Милашка на вираже

– Это как?

– Николай Кириллович считался лучшим мастером по производству инструментов для взлома сейфов и разных сложных замков, – объяснил Степан, – чего только он не делал. Когда отец умер, Кирилл продолжил его дело. Жили они с отцом не в нашем доме. На первом этаже обитала бабка, не помню, как ее звали. Маркин у нее квартиру снимал. Кирюха ловко отца изображал: парик, борода, очки большие с голубыми стеклами. Тогда их многие старики носили, считалось, что они зрение пожилых сберегают. Он поздно вечером приходил, сгорбится, ногами шаркает. За полночь клиент подтягивался. Я правду случайно узнал.

– Думала, что он старик, – пробормотала я.

– Все соседи так считали, – сказал Степан, – Кирилл с грабителями работал лет до двадцати пяти, потом в институт поступил, получил диплом, перестал инструменты мастерить. Сейчас он реставратор интерьеров, по всему миру ездит, хорошо известен в узком кругу.

– Никогда о такой профессии не слышала, – удивилась я.

– Богатый человек купил замок, например, в Англии, – стал объяснять Степан, – хочет ремонт сделать. Но засада! Нельзя переделать комнаты по своему вкусу. Требуется сохранить исторический памятник. Состояние замков, домов с историей часто проверяет особая инспекция и штраф за нарушения выкатывает огромный. А Кирилл оформляет помещение так, что оно выглядит внешне как требуется, а на самом деле современное.

– Не поняла, – сказала я.

Степан зевнул.

– На стене в гостиной обои из ткани, которая просто точь-в-точь как шелк семнадцатого века. Ткань современная, сделана на заказ, легко моется. Хозяин берет пульт, нажимает на кнопку, и середина одной стены разъезжается, появляется телевизор. Кресла эпохи Людовика Четырнадцатого изготовлены на современной фабрике. Они не очень удобны, жесткие, узкие, в них не развалишься. Но другой пульт нам в помощь, и кресло становится шире, спинка откидывается, переворачивается, сиденье тоже поднимается вверх дном и… там мягкие подушки. Пока хозяева одни или с близкими людьми, они пользуются современными удобствами, но если на горизонте замаячила проверка – хватаем пульт – телевизора в гостиной нет, мебель опять маломерка. Замок можно купить сейчас за один евро. Но с условием: ты реставрируешь помещение за свой счет, сохраняешь исторический интерьер, а потом еще и туристов пускаешь.

– Офнер, который ты мне в детстве показал, делал Кирилл? – спросила я.

Степан потер лицо ладонью.

– Верно. Он попросил его кое-кому отдать. А я решил перед тобой похвастаться, вот какой я крутой, вон чего у меня есть. Но ты в восторг не пришла.

– Просто не хотела при тебе удивляться, – улыбнулась я, – считала тебя противным, вредным хулиганом.

– Надеюсь, эта фаза отношений безвозвратно миновала, – зевнул муж, – понимаю, куда ты клонишь. Думаешь, вдруг ключи, которые ты притащила, сделал Кирилл?

– Да, – подтвердила я.

Степан потянулся.

– В тот год, когда умер Чернов, Кирилл давно забыл про альянс с уголовниками. Сейчас для вскрытия банковского сейфа применяют другие технологии, чем тогда, когда делали офнеры. Хотя твоя идея неглупа, мастеров, способных сделать такой ключ, было всего несколько. Все уже немолодые, один Кирилл юнец. Он пенсионером старательно прикидывался, боялся, вдруг узнают, чем он зарабатывает. А мне доверял, и ты ему очень нравилась, Кирилл про тебя говорил: «Девочка – огонь, не зря ты по ней сохнешь».

Я показала на связку.

– Ключи не сегодня сделаны. Спроси у Кирилла, вдруг он знает, чья это работа? Или, на наше счастье, он сам их изготовил?

Степан встал.

– Невозможное возможно. Сомнительно, что Маркин назовет заказчика. Но вдруг! Дальше-то что?

Меня охватил азарт.

– Поедем туда, где вделан замок, откроем его и найдем что-нибудь интересное!

Степан засмеялся.

– В твоем романе такой сюжет прокатит. В жизни – нет. Заказчик забирал комплект офнера – замок, ключи – и уходил. Где устанавливался замок, мастер понятия не имел. И никто бы ему правды не сообщил.

– А вдруг? – заныла я. – Напиши Кириллу.

Степан стянул с кровати одеяло.

– Он обхохочется, когда увидит эсэмэс с вопросом: «Нашли офнер, который сто лет назад сделан. Подскажи, где его замок находится?»

– Думаю, в тайнике хранится нечто очень важное, – ныла я.

– Это что? – удивился муж.

– Где? – в свою очередь, спросила я.

Степан показал пальцем на постель.

– Здесь!

Я перевела взгляд на кровать.

– Странное белье, – сказал муж, – однотонное, цвета хаки. Ты купила не самый красивый комплект.

– Даже близко не подойду к такому, – отрезала я, – утром было белое с каймой из голубых полосок.

Степан пощупал край одеяла.

– Оно щиплется.


Я погладила одеяло и ойкнула.

– Обжигает! Откуда оно взялось?

– ЗОЖ, – произнес муж и пошел к двери.

Я поплелась за Степаном.

– Тетя Лида не стала бы нам менять белье.

– Почему нет? – пожал плечами супруг. – Сейчас выясним правду.

Строевым шагом мы проследовали в гостиную и увидели Лидию Федоровну с племянником, они сидели в креслах и смотрели телевизор.

– Дети! – удивилась Федина. – Я думала, вы давно спите.

– Отлично, что вы тут! – обрадовался Жорик. – Видели Кэт?

Степан проигнорировал вопрос парня.

– У нас необычное белье на кровати.

– Понравилось? – спросила тетя Лида.

– М-м-м, – протянула я. – Из чего оно? Это лен?

– Да разве сейчас найдешь настоящий лен, – пригорюнилась наша гостья, – такой, как во времена моего детства? Нынче везде синтетика. Она убивает положительную энергию вибраций электронов души.

– Из чего бельишко сшили? – слегка изменил мой вопрос Степан.

– Это репейно-крапивное полотно, – гордо заявила тетка, – производится только на одной фабрике. Вручную. Материал собирается в экологически чистом лесу. Вот их сайт.

Федина взяла свой телефон, постучала по экрану и отдала трубку Степану. Тот начал читать вслух:

– «Только в нашей области, где нет никаких предприятий, растут настоящие, исконно русские крапива и репейник. Собирают их специально обученные военнослужащие части ПВО. Те, кто охраняет небо нашей родины и заботится о ракетах в шахтах, крайне аккуратны и внимательны. Ни один испорченный листок или стебель не попадет в корзину».

У Степана дрогнул голос, я поняла, что муж еле-еле сдерживает смех. И пока ему это удается. Степа откашлялся.

– «Сырье не уезжает далеко от леса. Ткань производят в деревне Черный Рудник, ранее там добывали уран, потом перестали. Наши рабочие дышат свежим воздухом, пьют молоко здоровых коров, их энергия наполняет постельное белье, которое шьется для тех, кто ведет здоровый образ жизни. Ткань проходит минимальную обработку, ее только стирают в особом растворе для уничтожения яиц ядовитых клопов, которые порой встречаются на заповедной территории урановых рудников части ПВО. В Москву комплекты доставляют в повозках. Излучение, которое присутствует в самолете, поезде, автомобиле, исключено полностью. Вы спите, а белье активно действует на ваше тело. Легкое пощипывание – свидетельство того, что организм человека особенно нуждается в электронах крапивы. Ощущение легкого ожога говорит о необходимости зарядки вибрацией репейника. Наши наволочки, пододеяльники пользуются феноменальным успехом. Попробуйте и вы их. Будьте здоровы, живите долго, наслаждайтесь лучшим в мире постельным бельем. Вот уже восемьсот пятьдесят лет мы работаем для вас».

Степа закашлялся.

– Ты заболел! – испугалась тетя Лида. – Сейчас приготовлю свекольно-медовую микстуру.

Федина убежала на кухню. Степан сел в кресло и повторил:

– «Вот уже восемьсот пятьдесят лет мы работаем для вас». Такой долгой жизни позавидуют библейские патриархи!

– Вы видели мою Кэт? – снова поинтересовался Жорик.

– Да, – кивнула я, понятия не имея, кого имеет в виду племянник.

– Понравилась? – не утихал парень.

– Степа, не уходи, – закричала тетя Лида, – сейчас разведу порошок усатого карчала, добавлю его в питье и принесу. Враз кашель снимет.

– Кто такой усатый карчал? – спросил мой муж.

– Другое название – бермудский таракан, – охотно пояснил Жорик, – удивительно целебное насекомое. Из названия ясно, что среда его обитания – Бермудский треугольник.

Степан вскочил и кинулся в коридор.

– Совсем забыл! Мне надо срочно сделать звонок!

Я пошла за мужем.





Глава двадцать седьмая