поднял голову, глядя на бойницы замка, на редкие факелы, освещающие укрепления Паранора, и подумал о враге, охраняющем эти стены и хранящийся за ними Меч. Он не знал, кем или чем может оказаться этот враг. Не карлики, даже не тролли, но истинный враг — существо, явившееся из иного мира в мир смертных в надежде своими необъяснимыми силами поработить обитающим в нем людей. На миг юноша задумался, удастся ли ему когда-либо узнать, что же было скрытой причиной всего происходящего, что привело сюда их, охотников за легендарным Мечом Шаннары, о котором из всех них что— то знал только мистик. Флик предчувствовал, что из известных ему фактов можно сделать важные выводы, но пока что они ускользали от него. Сейчас ему хотелось только покончить со всеми приключениями и выбраться из них живым.

Его размышления внезапно прервались, когда Алланон указал им на отвесные склоны утесов. Ему снова показалось, что друид что-то ищет взглядом. Через несколько минут тот остановился перед ровным участком скалы, коснулся поверхности камня, и в скале распахнулась скрытая дверь, открывая им потайной проход. Алланон шагнул внутрь и вскоре вернулся с охапкой незажженных факелов, раздал их членам отряда и жестом велел им всем следовать за ним. Они молча вошли в тесный проход, мгновение помедлив, когда каменная дверь бесшумно закрылась за ними. Всматриваясь в полутьму, они различили очертания каменных ступеней, ведущих вверх, в толщу скалы, еле видимых в тусклом свете единственного факела, мерцающего впереди. Осторожно ступая, они подошли к факелу и зажгли от него свои, достаточно ярко осветив ведущую к замку лестницу. Поднеся палец к губам, чтобы подчеркнуть необходимость соблюдать тишину, Алланон повернулся и начал подниматься по сырым каменным ступеням; его черный плащ легко развевался, застилая своей тенью весь проход. Они безмолвно последовали за ним. Штурм Крепости Друидов начался.

Лестница вилась ровной спиралью, вращая и кружа их до тех пор, пока они не перестали понимать, насколько высоко уже поднялись. Воздух в проходе становился все теплее и приятнее для дыхания, а капли влаги на стенах и ступенях все уменьшались в размерах и наконец исчезли совсем. Их тяжелые кожаные сапоги тихо шуршали по камню, и эхо их шагов нарушало мертвую тишину туннеля. Спустя долгие минуты, преодолев многие сотни ступеней, отряд достиг конца лестницы. Путь им преградила массивная деревянная дверь, окованная железом и врезанная прямо в скалу. Алланон вновь продемонстрировал свое знание ходов в крепости. От легкого прикосновения к косяку дверь бесшумно распахнулась, открыв им проход в большой зал, из которого расходилось множество коридоров, ярко освещенных горящими факелами. Быстро оглядевшись, они никого не заметили, и Алланон снова жестом подозвал всех к себе.

— Мы находимся точно под замком, — еле слышным шепотом объяснил он собравшимся вокруг него. — Если нам удастся незамеченными добраться до комнаты, где хранится Меч Шаннары, то у нас появится шанс покинуть крепость без боя.

— Здесь что-то не так, — коротко предостерег его Балинор. — Где стражники?

Алланон покачал головой в знак того, что ему нечего ответить, но в его глазах блеснуло беспокойство. Что-то было не так.

— Нужный нам проход ведет через главные печи, к задней лестнице, по которой можно попасть в центральный зал наверху. Ни слова, пока мы не доберемся до него, но будьте настороже!

Не дожидаясь какого-либо ответа, он повернулся и быстро зашагал к одному из открытых проходов, и остальные торопливо последовали за ним. Проход вел вверх и через некоторое время начал так извиваться, что создалось впечатление, что они движутся по бесконечному кругу. Через несколько шагов Балинор отбросил факел и обнажил свой широкий меч, и вскоре все члены отряда последовали его примеру. Мерцающий свет факелов, воткнутых в железные крепления, вогнанные прямо в скалу, отбрасывал на каменные стены их искаженные тени, искривленные образы, мечущиеся подобно напуганным зверькам, ищущим укрытие от света. Они настороженно крались по этим древним ходам — друид, двое принцев, юноша из Дола, братья-эльфы и гном — напряженно глядя вперед, охваченные едва сдерживаемым возбуждением, наступающим перед развязкой долгой погони. На небольшом расстоянии друг от друга, прижимаясь к стенам прохода, обнажив орудие, напрягая зрение и слух в поисках опасности, они уверенно двигались вперед, все выше, в самое сердце Крепости Друидов. Затем тишина медленно растаяла, поглощенная глухим шумом, похожим на тяжелое дыхание, и вокруг них сгустилась жара. Проход впереди обрывался, перегороженный каменной дверью с железной ручкой, по краям которой сверкала полоска яркого света, пробивающегося из следующей комнаты. Таинственный шум усилился и стал более понятным. Это был ровный гул машин, мерно работающих в толще скал под их ногами. По тихой команде Алланона все члены отряда приблизились к закрытой двери, бросая на нее опасливые взгляды.

Когда великан-друид распахнул тяжелую каменную дверь, в лица ничего не подозревающих людей внезапно ударила волна горячего воздуха, яростно ворвавшегося в их легкие и вызвавшего спазмы в желудках. Переведя дыхание, они немного помедлили, затем неохотно прошли в комнату. Дверь за ними закрылась. Они мгновенно поняли, куда попали. Комната представляла собой узкую галерею, кольцом охватывающую громадную яму, на добрую сотню футов уходящую вглубь скалы. На дне ее пылало слепящее пламя, питаемое неведомыми подземными силами; его красно-оранжевые языки взлетали в воздух, словно пытаясь выбраться из бездонного колодца. Яма занимала практически всю комнату, оставляя место только для узкой галереи нескольких футов ширины, с внутреннего края огороженной низкой железной решеткой. С потолка и стен спускалось множество труб, по которым горячий воздух тек во все части крепости. Количество тепла, исходящее от этой открытой печи, регулировалось скрытым механизмом заслонок. Сейчас была ночь, поэтому регулирующий механизм не работал, и температура воздуха на уровне галереи, несмотря на жар пылающего в яме пламени, была вполне терпимой. Если бы печь работала в полную силу, любой человек, вошедший в этот зал, изжарился бы в считанные секунды.

Менион, Флик и братья-эльфы задержались у решетки, чтобы получше рассмотреть устройство печи. Гендель держался позади, испытывая неудобство при виде замкнутого каменного пространства, и мысленно сравнивал его с родными лесными просторами. Сравнение получалось отнюдь не в пользу Паранора. Алланон подошел к Балинору и о чем-то переговорил с ним, бросая обеспокоенные взгляды на ведущие из комнаты закрытые двери и указывая на открытую винтовую лестницу, которая вела в верхние залы замка. Наконец они, видимо, пришли к соглашению, согласно закивали и жестами велели остальным следовать за ними. Генделю не понадобилось повторять дважды. Менион и братья— эльфы тут же отошли от решетки и поспешили вслед за ними. Только Флик на минуту задержался, словно загипнотизированный удивительным огнем в глубине скал. Эта крошечная задержка привела к довольно неожиданным последствиям. Подняв наконец глаза и бросая последний взгляд на дальнюю сторону ямы, он увидел, как там из пустоты возникает черный силуэт Носителя Черепа.

Флик мгновенно застыл на месте. Существо, сгорбившись, сидело по другую сторону ямы; его тело даже в ярком свете пламени казалось черным сгустком тени, а сложенные крылья слегка колыхались за его спиной. Его кривые лапы оканчивались страшными когтями, на вид способными терзать даже камень. Втянутая в массивные плечи голова слегка напоминала своим цветом жженый уголь. Злобные глаза уставились на онемевшего юношу, притягивая его все ближе к пылающему в их глубине алому огню, призывающему к смерти. Медленными шаркающими шагами оно двинулось вокруг комнаты, хрипло и тяжело дыша, с каждым шагом ближе и ближе подползая к окаменевшему Флику. Ему хотелось закричать, побежать прочь, сделать что угодно, только не стоять на месте, но странные глаза чудовища сковывали его волю. Он понял, что сейчас умрет.