Госпожа управляющая

А Ориэль уже сосредоточился на своей пациентке.

– Мне немедленно нужен таз с теплой водой, ещё дополнительно кувшины с тёплой и с холодной чистой водой, мыло, спирт, чистая стерильная ткань, шнурок, чтобы убрать волосы пострадавшей. Коврик или покрывало, чтобы девушка могла лечь на живот. Порошок из бафурунту́лия, пыльцу харифанта́лия, а также отвар из пяти трав… – Тут он быстро перечислил совершенно незнакомые мне названия.

Он ещё говорил, а затребованное уже появлялось рядом. Лекарь шустренько расстелил покрывало. Схватил шнурок и подскочил к нагайне.

– Уважаемая госпожа, нужно убрать ваши прекрасные волосы, чтобы они не попали в рану, не внесли инфекцию и сами не испачкались в крови и лекарствах. Вы позволите поухаживать за вами?

Несмотря на явное физическое страдание, испытываемое ею, красноволосая дама была явно заинтригована. Не проронив ни слова, она чуть изогнула брови, словно удивляясь и забавляясь одновременно, и, шелестя чешуёй хвоста, изменила положение так, что низенький цейлин смог дотянуться до её головы.

Маленькие пальчики проворно заплели волосы в косу и стянули кончик шнурком. Выражение лица у нагайны при этом было непередаваемое. Она явно была в том же состоянии, что и я при её появлении, – обалдевала.

А целитель, не замечая ничего, уже быстро мыл руки с мылом в тазу. На мой скромный взгляд современного человека, пострадавшую следовало бы сопроводить в операционную. Стерильную. Чтобы и вода, и стол, и медицинские инструменты… Кстати, надо обдумать сие.

Но цейлин и филиур – существа волшебные. Поэтому я не вмешивалась.

– Прошу вас, госпожа, прилягте на живот. Я сейчас вытащу из раны кинжал. Не шевелитесь. Обезболивание я сделаю, но лишь после удаления инородного тела. После этого мне понадобится время, чтобы срастить вашу рану. Замрите совсем, ткани не должны шевелиться. Вы же, наверное, не захотите, чтобы я вас усыпил? Я могу, так вы вообще ничего не заметите и проснётесь уже здоровой, но…

– Не нуж-ж-жно, маленький ц-ц-целитель. Я вытерплю, – устало вздохнув, женщина легла как было велено, а её хвост принялся разматываться и растянулся на весь холл, словно длинный толстый пожарный шланг. Лишь слегка дрожащая трещотка на его конце выдавала, что вообще-то его владелице очень больно.

– Агата, помоги мне. Подержи немного за плечи пациентку.

– Могу не с-с-сдержатьс-с-ся и укус-с-сить, – бросила та на меня взгляд из-под ресниц. – Умрёш-ш-ь, ч-щ-щеловек. Яд.

– Ой! – испугался Ориэль.

– Не умру. Смерть подарил мне семьдесят пять лет дополнительной жизни. А жаблоид плюнула на нас с Феликсом. Сказала, что теперь нам не страшен ни один из ядов.

– Я предупредила, ч-щ-щеловек.

Она смежила веки и расслабленно обмякла, ожидая неприятных и болезненных ощущений и пытаясь перед этим собраться с силами и духом.

– Держи, Агата. Не сильно, просто фиксируй. Я приступаю.



Крови я никогда не боялась, поэтому спокойно выполняла порученное мне. Придерживала хрупкие, но сильные плечи. В какой-то момент не удержалась, вздохнула и легонько погладила по одному из них, сочувствуя. Нагайна вздрогнула, словно её ударили, но головы не повернула.

Цейлин же исполнял своё предназначение, то, для чего генетически создан их народ. Обмыл спину чистой водой, после плеснул спирта, тщательно продезинфицировал, щедро присыпал влажную кожу вокруг торчащей рукояти белым порошком, вероятно, бафурунтулия. Показав мне три пальца, обеими ручками взялся за кинжал, одними губами отсчитал и на счёте «три» рывком вытащил клинок. Нагайна глухо протяжно застонала, её тело дёрнулось, а в моё запястье впились два острых клыка. Я пискнула от неожиданной боли, но плечи её не отпустила.

Раненая же устыдилась, разжала зубы и спрятала лицо. Похоже, взглянуть на меня она не решалась, если даже и могла.

А Ориэль уже обезболил, приложил ладошки к краям раны с двух сторон, прикрыл глаза и стал что-то делать. Я уж не знаю, как именно эти существа лечат этой своей энергией и биополями.

И прямо на моих глазах порез начал затягиваться. Медленно срастался до тех пор, пока не осталась лишь розовая полоска. Но Ориэль не убирал руки, и я подумала, что, наверное, он сращивает и те ткани, что внутри. Сосуды, мышцы…

Потом обмыл спину, удаляя белый порошок и кровь. Вытер насухо и маленькой лопаточкой присыпал тонкий розовый шрам желтой пыльцой харифанталия, зачерпнув немного из стеклянного флакончика с широким горлышком. На коже эта пыльца вдруг запузырилась и превратилась в кашицу.

– Терпите, госпожа. Я сейчас вотру это в рубец, чтобы не осталось и следа от него.

– Терплю, маленький ц-ц-целитель, – глухо отозвалась нагайна. И добавила: – Прос-с-сти, ч-щ-щеловек. Я не х-х-хотела прич-щ-щинять тебе боль и травить с-своим ядом.

– Ничего. Я противоотравная… Противоядовитая… Неотравимая… Короче, не страшно. А Ориэль мне сейчас ранки вылечит.

– Конечно! – горячо уверил он и снова обратился к пациентке. – Но сначала мы излечим ваш дивной красоты чешуйчатый хвост. У вас на нём порезы и раны, он кровоточит. Это ужасно! Агата, поможешь?



Спустя некоторое время нагайна пила из высокой кружки отвар чего-то там, а две дырочки на моей руке зарастил и обработал пыльцой цейлин. Ощущения были странные: горячо и щекотно.

О том, что на самом-то деле плевок жаблоида мог не сработать и я запросто могла умереть от укуса полузмеи, старалась не думать. Хочу верить, что моя сказка закончится хэппи-эндом, а не: «Её укусила змея. Все умерли. Конец».

– Я ос-с-станусь у вас-с на дес-с-сять вос-сх-ходов с-светила, Агата С-с-серебрякова, – негромко заговорила вдруг нагайна. – Моё имя – Ирраи́д-Га́рра из рода Норрд. Оплач-щу ядом из моих-х клыков. Это редч-щайш-ший драгоц-ценный ингредиент для алх-химиков. Только не с-сейчас, мне нуж-жно восс-становиться. И ос-ставлю тут ш-шкуру, у меня линька ч-щерез ч-щетыре вос-сх-хода. Именно поэтому я ос-слабла и потеряла бдительнос-с-сть. Позволила с-себя ранить. – Её лицо перекосило в гримасе ненависти.

– Добро пожаловать в «Отель потерянных душ», госпожа Ирраид-Гарра из рода Норрд. – Я повернулась к филиуру, который ввиду моей занятости забрал книгу регистрации и всё это время молча наблюдал за нами, не издавая ни звука. – Феликс, запиши всё. После этого возьми ключ от морского побережья и сопроводи госпожу Ирраид-Гарру наверх.

– Исполнено будет, Агата.

– Ориэль, спасибо. Ты можешь идти отдыхать, – поблагодарила я маленького цейлина, который только сейчас, кажется, осознал, что он впервые в своей лекарской практике по-настоящему кого-то спас. – Все дополнительные осмотры пациенток – завтра или в другие дни, когда целитель сочтёт нужным.

Он смущённо улыбнулся, вскочил, не зная, куда деть руки, поправил пояс шортиков, одёрнулжилет.

– Спокойной ночи. Да?


– Да, Ориэль. Ступай отдыхать, – улыбнулась я ему. – Ты молодец.

– С-с-спас-с-сибо, маленький ц-целитель, – серьёзно взглянула на него нагайна. – Забери мой родовой кинж-жал. Я, Ирраид-Гарра из рода Норрд, повелительниц-ца вос-сточ-щных-х пределов, дар-рую тебе, ц-целитель Ор-риэль, с-свой клинок. Отныне и вовеки ты поч-щётный ч-щ-щлен рода Норрд. Любой наг вос-сточных-х пределов по-ч-щтёт за ч-щесть быть полезным тебе.

Описать словами изумление на мордашке Ориэля я не берусь.

А вот повелительница восточных пределов, где бы они, эти пределы, ни находились, царственно воздела длань – именно так, а не «подняла руку», – что-то колданула, и над головой цейлина вспыхнула и погасла маленькая огненная змейка. Магия, чтоб её. Вероятно, теперь тем, кто в теме, понятно, что Ориэль почётный член рода нагов.

Судя по взгляду Феликса, рассматривающего нечто невидимое мне над головой нашего лекаря, я угадала.



Спустя пару минут я провожала взглядом удаляющегося вверх по лестнице филиура, галантно подставившего пушистый локоть нагайне. А та величаво, с грацией и осанкой истинной королевы, ползла рядом со своим сопровождающим. Рядом в полном ступоре сидел прямо на полу Ориэль и держал в ручках-лапках кинжал.

А я с тяжким вздохом облокотилась о сиденье дивана, вытянула ноги, скрестила их в щиколотках и попросила люстру:

– Можно горячего какао с взбитыми сливками и пирожное? Ориэль, тебе чего?

– А? Что? – захлопал он глазами. Увидел появившийся рядом со мной поднос и произнёс: – Мне то же самое, пожалуйста.

Пили какао и ели пирожные в мирном молчании. Когда вернулся Феликс, мы помахали ему и жестом пригласили. Филиур потоптался на месте, после чего присоединился, заказав свои любимые харапульки.

– А мне одной кажется, что госпожа Ирриад-Гарра…

– Ирраид-Гарра, – флегматично исправил меня Феликс.

– Ирраид-Гарра. Госпожа. Так вот, мне одной кажется неправильным то, как она удваивает звуки? Насчёт «с-с-с» и «ч-щ-щ» тут вроде понятно. Ну, ещё «х-х-х» вроде объяснимо. Но почему она говорит «ж-ж-ж» и «ц-ц-ц» и грассирует, я не понимаю.

Коллеги переглянулись и явно озадачились. А я продолжила, отхлебнув сначала какао:

– Мой слух, слегка пришибленный нелёгкой жизнью, категорически не согласен с таким… акцентом. Надувательство какое-то.

Филиур и цейлин на удивление синхронно пожали пушистыми плечами. А я вздохнула:

– Сочувствую я ей. Нагайну ведь явно предал кто-то из своих и близких. Вероятнее всего, мужчина, которому она доверяла.

– Ты думаешь так почему?

– Не знаю даже, Феликс. Женская чуйка, наверное. Взгляд у неё… Примерно такой был у моей университетской подруги. Её любимый мужчина предал и очень некрасиво подставил на деньги, а она узнала внезапно и совсем не готова была к такому. Вот так смотрят, когда настолько больно, что даже плакать не можешь.

Ни один из моих коллег не нашёлся что сказать. Самцы столь дивных и разных народов переглянулись и продолжили ночную трапезу.

Допив и доев, я и Ориэль отправились досыпать, а Феликс остался на посту.



Проснулась я поздно. Полежала, вспоминая события минувшей ночи, и отправилась в душ. Пора начинать рабочий день.

В холле обнаружился Ориэль, который, заложив ручки за спину, ходил и рассматривал мебель, светильники, столик и обшивку стен.

– Нравится тебе здесь? – спросила я, спустившись.

– Да, Агата. Красивое место. Необычно, но красиво. У нас и у хаси́нов всё совсем не так.

– Хасины – это…?

– Четырёхрукие.

– И как же у вас и у них? – полюбопытствовала, усаживаясь в кресло.

– У нас всё компактно, нам не нужно ничего лишнего. Наша жизнь проходит в служении долгу. Мы излечиваем. А хасины любят яркие цвета, ткани, меха, перья, ковры, много подушек, много красивой посуды. Их дома… они переполнены вещами. И одежда им нравится, и украшения. Ты видела, да? – Он покосился на мою обувь. Я как раз надела длинную юбку и новые кожаные туфли с открытой пяткой. Футболка, увы, была всё ещё моя старая, земная.

– Хасины мне показались очень симпатичными и такими… «вкусными». Не знаю, как описать. Они явно любят жизнь и всё то, что она им даёт.

– Это так, – кивнул Ориэль. – Но их проблема в злоупотреблениях. Едой, напитками, дурманящими травами, безудержными занятиями тем, что их увлекло в данный момент жизни. От этого они становятся зависимыми и начинают болеть. И однажды они создали цейлинов. Мы спасаем им здоровье, восстанавливаем тела и разум, а они обеспечивают нас всем. Мы ни в чём не нуждаемся.

– Занятный уклад жизни, – улыбнулась я. – Но не самый плохой симбиоз.

Маленький симпатичный пушистик пожал плечами, а я задала вопрос, который меня мучил:

– Ориэль, но почему вы зелёные?! Всё могу понять. Но зелёный мех – это очень странно.

– А никто не знает, – засмеялся цейлин. – И все до сих пор недоумевают. Наверное, те учёные, которые более двух тысяч лет назад занимались генетическими опытами, очень любили этот цвет. И кошек, – смешно пошевелил он носиком.

– И вот это тоже странно. Ты так легко говоришь «генетические опыты», но при этом вы практикуете магию, хотя и называете её энергией, а в другие миры попадаете не на космических кораблях, а как-то иначе. Мне так показалось из разговора с одной из хасинок, что была моим гидом.