Неумерший

Сначала мы увидели его рога, изогнутые вокруг квадратной, как крыльцо, морды; они были толще кольев. Позади колыхалось огромное тело: всклокоченная холка, горб на спине, толстый, свисавший до колен подгрудок, и покрытые густой шерстью голени над сильными, как наковальни, копытами. Его рыжая шкура была покрыта сверкающим льдом, и от всей туши пыхало жаром, как от огромного угольного костра. Чудовище оказалось быком, но быком немыслимых размеров, вышиной с дом, в девять раз тяжелее, чем лучшие из наших породистых быков. На голове у него был признак божества: прямо надо лбом, окаймлённый пучком волос, торчал мощный третий рог. Налитые кровью чёрные глаза беспорядочно вращались, а из ноздрей разъярённого зверя валил пар. Он выглядел, как ходячая гора: от каждого его шага содрогалась земля. При его приближении до нас донеслось мускусное зловоние.

– Добро пожаловать в Гариссаль, Таруос, – буркнул великан. – Ты, кажется, устал от долгой погони: ты запыхался, и твоя шкура покрыта льдом. Располагайся! Отдохни! Погрейся у моего очага! Увы, мне нечем угостить тебя, но, если душа к тому лежит, выбери одну из моих тёлок и насладись ею вдоволь!

Голос Повелителя Сильных звучал с хрипотцой и выражал устрашающее радушие. Он пробирал нас до самых костей, словно позыв медного горна, и всё же его говор имел забавный недостаток: великан шепелявил. Таруос же, похоже, совершенно не хотел отдыхать или осеменять корову. Он шёл прямо на нас, сердито размахивая мордой.

– Ты выглядишь расстроенным, – заметил хозяин Гариссаля. – Как я понимаю, у тебя с этими оборванцами произошло какое-то разногласие? Не сомневаюсь, что твоё недовольство оправданно, Таруос; но ты здесь, в моем владении, по моему приглашению. Если в моей обители ты позволишь гневу выйти наружу, то оскорбишь меня. За её стенами поступай как вздумается. Но здесь, из уважения ко мне, умерь свой пыл. Этих коротышек ты и пальцем не тронешь!

Потчевать разъярённого быка такими сладкими речами мне показалось весьма неуместным. Чудище, вероятно, не вняв ни единому слову, уже почти добралось до нас. Нужно было удирать со всех ног, но сила, исходившая от Таруоса, погрузила нас в состояние гипноза.

– Довольно! – рявкнул великан. – Ты, что ли, не слышишь меня?! Так дело не пойдёт!

Повелитель Гариссаля поднялся, и его огромное пузо затряслось. Своей лысой башкой он доставал до крон деревьев. Его толстенная нога с ногтями, забитыми грязью и мхом, приземлилась как раз между нами и быком. Тогда Таруос отступил на шаг, но лишь для того, чтобы воинственно выставить вперёд рога.

– Ты осмеливаешься бросать мне вызов? – взревел хозяин. – В моём собственном владении?

Тарус ответил оглушительным мычанием, от которого зазвенело в голове. Из его ноздрей, словно из кузницы, валил пар, а по жёсткой щетине бороды длинными струйками стекала слюна.

– А ну-ка повтори!

Новый рёв, еще более яростный, заставил нас съёжиться от испуга и зажать руками уши. Положив руки на жирные бёдра, Повелитель Сильных ответил ему громким смехом, от которого его пузо и ягодицы заходили ходуном.

– Ты бросаешь мне вызов, Таруос! Ты бросаешь мне вызов! – прогремел он. – Ах! Спасибо за этот миг славы!! Только попробуй снова запугивать меня, и ты дождёшься! Я схвачу тебя за рога и сверну тебе хребет! Я все ноги тебе переломаю! А когда пробью твой одеревенелый затылок, оторву голову и насажу её на частокол среди других трофеев! А ну-ка, давай ещё разок! Я только этого и жду!

Таруос тряхнул головой, стал рыть копытом землю, но рёв его стал уже не таким сильным. Властелин Гариссаля принялся потешаться над ним.

– Вот-вот! То-то же! Как я погляжу, ты идёшь на попятную. Ты прекрасно знаешь, кто здесь хозяин!

И то была чистая правда. Со вздохом презрения трехрогий бык развернулся. Медленной поступью он двинулся к ограде. На пороге он на миг остановился, повернул к нам свою упрямую морду, бросив на нас злобный взгляд. Затем с притворным безразличием растворился в тумане. Под густыми ветвями деревьев он в последний раз громко и вызывающе взревел, но топот его копыт в застывшей роще раздавался всё дальше и дальше.

Повелитель Гариссаля, грубо усмехнувшись, хлопнул в ладоши:

– Ах! Ну что за трусливая тварь! Даже биться не стал!

Суобнос, в порыве чувств, принялся благодарить великана. Повернувшись к нам, он потряс толстым, словно дубина, пальцем.

– Нюни-то не распускай, Рогоносец. Тебе ещё повезло, что я узнал тебя, несмотря на твою убогую свиту… В противном случае я бы расплющил вас и бросил останки на растерзание быку.

Он почесал бороду, в которой застряли объедки и обломки костей.

– К слову, если ты побеспокоил меня из-за какого-нибудь пустяка, я, пожалуй, ещё мог бы так поступить. Вы послужили бы вполне сносным украшением перед входом в мой дом. Но вначале поговорим.

Пузо его было таким огромным, что он с большим трудом смог присесть, подвернув ноги, от этого его туника непристойно задралась, оголяя мясистые бёдра. Он небрежно опёрся о большой пень, находившийся под рукой, и тот едва не рассыпался. Жестом он предложил нам сесть на землю. Под собой мы почувствовали влажную и тёплую почву, разогретую пламенем костра.

– Надеюсь, ты понимаешь, как тебе повезло, Рогоносец, – снова начал великан. – Чтобы оказать тебе услугу, я бросил вызов Таруосу. О! Конечно же, сам хвастун меня не пугает! Но ссора с его тремя спутницами, согласись, может привести к ненужным последствиям. Ты прекрасно знаешь, что в них кроется нечто большее, чем птичье чириканье и журавлиное тщеславие. До сегодняшнего дня я не переставал надеяться приручить одну из них, снять с неё перьевой наряд и насладиться прекрасным, теплым телом девушки, скрывающейся под маской цапли. К сожалению, после всего происшедшего заполучить ее будет трудновато. Поэтому теперь я хочу услышать от тебя, из-за чего я оказался в столь незавидном положении.

Суобнос, взвешивая каждое слово, стремился придать своей речи осторожный и угодливый характер. Людоед косо смотрел на него, почёсывая брюхо. Трудно было представить, что эта «куча жира» рассчитывала завоевать женские сердца, даже если они и были тремя сварливыми пташками. И всё же этот обольститель обладал глубоким приятным голосом, который из-за своей шепелявости, следует признать, немного раздражал. Так, несмотря на сильнейшую усталость и все переживания, на меня нашло озарение. Я понял, с кем мы имеем дело. Поскольку Суобнос уже собирался вежливо заговорить с этим извергом, я опередил его и закричал, тыча в великана пальцем:

– Я знаю, кто ты такой! Это ты похитил Энату!

Великан поднял косматые брови, удивлённый тем, что на него набросился какой-то заморыш.

– Кого-кого?

– Никого! – поспешно вмешался Суобнос. – Не обращай внимания на этого сорванца, он очень плохо воспитан.

К сожалению, брату моя идея пришлась по душе, и он тут же добавил:

– Ну конечно же! Это ты заманил Энату в ловушку! Отвечай нам, что ты с ней сделал?!

– Я? Заманил в ловушку? – прогремел великан. – Какая дерзость!

– Да вы с ума посходили? – пробормотал Суобнос, злобно поглядывая на нас. – Владыка Гариссаля вам жизнь спас, а вы в благодарность клевещите на него?

– Но Бэлл прав! – возмутился Сегиллос. – Этот тип – большой неуклюжий развратник! Он огромен, ты его боишься, и он поговаривает о том, как бы покуролесить с журавлицами! Это точно он!

Предупреждение старого товарища должно было охладить мой пыл, но Сегиллос подтвердил мою догадку, а я не хотел выглядеть трусливее младшего брата и продолжил стоять на своём. Смотря Властелину Сильных прямо в лицо, честно говоря, было бы правильней сказать, что я косился на него снизу вверх, да ещё и встав на цыпочки, бросил ему:

– Да-да, конечно, это ты! Толстый развратник! Что ты сделал с Энатой?

Огр закатил свои большие выпученные глаза:

– Но откуда же мне знать? Я эту вашу Энату даже не встречал.


– Лжец! Ещё как встречал! Это та девушка, которую ты сцапал в камышах.

– Что с того? Красивых девиц, которых я милова́л в тростниковых зарослях, – пруд пруди, всех и не упомнишь.

Для двух желторотых юнцов, которые ещё и жизни-то не знали, такое рассуждение стало неожиданностью, и от этого аж перехватило дух. Суобнос, воспользовавшись моментом, взял ситуацию в свои руки.

– Умоляю тебя, Повелитель Сильных, не обращай внимания на заносчивость этих юнцов! Ты достаточно мудр, чтобы понять, что они ещё всего лишь дети. Убереги их от беспричинного гнева. Эта болтовня, словно щебет зябликов, хоть и режет слух, но вреда не наносит. Будь снисходительнее: отвечать на это было бы ниже твоего достоинства!

– Золотые слова, – усмехнулся великан. – Хоть ты и странствуешь с какими-то пустоголовыми балаболами, я вижу, что ещё не совсем выжил из ума и не растерял всю свою храбрость!

– Да воздастся тебе за милосердие! – радостно воскликнул бродяга, растягивая губы в двусмысленной улыбке.

– Приятно снова встретить того, с кем можно поговорить, – прогремел Властелин Зверей, – хотя я знал тебя ещё тем повесой, да и компания твоя была поприятнее. Прежде чем начать расспросы, обычаи велят попотчевать вас, дабы вы восстановили силы; но я вытащил тебя из переделки, Рогоносец, и ты теперь мой должник. Поэтому позволь мне настоять. Я хочу знать, из-за чего ты впутал меня в эту переделку с Таруосом.

– Поверь, я этого совсем не хотел. Тебе только что докучали своим пустословием эти два шалопая, что увязались за мной. Увы, но у них слишком длинные языки, и они умудрились нахамить ещё и трём сестрам…

– О, если эти пустобрёхи были так же дерзки с ними, как и со мной, то я легко могу представить их гнев. Теперь-то я понимаю, отчего так распалился Таруос. Но скажи-ка мне всё-таки, что это за сорванцы и что они тут с тобой делают?

– Ох, это здешние жители, я терплю их по доброте душевной.

– Дети местного королевства, говоришь? Но с какой стороны леса?

– Ну, скорее, со стороны полей.

– Но зачем ты водишь их в лес?

– Я пытаюсь обучить их кое-чему. А это не так легко. Сам видишь – худые семена!

– Они должны быть какими-то особенными, чтобы ты лично взялся их учить.

– Ничего подобного. Они всего лишь отпрыски одной несчастной вдовы. Я оказываю ей эту услугу, потому что она была благосклонна ко мне.

– Гостеприимство бедной вдовы?

Великан громко расхохотался, хлопая себя по ляжкам.

– Так! Я отлично понимаю, о чём ты!

– Ничего тебе не понятно, – нахмурился Суобнос. – Я уже не такой прыткий, как бывало, и не бегаю за двумя зайцами одновременно.

– Ну надо же? В самом деле? Но разве непостоянство твоей супруги не дает тебе для этого всех оснований?

– Не втягивай сюда мою жену, пожалуйста.

– Жаль, очень жаль. Такая красивая наездница, и скачет без седла!

Властелин Сильных жадно облизал свою отвисшую губу.

– Ох! Уж поверь мне, если бы она не скакала так быстро…

– Я бы давно уже её поймал, – пробормотал Суобнос.

Верзила громко рассмеялся, сощурив от распутства свои глаза.

– Но тогда, – продолжал он, – если мать этих сорванцов даёт тебе лишь кров, за что ты ей так благодарен?

– Я старею. Становлюсь доброжелательным.

– Настолько, чтобы посвятить себя двум невоспитанными мальчишкам?

– Сам же видишь, что у меня сейчас тяжёлый период…

– Настолько, что решился доверить мне свою судьбу. И всё же я хорошо тебя знаю, старый бродяга. У тебя в запасе немало уловок, и ты обладаешь особым даром предвидения. За твоей дружбой с этими бездельниками что-то кроется…

– Конечно! – воскликнул брат, уловив подходящий момент. – Мы помогаем ему найти его жену, а взамен он поможет нам вернуть Энату.

Даже не удостоив его взглядом, исполин кивнул в сторону Суобноса.

– Ну что я тебе говорил? Я защитил их от возмездия Таруоса, но эти шкодники меня нисколько не боятся. Ты что-то скрываешь от меня, рогоносец. Эти проказники представляют из себя нечто больше, чем кажутся.

– Возможно, в них есть что-то, что я утратил, – согласился странник. – Они глупы, но бесстрашны.

Повелитель Сильных посмотрел на нас своим косым взглядом.

– Тебе стоило бы их опасаться, – пробурчал он. – Они могут принести тебе серьёзные неприятности.