Ошибка леди Эвелин

– Да, я все понимаю, – ответила герцогу. – И я согласна.

Леди Кейт накрыла мою руку своей, словно поддерживая мое решение и одобряя его, и на душе потеплело.

– Подождите, а как это поможет? – вмешался лорд Хольм.

– Эрику заблокировали магию, но если дать ему возможность воспользоваться магией жены, то он сможет открыть портал и оказаться на свободе.

– Уверен? Разве в департаменте нет специальной защиты?

– Есть. И наша с тобой задача ее снять.

– Как? Нас даже близко к департаменту не подпускают, забыл? – хмыкнул оборотень. – Давайте лучше воспользуемся моим планом – взорвем этот ресов гадюшник, да и дело с концом!

– И похороним под ним Каллемана, – усмехнулся герцог, но тут же посерьезнел. – Нет, Лукас, леди Эвелин – наш единственный шанс проникнуть внутрь. Если леди окажется в камере, я смогу настроиться на ее магию и раздвинуть пространственные слои.

– Да я ж не спорю, – откинувшись на спинку кресла, сказал оборотень. – Говори, что нужно делать.

– Детали обговорим позже, – ответил герцог. – Кэти, ты не устала? – спросил он жену, и я поразилась, сколько сдержанной нежности прозвучало в этом простом вопросе. И невольно позавидовала. Вот бы и Эрик однажды посмотрел на меня так и тоже спросил: – «Эви, дорогая, ты не устала?»

«Размечталась! – тут же влез внутренний голос. – Скорее, маг посмотрит на тебя, как на досадную помеху, и скажет: – «Собирайте вещи, Эвелин. Меня смертельно утомило ваше общество».

От этой мысли на сердце стало холодно. Леди Кейт, словно почувствовав, чуть сильнее сжала мою руку, как будто пыталась приободрить.

– Да, немного, – сказала герцогиня. – Вы тут пока обговорите детали, а я провожу Эвелин. Думаю, ей тоже следует отдохнуть.

Леди Горн поднялась, и я последовала ее примеру.

– А когда мне нужно будет…

Я не договорила и посмотрела на лорда Горна.

– Дайте нам пару дней. Как только все будет готово, я вам сообщу, – обнадежил меня герцог, а лорд Хольм улыбнулся и подмигнул.

Какой жизнерадостный волк, однако.

– А Вандау? – спросила герцога. – Что делать с ним?

– Если мы не успеем вытащить Эрика, я сам пойду на эту встречу, – ответил герцог.

– Хочешь приписать всю славу себе? – ухмыльнулся лорд Хольм. – Не выйдет, дружище, тебе от меня не отделаться.

Он вытянул свои длинные ноги и достал из ящика, стоящего на резном комоде, толстую сигару.

– А что, если Вандау не захочет говорить ни с кем, кроме лорда Каллемана?

Я взглянула на герцога.

– Не волнуйтесь, леди Эвелин. Мы это решим, – твердо ответил лорд Горн, а я смотрела на него и невольно сравнивала с моим магом.

Странная вещь. В отличие от лорда Горна Каллеман не был красавцем. Но сейчас, когда я смотрела на герцога, мне казалось, что он не идет ни в какое сравнение с Эриком. У него ведь нет такого пронзительного, берущего за душу взгляда. И тьма совсем иная – сытая, спокойная, умиротворенная. Как будто хозяин давно сумел обуздать ее силу. Да только разве похожа она на тот огонь, что полыхает в черных бездонных глазах моего мага? Нет, и близко нет! И пусть лорд Горн красив, как древний бог, но Каллеман… Эрик… За его мрачной внешностью так много эмоций и тайн, которые притягивают душу, манят ее, привязывают крепкими нитями и больше уже не отпускают.

– Темной ночи, леди Эвелин, – прервал мои размышления лорд Горн.

– Идем, Эви, – уже который раз назвав меня просто по имени, улыбнулась леди Кейт. И как у нее получается произносить мое имя так по-доброму? За последние годы я уже успела позабыть, что оно может звучать ласково.

– Темной ночи, – попрощалась я с мужчинами и отправилась вслед за леди Горн, размышляя, как бы потактичнее задать вопрос о леди Бойден. Что, если герцогиня примет его за праздное любопытство? Или, того хуже, за желание посплетничать? Ох, нет! Это будет ужасно. Что может быть хуже праздного любопытства? Но, с другой стороны, я ведь не сплетничаю, а собираю информацию, думаю, леди Горн поймет.

Когда мы оказались в кабинете, я решилась.

– Леди Кейт, а кто такая леди Бойден? – спросила у герцогини.

– Аврил?

Леди Горн нахмурилась.

– Кто вам о ней сказал?

– Леди Арден. Она приезжала сегодня в Бронен.

– Вот как? – задумчиво протянула леди Горн. – Эта женщина просто помешана на сплетнях.

– Я тоже так подумала, поэтому решила поделиться с ней кое-какими секретами об аресте Эрика. Надеюсь, уже к завтрашнему утру весь Бромс будет знать, что граф невиновен.

– Вот и отлично, – мне показалось, что леди Горн еле слышно вздохнула.


– Так леди Бойден действительно была невестой лорда Каллемана?

– Ей хотелось так думать. Да и ее дяде тоже. Лорд Гольде занимает высокое положение при дворе и надеялся с помощью племянницы получить влияние на Эрика.

– Вот как?

Мне стало не по себе.

– А что, если он решил отомстить? Может, заключение лорда Каллемана под стражу – его рук дело?

– Возвращайся в Бронен, Эви, и ничего не бойся, – не стала отвечать на мой вопрос леди Кейт. – Эрик часто ходит по грани, но еще ни разу не проиграл. И в этот раз все обязательно обойдется.

Она ободряюще сжала мою руку, словно пытаясь этим дружеским жестом передать свою убежденность в том, что все будет хорошо, но я чувствовала, что ее мысли заняты чем-то другим.

– А почему лорд Хольм назвал его Черным?

Я не смогла удержаться и задала тот вопрос, что весь вечер крутился на языке.

– Так переводится с древнедартского фамилия Эрика, – ответила леди Горн и снова устало потерла покрасневшие глаза. – Прости, сложный день, – немного смущенно пояснила она. – Тяжелого раненого привезли, пришлось повозиться, вытаскивая его из сумеречного мира.

– Тогда не буду больше задерживать. Темной ночи, леди Кейт.

– Темной ночи, Эвелин. Если нетрудно, зови меня Кэтрин, как делают все мои друзья.

– Хорошо… Кэтрин, – улыбнулась в ответ, повернула на пальце кольцо и шагнула в дрожащее пространство.





***


Он смотрел на стоящую перед ним девушку и впервые в жизни не знал, что делать. Большая часть его – темная, эгоистичная, не привыкшая брать в расчет желания и чувства других, требовала согласиться с глупой затеей и взять все, что можно, выжать магию девицы до капли и разрушить зачарованные пространственные слои, вырваться на свободу, уйти из темницы, заставив Дарвена проиграть.

И еще пару недель назад он так и сделал бы. И даже раздумывать бы не стал. Так почему сейчас все иначе? Откуда взялось это тревожное и незнакомое чувство, что ковыряло совесть и не давало поступить так, как должно?

Эрик одним глотком допил принесенную девицей воду и снова уставился на стоящую посреди грязной камеры фигурку. Светлое платье, открывающее изящные щиколотки, собранные в простую прическу волосы, крепко стиснутые руки. Эти руки будили воспоминания о невесомой нежности прикосновений, о непонятной потребности, с каждым днем все сильнее захватывающей душу, о настойчивом желании сдаться тому светлому, что проникало в сердце с каждым взглядом прозрачных глаз.

Проклятье!

Если он воспользуется предложением, то девица окажется связана с ним на всю оставшуюся жизнь. Сейчас она не понимает, не задумывается об этом, смотрит на него своими глазищами, ресницами длиннющими хлопает, и ничегошеньки не понимает, а его буквально выворачивает наизнанку от этой ее светлой наивности и от того, что творится внутри. Бред какой-то. Любви не существует. Это все выдумки таких вот глупых девиц, ждущих от жизни цветов, поцелуев и вечного счастья. Да только нет его, этого счастья. Рано или поздно любые чувства угасают, оставляя после себя разбитые сердца и несбывшиеся ожидания. Ему ли этого не знать?

И все-таки он медлил.

Эрик никогда не считал себя излишне щепетильным, и если нужно было для дела, легко мог пойти и на шантаж, и на подлог, и на обман. И на убийство. Так почему же сейчас сомневается? Почему не торопится взять то, что девица готова ему дать?

«Эви. Ее зовут Эви, – вмешался внутренний голос. – И если в тебе осталось хоть что-то человеческое, ты ее не тронешь».

– Лорд Каллеман, это единственный шанс выбраться отсюда.

Да знает он. Знает. Только переступить через нелепую жалость не может. Или это не жалость?

Зеленые, как трава после дождя глаза уставились на него с непонятной надеждой. Ишь ты, не боится. А ведь еще не так давно от одного его взгляда вздрагивала. И когда все успело измениться?

Он искал ответ в прозрачной зелени, сам не замечая, как та затягивает его все глубже и глубже, как тянется к душе невидимая нить, закручивается узлом вокруг сердца…

– Лорд Горн сказал, что ровно в полночь они с лордом Хольмом снимут защиту. Ненадолго, всего на полчаса. А до этого мы должны успеть…

Он смотрел, как двигаются сочные алые губы, как медленно розовеют щеки, как загорается каким-то странным, особенным светом взгляд и боролся с тем темным, что давно и прочно обосновалось в душе, вытеснив из нее обычные человеческие чувства.

«У тебя нет сердца, Эрик! Ты просто бездушный монстр, помешанный на своей работе!» – некстати всплыли в памяти слова Аврил.

Бывшая любовница была права. Права. Нет у него сердца. Оно ему по должности не положено.

Но тогда почему он медлит? Почему еще не подмял под себя мягкое, податливое тело, не задрал шелковую юбку, не раздвинул коленом ноги и не ворвался в тесную жаркую глубину? Что мешает ему сделать это? Вот же она, его возможность выбраться из ловушки! Стоит, смотрит на него взволнованным взглядом, ждет…

Рес! Кровь ударила в голову, по телу прокатилась жаркая волна, прошлась по позвоночнику, отозвалась жадным – «твое, возьми, присвой!». Неожиданно сильное, почти непреодолимое желание затуманило разум, превращая мозги в жидкий студень. Пах давно уже задубел от желания схватить девицу и сделать то, ради чего она и пришла, – с самой первой минуты, когда увидел, как открывается ресова дверь камеры и недовольный стражник впускает в нее Эвелин, с самой первой секунды, как понял, о чем она говорит! Что скрывать? Его равнодушие давно уже дало трещину, еще в ту, самую первую их ночь в Бронене. И тяга эта мучила, будь она неладна…

– Лорд Каллеман, я понимаю, наверное, вам все это неприятно.

Неприятно? Единый, о чем она?

– Но это единственный способ выбраться.