Обаятельное чудовище

* * *




Очередной вечер. Я подкалываю в папку финансовые отчеты. Дела в ресторане идут хорошо, а в клубе еще лучше. Уже завтра можно будет заявиться к Эдику и настоять на том, чтобы он доверил мне управление главным детищем Якова — его акционерным обществом. Не захочет — найду нового доверенного, имею на это полное право. Или по закону оформлю опеку над Кауффманом и смогу распоряжаться всем его имуществом. Да, с акционерами договориться будет непросто, но ведь у меня главный пакет акций, и решающий голос будет за мной.

Возможно, понадобится какое-то время, но в итоге я все равно добьюсь своего — Яков потеряет единственное, что ему дорого. Его чертовы деньги.

— Уже собираешься домой? — Заглядывает в кабинет Даша.

Я убираю папку в стол.

— Вроде с делами покончено. — Киваю. — Можно и домой.

— Идем, посидим с нами? Хоть полчасика? — Она показывает в сторону шума, доносящегося из клуба. — Ярик только что отыграл. Мы расслабимся в баре, а потом по домам.

Я смотрю на часы. «Домой или с ними? Остаться и найти Тима или попытаться выспаться перед встречей с Эдиком? Нет, выспаться в присутствии Якова у меня вряд ли получится. Да и как я могу уйти, не получив свою дозу Левицкого на ночь?»

— Да и Тимка там по тебе скучает… — Как бы невзначай говорит Ласточкина.

Я поднимаю на нее взгляд и чувствую, как неумолимо покрываюсь румянцем.

— Он помогает ребятам с музыкальными инструментами. — Поясняет она, с трудом сдерживая рвущуюся на лицо хитрую улыбку. — Спрашивал про тебя…

Теперь согласиться пойти с ними — это как признать, что я делаю это из-за него.

— Не знаю… — бормочу я, — опять завтра встану поздно…

— Да брось! Будет весело! Иногда нужно позволять себе отдыхать! Идем!

Я соглашаюсь, и мы с ней идем в клуб. Танцпол забит под завязку, в зале тоже ни одного свободного столика.

— Наверное, нам стоит посидеть в ресторане или в кабинете. — Предлагаю я. — Сегодня здесь просто аншлаг.

— И все это твоя заслуга, представляешь? — Радуется Дашка. — Идем, Ярик занял нам места!

Берет меня за руку и тащит к барной стойке. Когда до барной стойки остается несколько метров, я вдруг замечаю среди десятков незнакомых лиц того, чей вид заставляет меня испуганно съежиться. Стас. Мой взгляд моментально выхватывает его из толпы, потому что он единственный, кто не танцует, не пьет и не общается с кем-то. Он просто стоит и смотрит прямо на меня.

И мне бы сделать вид, что я не заметила его. Но я останавливаюсь, как вкопанная и тоже смотрю.

Все-таки нашел меня. Бесполезно было скрываться и пытаться игнорировать его. Он все равно нашел бы способ: подкараулил бы возле дома или зажал бы на выходе из клуба. Это встреча должна была состояться, и теперь мне нужно дать ему бой, как однажды я уже дала бой его матери.

— Что такое? — Спрашивает Даша.

— Я сейчас подойду. — Говорю ей, не глядя.

Отпускаю ее руку и двигаюсь прямо к нему. Десятки потных тел, запах алкоголя и духов — все это проплывает волнами мимо меня, потому что я не вижу никого, кроме Стаса.

В последние годы он особенно меня ненавидел. Перед тем, как сесть в тюрьму за распространение наркотиков, он отважился и пришел прямо в дом. Он тогда был под кайфом. Я не ожидала увидеть постороннего на кухне в тот день и растерялась. Стас появился бесшумно, подошел, взял меня за горло и прижал к стене. «Вот ты какая, — сказал, рассматривая с презрением, — и что он в тебе нашел?»

Я знаю, что было бы дальше, не появись тогда Яков с Инной. И до сих пор помню, как рука парня настойчиво шарила у меня под юбкой. Наверное, Кауффман лично посодействовал тому, чтобы парня быстрее закрыли. Не знаю… Но Стас тогда подсказал мне хороший способ защиты.

Как только я поняла, что Яков больше не встанет с постели, решила, что пора брать все в свои руки. В том числе и вопрос с мачехой. Вошла ночью в комнату Инны, приставила нож к ее горлу и пообещала убить, если она сейчас же не уберется из дома.

Главное — дать понять, что ты сумасшедшая. А я ею и была. Мне нечего было терять. Клянусь, я убила бы ее. Точно так же, как пыталась убить пару дней назад ее мужа. Инна бежала из дома, опасаясь за свою жизнь. Я знала, что она никуда не заявит. Знала, что остановится у своей матери и будет выжидать. И да, я знала, что однажды Стаса выпустят, и он придет.

И вот он здесь.

— Вот я тебя и нашел. — Ухмыляется парень. Он стоит у самой стены, уперев локоть в декоративный металлический поручень.

— Что тебе нуж… — Я не успеваю договорить фразу, потому что Стас хватает меня за руку и подтягивает к себе.

Я дергаю руку на себя, пытаюсь отойти, но он склоняется к моему лицу:

— Как поживаешь, маленькая шлюшка? — Цедит сквозь зубы.

От холодного блеска в его глазах по моей коже пробегают мурашки. Сердце пускается вскачь, дыхание перехватывает.

— Отпусти!

— Не-е-ет.

Взгляд у Стаса явно затуманен каким-то наркотиком, и от этого становится еще страшнее. Непонятно, чего ожидать от этого типа. За прошедшие два года он стал еще сильнее и выше. Очевидно, тюрьма закалила его, умножила его злобу.


— Руки убери… — Выдергиваю свое запястье из захвата.

— Я смотрю, ты хорошо устроилась, имея его деньги. — Ухмыляется Стас, делая шаг вперед.

— Что тебе нужно? — Спрашиваю я, стараясь дышать ровно и держать спину прямо.

Он проходится по мне голодным взглядом:

— Не бойся. Не буду просить, что бы ты обслужила меня, как своего папочку. Я за ними грязных шлюх не донашиваю. Мне нужны мои деньги.

— Деньги? — Мое сердце стучит уже где-то в горле. — Какие деньги?

Лицо Стаса кривится гримасой ярости:

— Которые положены моей матери за то, что она терпела это ничтожество столько лет!

— Разве ей не выплачивают ежемесячное содержание?

— Кому нужны эти копейки? — Морщась, он снова наклоняется к моему лицу. — Я хочу все, что положено ей. Все ее наследство!

— Но Яков еще жив! О каком наследстве ты говоришь?

Пальцы Стаса смыкаются на моем локте:

— Мать может сидеть и ждать, пока он сдохнет. А вот я не собираюсь. И не стану опять подбирать жалкие крохи, пока ты тут как сыр в масле катаешься!

Я вырываюсь и толкаю его в грудь:

— Мне плевать, понял?! Вы получите то, что вам полагается, но только после его смерти! И только если я захочу этого!

— Нет, сучка, — улыбается он, делая ко мне шаг. — Так не пойдет. Ты отдашь мне все, что у тебя есть. А потом я приду и заберу остальное.

— Пошел ты! — Смеюсь я ему в лицо.

— Тебе все равно придется сделать так, как я хочу.

— Никогда!

Стас убирает руки в карманы брюк, и я сглатываю. Мне страшно, что он сейчас достанет нож и прирежет меня прямо здесь.

— Если ты не принесешь послезавтра мои деньги, — спокойно говорит он, — то я расскажу твоему приятелю, кто ты, и чья ты подстилка, ясно?

Его слова заставляют меня пошатнуться.

— Он узнает, что трахает грязную, продажную шмару. — Стас бросает взгляд через мое плечо. Наклоняется и говорит прямо в ухо: — Как думаешь, ему понравится эта новость? Он будет также нежен с тобой?

Парень скалится, смеясь. Выпрямляется и оглядывает меня с видом победителя, а я никак не могу прийти в себя. Меня словно ледяной водой окатили. Мне холодно. Меня трясет. Весь мир пошел рябью от осознания того, что он прав. Я не задумывалась о том, что Тим когда-нибудь узнает о моем прошлом. Я не хотела. Но этого не избежать…

— Улыбнись ему, ну. — Говорит Стас.

Я оборачиваюсь и вижу Тима, который стоит с ребятами у барной стойки и с интересом смотрит в нашу сторону.

— Не зря я за тобой наблюдал всю неделю, да? — Продолжает сын моей мачехи.

Я поворачиваюсь к нему, и мои пальцы сами сжимаются в кулаки.

— Так что решай, — довольно произносит он, — бабки или твой трахаль. До послезавтра, шлюшка.

Стас разворачивается и уходит, а мне приходится перевести дух, чтобы обернуться и пойти к друзьям.

— Кто это? — Спрашивает Тим, когда я сажусь на высокий стул рядом с ним.

— Это так. — Говорю сдавленным голосом. — Никто. Старый знакомый.

Ребята смеются, и Левицкий тоже пребывает в хорошем настроении. Он быстро забывает о том, что я только что говорила с кем-то в клубе. Тим шутит, толкает меня плечом, смеется. Они все весело обсуждают что-то, а я их не слышу. Меня знобит.

— Наверное, я пойду. — Говорю тихо. — Простите, ребята.

Слезаю со стула и на негнущихся ногах иду к служебному выходу. Тим привычно догоняет меня уже у самого кабинета. Сначала я слышу его торопливые шаги, а затем он подхватывает меня на руки и прижимает к груди. Боже, на его лице такое необъятное счастье, что у меня все внутренности стягиваются узлом!

— Ты куда так сорвалась? — Смеется он, толкая дверь кабинета и внося меня внутрь.

Его дыхание щекочет шею, и мое бедное сердце пропускает сразу несколько ударов. Я так не могу. Не могу…

— Тим… — зову я.