Мохнатая лапа Герасима

Я внимательно изучила снимки. В том, что я вижу Ивана Никифоровича, сомнений не было. Женщину я не знаю, вполне вероятно, что она клиентка, которая отказалась приехать в офис, и моему супругу пришлось встречаться с ней в кафе. Я не ревнива и очень хорошо знаю, что мой муж не станет лгать, если полюбит другую женщину. Он честно мне скажет: любовь прошла. Но почему-то мне стало неприятно и тревожно. Я стала пристально рассматривать незнакомку. Нужно признать, что выглядит она намного лучше меня. Стройная дама, и платье сидит на ней идеально. Вот на мне одежда часто выглядит несуразно, моя фигура не позволяет носить «футляр». Да и ноги у меня не отличаются красотой форм, они от коленей до ступней ровные, смахивают на поленья. Незнакомка же сидит на стуле боком к столу, мне прекрасно видны ее стройные ножки в изящных «лодочках» на каблуке. М-да. И колени у нее загляденье. И волосы роскошные, вьются крупными локонами. Скорей всего, от природы они не такие, их облагородили в салоне. Но мои волосы короткие, даже при всем желании мастер не сможет соорудить мне великолепную прическу.

Трубка опять издала тихий звук. На сей раз я получила видео. Абонент, который отправил его, снимал издалека, похоже, исподтишка. Я увидела, как Иван Никифорович встал, наклонился, поцеловал спутницу, а потом двинулся в глубь ресторана и исчез за темной занавеской. Вероятнее всего, за ней скрывался туалет.

Я изумилась. Нет, это не клиентка. Иван никогда не лобызается с посторонними, и вообще он не из той породы мужчин, которые направо и налево чмокают всех прелестниц, встречающихся на пути. Иван не полезет с объятиями к незнакомке. Кто она?

Из глубины души выползла змея ревности и поползла в мой желудок. К горлу подступила тошнота. Я быстро пошла к гостевому домику, и тут меня настигло третье сообщение: «Таня, посмотрите на себя в зеркало. В свое время вы понравились Ивану. Но сейчас! На кого вы похожи? Муж уважает вас как сотрудницу, считает умной, креативной. Но зачем ему в постели сообразительная корова? Иван интеллигентный человек, он не может сказать правду: «Ты мне как женщина давно опостылела». Поэтому к вам обращаюсь я. Таня, вы толстая тетка с неухоженным лицом, жидкими волосами, неуклюжая, одеваетесь по-старушечьи. Вы абсолютно не сексуальны. Наверное, вы опытный профи, но в качестве спутницы жизни полный отстой. Ни разу не видела вас в туфлях, только в кроссовках. Вы не ходите с Иваном в театры, кино, рестораны. Заняты исключительно работой. У вас нет общих интересов. Вы начальник – подчиненная, но не муж – жена. Иван с вами несчастлив. А с этой шлюхой расцветает. Задайте себе вопрос: «Хочу, чтобы Иван от меня ушел?» Да? Тогда ведите себя по-прежнему, жрите плюшки, носите мешки вместо модной одежды, работайте без выходных. Нет? Тогда приведите себя в порядок! Диета, стилист, новая одежда, косметолог. Если не хотите отдать супруга в руки коварной бабенки, то я могу вам помочь стать красивой в короткий срок. Подумайте недельку. Потом я напишу вам, чтобы узнать ответ».

Подписи не было. Я вошла в гостевой дом, не зажигая света, отправилась в спальню и набрала номер, с которого прилетали сообщения.

– Номер не обслуживается, – донеслось из трубки.

Я легла в кровать и попыталась включить логику. Для посторонних я репетитор русского языка и литературы, бегаю по частным урокам, вбиваю в головы лентяев-оболтусов знания, объясняю им, что Пушкин писал стихи, а не пел в опере. А Иван скромный бизнесмен, занимается компьютерными технологиями. Ирина Леонидовна простая пенсионерка. Такой видят нашу семью соседи и посторонние. Мы вежливые, спокойные люди, так называемый средний класс, не голодаем, позволяем себе маленькие радости, любим животных. Кем Иван и я являемся на самом деле, знают лишь члены особых бригад, а там болтливые не служат. Неизвестный благожелатель, который продемонстрировал мне встречу мужа с его якобы любовницей, ухитрился воткнуть острую спицу в мою болевую точку. Я обладательница комплекса «плохая жена». Я постоянно ругаю себя за то, что не забочусь о муже, не готовлю обеды, не выполняю домашнюю работу. И про посещения театра-кино чистая правда, мы с супругом бегаем по маршруту дом – работа – дом. Служба отнимает львиную часть времени, оно ненормировано. Субботы-воскресенья, праздники мы не проводим вместе, не собираем гостей. Отправитель послания написал горькую правду: мы скорее коллеги, чем супруги. Стоит ли удивляться тому, что Ивану захотелось общения с обычной женщиной, которая понятия не имеет, что место преступления осматривают по часовой стрелке, но готова в любой момент отправиться с Ваней веселиться. С такой дамой не стыдно появиться на людях, она стройна, модно одета. Когда я выходила куда-либо в платье? К глазам подступили слезы. Таня, ты жирная уродина, которая не умеет подать себя в выгодном свете. Зайка моя, ты ухитряешься так подбирать одежду, что она выпячивает все твои недостатки. Надо бы, наоборот, скрывать их. И, наверное, соперница прекрасно готовит, она не роется в Интернете, пытаясь найти ответ на вопрос: как варить макароны? Еще она шьет, вяжет, умеет танцевать, петь и в постели огонь. А я куча!

Я схватила кофту, которая висела на стуле, и вытерла ею лицо. Автор письма предложил мне подумать несколько дней, и, если я приму решение поработать над собой, мне обещают помочь вернуть любовь Ивана.

Кофта полетела на пол. Так! Танюша, выключи истеричную бабу, которая неожиданно включилась после чтения сообщений. Выдохни. И посмотри на ситуацию не как ревнивая жена, а как начальница особой бригады. Как ты, моя любимая куча, должна сейчас поступить?

Рука потянулась к телефону, я набрала знакомый номер.





Глава 32




Пролетели три недели. Во вторник в нашем офисе собрались члены моей бригады, а еще Иван Никифорович, Анна Григорьевна, Елена Васильевна, Андрей Михайлович, Радионова Эльвира Борисовна, Лев Владимирович Орлов. Последний держал на коленях сумку.

– Теперь понятно, почему Татьяна оказалась идеальной горничной, – воскликнула Елена, узнав, кем на самом деле является ее домработница. – Мама, что за бред ты придумала?

Анна хотела ответить дочери, но я опередила ее:

– Есть предложение. Давайте выслушаем Эльвиру Борисовну.

– Я же просила, – поморщилась Радионова, – без отчества! Когда величают меня как по паспорту, я чувствую себя старухой. А у меня, хоть я и не молодуха, задор в душе кипит. Аня, ты меня не помнишь?

Шляхтина удивилась:

– Мы знакомы?

– Да, и очень хорошо, – кивнула Эльвира. – Хотя чего я хочу! Когда вас привезли в центр, одной сестре исполнилось два года, второй двенадцать месяцев, – пояснила Радионова.

– Каким сестрам? – растерялась Анна.

Эльвира нахмурилась:

– Девочка! Если ты помолчишь, я все объясню.

Орлов начал копаться в своей сумке.

Дверь открылась, в комнату вошла стройная женщина лет сорока восьми – пятидесяти.

– О! Кто к нам явился! – воскликнула Радионова, которая определенно чувствовала себя королевой бала. – Здравствуй, рыбонька!

– Добрый день, – произнесла дама.

– Устраивайтесь поудобнее, – попросила я вошедшую, – давайте представлю вас. Ксения Федоровна Бурбонская. Хотя полагаю, Анна и Елена вас знают.

– Анечка, конечно, меня помнит, – улыбнулась мать Геннадия, – а вот Леночка…

– В моем возрасте старческого слабоумия не бывает, – буркнула Елена, – вы одно время считались подругой моей мамы. Она когда-то снимала дом в деревне, а у вас там был особняк. Наша первая встреча произошла в местном магазине.

– Так мне говорить или их слушать? – осведомилась Эльвира.

– Пожалуйста, начинайте рассказ, – попросила я.

Радионова вытянула шею.

– Мой отец, очень талантливый врач, работал в лаборатории, которую возглавлял Шляхтин. Сотрудников в ней было не так уж много. Григорий Андреевич не держал, как он говорил, «шлак». Там работали: Борис Глебович, мой отец, супруги Федор Степанович Бурбонский и Валентина Сергеевна, Владимир Антонович и Нина Орловы. Еще была пара лаборантов: я и Миша Хазин. Чем занималось научное подразделение? Поиском методов омоложения не только внешнего, но и внутреннего. Шляхтину велели за пять лет создать средство, которое придаст верхушке советской элиты не только нормальный внешний вид, но и вернет ей здоровье. Как вам такое задание?

– На мой взгляд, оно невыполнимо, – не замедлил с ответом Миркин.


Лев Владимирович опять стал копаться в сумке.

Эльвира вздернула подбородок.

– Верно, если за решение этой задачи возьмется середнячок, обычный доктор наук, то ничего не получится. Открою великую тайну: если человек защитил диссертацию, это еще не свидетельствует о его уме. Нет. Просто сей индивидуум умеет долгое время сидеть на попе ровно и, перелистав кучу чужих работ, создать свой опус, в котором не найдется ни одной мало-мальски оригинальной идеи. Да, подчас рождаются талантливые, даже гениальные люди, но их мысли так необычны, что научное сообщество не всегда может их оценить…

Эльвира на секунду умолкла, потом продолжила:

– Способна ли жаба понять, как живет птица? Может ли земноводное петь соловьем? Выживет ли птица в болоте в тесном соседстве с лягушками? А? Вот так и одаренный человек никогда не станет понятным серой массе. Над гением любят потешаться, и ясно почему. Он может явиться на службу в разных ботинках, волосы у него стоят торчком, одежда мятая… Грязнуля? Дурак? Нет, просто все его мысли заняты работой, на обувь плевать с высокой колокольни. Внешне гений странен, но создает нечто такое, чем люди потом столетия пользуются. Мой отец принадлежал к этой породе. И ему посчастливилось попасть в уникальный коллектив.

Эльвира показала пальцем на Анну Григорьевну.

– Ты не помнишь, не знаешь Григория Андреевича, а он из стаи великих!

– Не помню, – согласилась Шляхтина, – смутные какие-то обрывки в голове остались. Я была совсем маленькой, когда папа умер. Но я его хорошо знаю.

– Откуда? – спросил Иван.

В глазах нашей клиентки на секунду промелькнуло беспокойство.

– Откуда? – повторила она. – Так мать о муже постоянно говорила. Для нее он оставался живым. Мама с утра до ночи поминала любимого Григория, цитировала его слова. А вот на кладбище она меня не брала и сама на могилу ходила редко. У меня создалось ощущение, что отец жив, просто он уехал в командировку.

– Антонина растворилась в муже, – улыбнулась Эльвира, – нынче такой жены не встретишь. Продолжаю. Повторяю. Григорий собрал уникальный коллектив единомышленников. Я, девочка-глупышка, которую папа привел в лабораторию на должность лаборантки, а по сути уборщицы, ощущала трепет, понимала, что отец доверил мне войти в команду, которая занимается потрясающими исследованиями. Боже, какие это были люди! Шляхтин – гений! Остальные неординарные мыслители ему под стать.

Эльвира сделала глубокий вдох.

– Ладно, вернусь к сути вопроса. Я появилась в лаборатории, когда Григорий Андреевич начал эксперимент с детьми. Сразу хочу объяснить тем, кто не имеет отношения к науке. От идеи до таблетки, которую человек покупает в аптеке, подчас проходят десятилетия напряженной работы ученых. Но Шляхтина и его коллектив торопили, им предписывалось выдать результат за одну пятилетку. Сейчас-то я понимаю, что это невозможно. Думаю, мой отец и все остальные знали, что задача невыполнима, но куда им было деваться? Приказ партии и правительства. Престарелые вожди жаждали омоложения. Подчеркну – я не знала научной стороны вопроса. Никто мне, девочке, не собирался объяснять, что и зачем делают в лаборатории. Но то, что там ищут, как создать, грубо говоря, таблетку от старости, я сообразила быстро, потому что при мне вели рабочие беседы. Так сложилось, что ни у Григория с Антониной, ни у Федора Бурбонского с женой, ни у Владимира Орлова с супругой не было детей. Лишь у Бориса Глебовича родилась дочь, то есть я. Почему остальные не обзавелись потомством? Антонина правая рука мужа, они жили в лаборатории. Какие дети? Отвлекаться на пеленки Шляхтины категорически не хотели. У Бурбонских была та же ситуация. У супруги Орлова возникли какие-то проблемы по женской части, она постоянно болела. Помню, что Владимир занимался домашним хозяйством. Вот моя мама в науке ничего не понимала, топталась всю жизнь на кухне, родила меня. Для чего Шляхтину понадобились дети? Объясню вам примитивно: им вводили лекарства, которые изобрели в лаборатории. По замыслу ученых, с помощью капельниц из малышей вырастут взрослые, которые будут отличаться в лучшую сторону от остальных: не потеряют до ста с лишним лет здравый ум, память, приобретут устойчивость к болезням, сохранят тело молодым. Что придумал Шляхтин? Старость надо лечить с младенчества. С двух-трех лет, а то и раньше. Если крошкам регулярно вводить лекарства, которые разработала лаборатория, то к ста годам они будут огурцы-молодцы. Вот почему из домов малютки доставили трех девочек, две из них были сестрами, и мальчика. Настоящие их имена никому не известны. Малышек подобрали на подмосковном шоссе, где они рыдали на обочине. Возраст старшей определили как два года, вторая примерно на год младше. Мальчика обнаружили на вокзале, он спал на скамейке в зале ожидания, врачи сочли его годовалым. Как Шляхтин умудрился получить ребят для эксперимента, кто разрешил ему вводить лекарства детям, покрыто мраком неизвестности. Еще одну крошку отобрали у цыганки, которая попалась на воровстве. При одном взгляде на ребенка, белокурого, голубоглазого, стало понятно: в таборе у него родных нет. На вопрос: «Где ты украла дитя?» – ромала рассказала охотничью историю о том, как нашла бедняжку в какой-то деревне в пустой избе.

Старшую сестру назвали Ксенией, младшую Анной, мальчика – Львом, а третью девочку Олей.

– Лека, – вдруг тихо сказала Бурбонская. – Она ведь умерла?

Эльвира повернулась к Ксении Федоровне.

– Ты помнишь?

– Мне долго снился сон, – вздохнула Бурбонская, – я в комнате, где стоят кровати, на них спят дети. Вдруг появляются люди с каталкой, на нее кладут мою соседку. У нее длинные красивые волосы. Я пугаюсь: «Куда забирают Леку?» Одна из женщин объясняет, что с ней все будет хорошо. Меня сновидение отчаянно пугало. Один раз я рассказала о нем маме, та пояснила, что я в детстве попала в больницу… Но потом все выяснилось. Мамочка перед смертью рассказала мне правду.

– Какую? – тут же спросил Иван Никифорович.





Глава 33




– Простите, – смутилась Ксения, – я перебила Эльвиру Борисовну.

– Ничего, детка, – кивнула Радионова, – говори. Твоя мама определенно знала больше меня.

Бурбонская прижала руки к груди.

– Валентина Сергеевна очень меня любила. Мне и в голову не могло прийти, что я приемная. Но, понимая, что вот-вот уйдет из жизни, мамуля открыла мне истину. Я узнала про лабораторию Шляхтина. Мама не скрыла, что я без роду без племени, найдена на дороге вместе с младшей сестричкой. Кто мы? Как очутились на шоссе? Никто не знал. Григорию Шляхтину для эксперимента требовались совершенно здоровые дети. Но разве кто-то из родителей отдаст свою кровиночку в лабораторию? Значит, надо использовать сирот, о которых никто не побеспокоится. В приюты редко попадают дети с нормальным развитием. Чаще всего там живут те, кого забрали из неблагополучных семей. Шляхтин сам ездил по интернатам, искал подходящих ребят.

– Можно вопрос? – не удержалась я. – Неужели ученые не испытывали жалости к почти младенцам, которых собирались использовать в качестве лабораторных мышей? Ведь одна девочка умерла!

Ксения растерянно замолчала, вместо нее заговорила Эльвира:

– Ваш вопрос наглядно демонстрирует отличие обычного человека от гения. Вы в ужасе от того, что детям ставили капельницы, потому что не видите дальше собственного носа. А великие умы думали обо всем человечестве, о том, что есть возможность продлить людям активную жизнь. Дети в данном случае просто объекты эксперимента.

– Хорошо, что я не гений, – буркнул Коробков.

– Мама не скрыла от меня, что Ольга скончалась, – сказала Ксения, – но после вскрытия выяснилось, что у нее была аневризма головного мозга. Внешне девочка выглядела здоровой, анализы прекрасные. КТ, МРТ тогда не было. Обнаружить сосудистую патологию не могли.

– И второй вопрос, – продолжила я. – Ученым дали всего пять лет, а они замахнулись на работу, результат которой сами не увидят, умрут до того, как детям исполнится сто лет.

– Ну и что? – удивилась Эльвира. – Другие их опыт закончат. Последователи. Ученики.

– Коллектив через пять лет разогнали, – напомнила я.

– Ну, точно этого никто не знал, – возразила Радионова, – срок могли продлить, все на это надеялись. Шляхтину удалось найти детей, которые отличались завидным здоровьем. Им стали ставить капельницы. Несколько лет подряд, регулярно. А потом лабораторию закрыли. Малышам, с которыми проводили эксперимент, предстояло отправиться в приют, но никто из ученых не хотел прерывать работу, поэтому Шляхтины удочерили Аню, Орловы – Леву, а Ксению взяли Бурбонские. У Григория и Антонины остался запас инъекций, их можно было приготовить, составляющие покупались в обычной аптеке. Детям продолжали ставить капельницы.