Оттенки моего безумия

Закрыв глаза на пару секунд, я распахиваю их, но он по-прежнему здесь. Вздыхаю. Безнадежная попытка. Моему мирному уединению настал конец.

– Как ты здесь оказался? – задаю я встречный вопрос, все еще сидя на земле.

Блейн отталкивается от столба и движется в мою сторону вразвалочку, как будто не истекал кровью две недели назад. И пусть снаружи он выглядит непринужденным, я знаю, что под его толстовкой тянется длинный шрам. То, что случилось с ним, останется не только в памяти, но и на теле.

Блейн опускается рядом со мной. Его колено соприкасается с моим, и от этого мурашки пробегают вдоль позвоночника, по рукам и ногам и только после этого исчезают, оставив невероятно прекрасные ощущения. Я бы с радостью испытала их вновь. Кроме Блейна, никто не вызывает во мне таких чувств.

– Красиво, – говорит он, глядя на незаконченный рисунок. Подняв баллончик, лежащий недалеко, Блейн интересуется: – Давно занимаешься граффити?

Давно. Очень. Граффити для меня как личный дневник. По-моему, что-то подобное я уже говорила. Смысл в том, что в каждом рисунке заложена определенная эмоция. Этого льва я хочу наградить силой, властью. Хочу подарить ему гордость, которая дала во мне трещину после всего случившегося. С помощью животного я пытаюсь доказать себе, что не сломаюсь. Никогда.

Но картина испорчена, и ничего не получилось. Я сломана, как старая кукла. Ни один рисунок больше не поможет мне поверить в себя. Я потеряла все, что имела, после звонка Рамоны и Зака. Своими словами они лишили меня сил, мужества. Всего лишь несколько фраз сломали меня, и я устала твердить себе, что могу быть сильной.

– Давно, – всего лишь отвечаю я, смотря на подобие льва.

Как Блейн может считать это красивым? Либо он никогда не видел настоящее граффити, завораживающее и ошеломляющее, либо просто пытается расшевелить меня, разговорить. Но мне не нужна его поддержка. Я хочу слиться с тишиной, погрузиться в долгое молчание и очистить голову от всех мыслей. Хочу освободиться из оков угнетающих мыслей.

– Проходя мимо любого граффити, я всегда тормозил и фотографировал его. Мне не раз доводилось слышать, что по картинам художника можно понять, какой он человек. Я мечтал познакомиться с тем, кто знает толк в кистях, баллончиках, полотнах и красках. Я жаждал узнать, что это такое – уметь передавать чувства с помощью рисунка или граффити. Когда ты творишь, Хейли, о чем ты думаешь, что хочешь показать миру?

Я хочу показать миру красоту, свет, надежду на лучшее будущее. Я хочу, чтобы, проходя мимо моего граффити, люди вдохновлялись и сами желали создавать прекрасное. Я просто хочу сделать этот мир лучше, выразить свои мысли и эмоции. Но без Зака и Рамоны у меня ничего не получится. Они вдохновляли меня, и я поняла это только сейчас.

Но ничего из вышеперечисленного я сказать Блейну не могу. Это слишком личное, то, что я буду хранить в себе всю жизнь. Все мои мечты, желания и стремления навсегда останутся при мне.

– Просто хочу показать миру настоящую красоту, – отвечаю я, пожимая плечами.

– Сложно ли это?

Я поворачиваюсь к Блейну, но его взгляд устремлен на стену.

– Создавать красоту?

– Именно.

– Когда тебе нравится то, что ты делаешь, это не может быть сложным.

– Научи меня, – вдруг произносит он, а я недоуменно пялюсь на него. – Покажи мне, как создать нарисованный мир. Пожалуйста, изобрази что-то для меня, я хочу посмотреть, как движутся твои маленькие, тонкие руки, позволь увидеть твое сосредоточенное лицо.

Сначала я собираюсь отказаться, но глаза Блейна полны надежды. Ему правда хочется увидеть это. Встав, я стряхиваю песок с джинсов и начинаю перечислять условия.

– Это будет кот, играющий с клубком ниток. После каждой детали, ты будешь рассказывать о себе то, чего я не знаю. К примеру, я нарисовала лапу, остановилась, и ты начинаешь говорить, идет?

Блейн молчит, пытаясь что-то разглядеть на моем лице. Я знаю, что ему нужно время, чтобы поразмыслить над тем, что я сказала. Мне остается только ждать. Хоть бы он согласился. Я так хочу узнать его, понять. На данный момент это мое самое большое желание. Я жажду узнать, что кроется за каменной защитной оградой этого мрачного парня.

– Идет, – наконец-то произносит он заветное слово. – Но у меня тоже есть условия.

– Какие? – тут же спрашиваю я, чувствуя, как что-то дрогнуло в сердце. Я не готова к такому повороту.

– Как только ты дорисуешь своего кота, то подробно расскажешь, какой смысл вложила в него и о чем думала, выводя каждую деталь.

– Хорошо, – отвечаю я, расслабляясь.

Это не так страшно, как я ожидала. В этом граффити я вряд ли покажу что-то личное, то, о чем у меня язык не повернется рассказать.

Собирая раскиданные вокруг баллончики, я расставляю их в ряд на бордюре. Блейн продолжает следить за каждым моим движением, впитывая все, что я делаю. Ему интересно, и такое любопытство вполне искреннее. Это придает мне сил, потому что приятно, когда кому-то действительно хочется узнать, каков ты.

Я очень надеюсь, что кот выйдет лучше, чем лев. Когда я беру первый баллончик, моя рука на удивление совсем не дрожит, как это было, когда я только приехала сюда. Я вывожу хвост, стараясь не думать о парне, пристальный взгляд которого прожигает мою спину.

Обычно на мелкие рисунки у меня уходит минут сорок, если никто не отвлекает. Но сейчас один маленький хвост занимает у меня больше пятнадцати минут. Я догадываюсь, в чем дело. Я пытаюсь сделать так, чтобы даже простой кот очаровал Блейна, чтобы парень не смог оторвать взгляда от нарисованного пушистика.

Я вкладываю в это занятие всю себя, хотя поначалу думала, что не смогу полностью погрузиться в рисование. Мои мысли заняты рассуждениями о том, как лучше изобразить следующую деталь. Через этого кота я передаю всю свою нежность, любовь к жизни, какой бы сложной она ни была. Я никогда не называла жизнь плохой, ужасной или несправедливой. Ведь такой ее делают поступки, обстоятельства, ситуации, так? Уверена, что так оно и есть.

Закончив с хвостом, я вытираю выступивший на лбу пот и поворачиваюсь к Блейну, который успел подойти ближе, пока я была погружена в себя. Я слежу за тем, как парень рассматривает мохнатый хвост. Блейн переводит взгляд своих темных глаз на меня, а я подергиваю бровями, показывая этим, что он может начинать. Если он поделится чем-то личным, этого уже будет достаточно.

– Ладно, – говорит он тихо, будто бы сам себе, а потом начинает громче: – Я не умею отличать оранжевый цвет от желтого. То есть я различаю все цвета, кроме этих двух. Это я понял, когда мне исполнилось семь. Я подбежал к маме, которая готовила на кухне, и сказал об этом. Если бы не спор с… одним человеком, я бы не узнал, что не умею отличать эти цвета. Он начал утверждать, что цвет тетрадки желтый, а я – что оранжевый. В конце он довел меня до слез. Я растерялся, а тетрадка действительно оказалась желтой, если верить словам матери. А теперь рисуй дальше. – Махнув рукой в сторону стены, он издает смешок.

Что ж, в моей копилке «узнай Блейна» появился еще один факт, кроме его полного имени. Он не умеет различать оранжевый и желтый. Это лучше, чем ничего.

Перейдя к туловищу кота, я опять погружаюсь в себя и спустя время забываю о существовании остального мира. Мне хочется поскорее закончить рисунок, чтобы узнать Блейна еще лучше. Моя рука двигается слишком быстро, как и все мое тело. Я притормаживаю, только когда оставляю мазок рядом с животом кота. Если буду торопиться, то испорчу картину. Но как же хочется узнать следующий секрет Блейна!

Дорисовывая туловище, я широко улыбаюсь, подправляю граффити в неудачных местах и опять поворачиваюсь к Блейну. Он стоит, опираясь плечом на стену, и сжимает губы, пытаясь этим скрыть улыбку.

– Я жду, – произношу я, когда он не отвечает спустя полминуты.


– Дай мне подумать, – грозно отвечает он, но после этого сразу же ухмыляется, и я в который раз радуюсь, что улыбка предназначается мне одной. После этого я перестаю злиться из-за того, что мое одиночество прервали. – В детстве у меня не хватало одного зуба снизу и прямо посередине. Одноклассники часто дразнили меня из-за этого. Молочный зуб просто выпал, а коренной все не рос. Когда мне исполнилось четырнадцать, я попросил маму сводить меня к стоматологу, чтобы мне закрыли дыру искусственным зубом, который помог бы избавиться от издевательств. Она согласилась, и спустя месяц я перестал быть мальчиком для насмешек.

– Серьезно? – выгнув бровь, спрашиваю я.

– Ты думаешь, что я говорю тебе неправду? – Блейн следует за мной, когда я направляюсь к выстроенным в ряд краскам. – Мне незачем тебя обманывать, тем более я не рассказываю тебе что-то… слишком личное. Мне комфортно, а значит, и лгать бессмысленно.

Взяв пару баллончиков с нужными цветами, я поворачиваюсь к парню лицом и протягиваю ему зеленый. Он недоуменно рассматривает краску, а затем бросает на меня вопросительный взгляд.

– Я верю тебе, а сейчас мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты нарисовал листья, плавно опускающиеся на кота. Справишься?

– Я не силен в граффити, – признается он и отдает мне баллончик, но я не принимаю его.

– Делай, как умеешь.

– Но я не хочу рисовать, – кривится Блейн, – мне приятнее наблюдать за тобой. Зачем тебе я, если ты сама неплохо справляешься?

– Давай поспорим, что как только ты начнешь рисовать, то войдешь во вкус? – выдвигаю я предложение, прикусив губу.

– Каков приз? – он явно заинтересован.

Рыбка попалась на удочку.

– А что ты хочешь получить в качестве выигрыша?

Блейн задумывается, пристально глядя мне глаза. Наверное, любая другая девушка уже бы отвернулась, смутившись. Но я выдерживаю его взгляд. Мы словно бросаем друг другу вызов, кто первый сдастся. Наконец-таки Блейн моргает и, словно выходя из транса, говорит:

– Если я выиграю, ты поцелуешь меня. То есть если я не втянусь в рисование спустя пять минут, выигрыш за мной. А теперь скажи, что ты хочешь в качестве приза?

Но я молчу, потрясенная словом «поцелуешь», которое слетело с его манящих губ. Я смотрю на них, не в силах отвести взгляд. Я в ступоре. У меня еще никогда не было настоящего поцелуя, и только сейчас я понимаю, что это самый настоящий позор! Мне двадцать два, и я никогда не целовалась так, как делают это влюбленные – страстно и горячо! Чувствую, как к щекам приливает кровь, и тут же отвечаю, стараясь, чтобы Блейн не заметил моего смущения:

– Если я выиграю, ты расскажешь о том, что случилось две недели назад и почему ты еле дошел до дома, да еще и весь в крови.

Теперь настал его черед молчать. Лицо Блейна мрачнеет, он отворачивается от меня и шарит рукой в кармане расстегнутой толстовки. Достав пачку сигарет и зажигалку, он нервно закуривает. Выдыхает дым, по-прежнему не глядя в мою сторону.

И я снова даю ему время подумать. Оставляю одного, уйдя с нужным баллончиком к стенке и продолжая рисовать. Чувствую, наша игра под названием «расскажи секрет» закончилась, но я не слишком печалюсь. Меня сильнее интересует, что он скажет насчет спора и скажет ли что-нибудь вообще.

Мордочка кота получается немного кривой, потому что я не могу сконцентрироваться. Рисую на автомате, ничего не видя перед собой. Мои мысли далеко отсюда, ими полностью завладел Блейн.

Неожиданно передо мной появляется мужская рука с зеленым баллончиком. Повернувшись, я встречаюсь нос к носу с Блейном. Его фирменная ухмылка красиво оттеняет лицо. Он смотрит сначала на мои губы и только потом медленно переводит взгляд на глаза.

– Я готов к состязанию, салага, – говорит он, а его мятное дыхание обжигает мои губы.

Жуя жвачку, Блейн отходит на безопасное расстояние и спрашивает, откуда ему начать.

Все еще пребывая в рассеянном состоянии, я показываю парню, где нарисовать первый лист, и мы приступаем к работе. Я думаю о выигрыше и не знаю, чего хочу больше. Мне хочется проиграть, чтобы ощутить вкус его губ, но в то же время не терпится победить, чтобы узнать правду. Возможно, мой приз жесток по отношению к сопернику, ведь не каждому захочется вспоминать плохое. Но я чувствую, если узнаю, что произошло на самом деле, то смогу понять Блейна.

Искоса наблюдая за тем, как двигается его рука, вырисовывая листы клена, я пытаюсь подавить желание засмеяться. Его лицо такое сосредоточенное: брови сведены на переносице, глаза угрожающе следят за рукой, не давая ей сделать хотя бы одно неверное движение. А листки и вовсе получаются смешные! Я даже не знаю, на что они похожи. Рисовать баллончиком сложно, тем более в первый раз, но Блейн старается, и за это получает от меня еще больше уважения.

Я понимаю, что пять минут давно прошли, когда спина начинает ныть из-за неудобного положения. Блейн рисует уже десятый листок… точнее, нечто похожее на него. Я точно выиграла, и это меня разочаровывает. Не видать мне поцелуя, но что поделать. Зато я узнаю, что случилось с Блейном.

Мои размышления прерываются лишь в тот момент, когда я вижу на своей белой ветровке зеленое пятно. Мой рот раскрывается от удивления, и, как только я поднимаю голову, то получаю краской прямо в щеку. Потирая кожу, я осознаю, что только развожу грязь по лицу.

– Эта несмываемая краска, что же ты делаешь! – начинаю вопить я, а Блейн продолжает стрелять в меня из баллончика.

– Что поделать, быть тебе пятнистым нечто! – кричит он сквозь смех.

– Ах так! Тогда тебе тоже достанется! – и после этого я начинаю прыскать на парня серым цветом. Пятна стремительно покрывают его джинсы, а в какой-то момент мне удается попасть ему в шею и левую щеку.

Мы продолжаем опрыскивать друг в друга до тех пор, пока в баллончиках ничего не остается. Но и после этого нас не остановить, схватив по новой краске, мы снова атакуем друг друга, громко и беззаботно смеясь.

– А это оранжевая! – кричу я и стреляю в него желтой краской.

– Бьешь по больным местам? – в ответ вопит Блейн, отпрыгивая в сторону, когда я целюсь ему в пах. – Нельзя так делать! – Но он противоречит сам себе, выпуская краску на мою грудь и попадая прямо в цель. – Есть! – и вскидывает свободную руку в победном жесте.

Запутывая Блейна и бегая кругами, я попадаю прямо на его ягодицы, и желтое пятно тут же расплывается на светлых, мешковатых джинсах. Я уворачиваюсь от очередной атаки, попадаю в яблочко, на этот раз я выбрала в качестве мишени дырки на его коленях.

– Ты же понимаешь, понадобится минимум неделя, чтобы оттереть краску? – спрашиваю я, прячась за столбом, когда Блейн выпускает в меня партию розовых снарядов. – А одежду вообще придется выкинуть, отстирывать ее бесполезно.

– Плевать! Это все стоит того, чтобы потом ходить пятнистыми, как леопарды. Никогда не думал, что перестреливаться несмываемой краской может быть так весело! Как я не задумывался об этом раньше?

Я выбегаю из своего убежища и тут же получаю краской по лицу. Вскрикиваю и заливаюсь смехом. Нам надо остановиться, но как это сделать, когда так весело? Я впервые чувствую себя счастливой после ссоры с друзьями, впервые ощущаю, что все как прежде и ничего не изменилось.

В какой-то момент я просто устаю прятаться и сажусь на землю, тяжело дыша. Видимо, Блейн тоже выдохся, он опускается рядом, откидывая уже пустой баллончик в сторону. Его грудь тяжело поднимается и опускается. Он поправляет серую кепку на голове и закидывает поверх нее капюшон черной длинной толстовки. Его стиль слишком крут, и сам Телтфорд слишком крут, чтобы сидеть рядом со мной. Такие парни предназначены для того, чтобы цеплять девушек в клубе.

– Я только что лишился своего поцелуя, да? – задыхаясь, спрашивает он. – Я мог бы получить его силой. Но ты и так от меня натерпелась, что тут врать.