Оттенки моего безумия

Хотел бы я знать. В тюрьме он это выяснить не мог. Значит, кто-то приходил к нему и передавал информацию. Но кто?

– Не имею понятия, но попытаюсь выяснить. Он должен вернуться за решетку. Не место ему среди нормальных людей. Джез только вышел, а уже столько натворил, – цежу я сквозь зубы.

Одна мысль о том, что он сделал с Хейли, выводит меня из себя.

– Все получится, – заверяет мама, но в ее глазах виднеется печаль.

Я ее понимаю, какая мать будет счастлива, если один из ее отпрысков больной на голову? Врагу не пожелаешь такого сына. Она бы пропала, будь у нее один только Джез.

– Может, тебе стоит снять квартиру поближе ко мне? Я не хочу, чтобы он причинил тебе вред. На счету достаточно денег, перестань считать копейки, мама.

– Блейн, со мной все будет хорошо, – чуть улыбаясь, произносит она и поглаживает меня по плечу.

– Пожалу… – не теряю я надежду, но мама меня перебивает.

– Блейн, не волнуйся за меня.

Как я могу не волноваться? Почему мама так наивна? Джезу ничего не стоит обидеть ее, но мама, видимо, не понимает. Брат лишился последних капель рассудка, и ему плевать, на кого поднимать руку, чью кожу резать.

Мама всячески уходит от главной темы и не упоминает Джеза. Она рассказывает о простых, банальных вещах. Я все равно слушаю ее не моргая, потому что мама умеет увлекательно рассказывать даже о повседневных вещах.

Уезжаю я от нее ни с чем. Разговора не получилось. Обнимаясь со мной у машины, мать дает наставления: ходить в университет, ни в коем случае не пропускать лекции. Она велит не забивать голову мыслями о Джезе и впредь заботиться о Хейли, оберегать ее.

По дороге домой я нехотя размышляю о безопасности Хейли. Как только Джез окажется за решеткой, я тут же пошлю эту салагу на фиг. В последнее время она делает со мной немыслимое! Я превращаюсь в жалкую тряпку рядом с ней. Я уделяю ей слишком много времени, а это плохо! И даже сейчас, остановившись на светофоре, я на автомате достаю мобильник и отправляю ей простое сообщение, прося сказать, где она.

Ответ на удивление приходит быстро.

В заброшенном магазине.

И я еду туда. Мы должны срочно поговорить. Если она сказала, где находится, значит, уже остыла. В гипермаркете небезопасно даже днем. Улица, на которой он стоит, почти безлюдна. О чем Хейли думает?

Я крепче цепляюсь за руль, чтобы обуздать свой гнев. Костяшки побелели, зубы сжаты, брови нахмурены. Безумно хочется проучить Хейли, вдолбить ей, что после нападения Джеза бродить по заброшкам не стоит. Или, может, Фейз нравится испытывать боль? Есть люди, которые тащатся от этого. Да какая разница? Плевать, что нравится этой маленькой… Главное – поговорить. Помни это, Блейн.

Я придумываю начало беседы, но все не то. Может, просто потребовать ответ? Конечно, она пострадала от рук моего брата. Да, мне жаль ее, и я очень зол на Джеза. Но теперь мне сюсюкаться с ней? Я предложу ей мою защиту, попрошу всегда быть рядом, выполню просьбу матери. Сейчас самое главное – узнать подробности и отвезти Хейли в полицейский участок, чтобы она пожаловалась добреньким (отчасти) дяденькам.

Но в какой-то момент мне в голову приходит гениальная идея. Чтобы разговорить девчонку, надо просто лишить ее самообладания. Я знаю один проверенный способ. Меня бросает в дрожь из-за того, что я собрался сделать.

Я ведь обещал себе… Я ведь говорил.

Плевать! Сегодня Хейли не только расскажет мне всю правду, но и узнает, каково это – таять в моих руках.





Оттенок девятнадцатый

Хейли




Я порхаю, словно бабочка, вокруг стены. Баллончик в моей руке легко выводит линии рисунка. Только боль в ноге омрачает ситуацию. После неудачного разговора с Блейном я быстро оделась и ушла из дома, оставив на двери небольшое послание. На улице меня уже поджидало такси, так как сама водить машину я пока не решаюсь. Я поехала в ближайший полицейский участок и написала заявление на чертова психа.

Сейчас, в тишине и спокойствии, я могу разложить мысли по полочкам и решить, что делать дальше. Пока Джез разгуливает на свободе, нужно быть максимально аккуратной: не ходить одной ночью в безлюдных местах, не скрывать от парней, по крайней мере, от Блейна, правду. Это ни к чему хорошему не привело, невозможно врать постоянно. По-моему, сколько бы я это ни говорила, все равно буду наступать на одни и те же грабли.

А может, причина даже не в том, что правда всегда выходит наружу? Может, это просто я веду себя неосторожно? Когда футболка сползла с плеча и Блейн увидел следы ногтей, он обезумел и накинулся на меня, как зверь. Не зря они с Джезом родственники, оба брата – настоящие психи. Джез старше – это заметно – и безжалостнее. Я знаю, что от сумасшедшего можно ожидать чего угодно, но насколько сильно надо быть бесстрашным, чтобы натворить такое?

Та надпись на корейском на моем бедре… что там сказано, почему Блейн так отреагировал? Это угроза? Дата его смерти? Дата моей смерти? Нет, это вряд ли, там ведь не было цифр. Любопытно. Надо выучить корейский.

Отойдя на два шага, я смотрю на то, что уже успела нарисовать. Цель, которую я поставила себе в комнате, поглаживая Блейна по волосам, потихоньку выполняется. Я все-таки решила изобразить его портрет. Альбом лежит на бордюре рядом с выставленными в ряд красками. Бросив взгляд на бумагу, я сравниваю изображение на них с граффити и улыбаюсь оттого, что получается похоже.

Открыв другой баллончик, я уже собираюсь продолжить работу, как вдруг в кармане джинсов начинает вибрировать телефон. Вытерев руки прямо об кофту на молнии, я достаю его и читаю сообщение. Оно от Блейна. Он спрашивает, где я. Я честно отвечаю, потому что успокоилась и теперь готова с ним встретиться.

Парень точно приедет сюда. Не просто так он поинтересовался моим местоположением. И у нас наверняка случится малоприятный разговор. На этот раз я не стану убегать. Расскажу Блейну все, что он захочет узнать. Смысла что-либо скрывать больше нет. Раз он увидел мои раны, значит, ему не суждено быть в безопасности.

Настроение стремительно ухудшается, баллончик становится все тяжелее и в какой-то момент выпадает из моих рук, и, громко ударившись о землю, он катится в сторону. Я сажусь на бордюр, расставив колени и оперевшись на них локтями. Холодный ветер, который я раньше не замечала, больно хлещет по щекам, с неба падают редкие мелкие капли.

Я прислушиваюсь, ожидая услышать визг шин по гравию и голос парня, зовущий меня. Но этого не происходит ни сейчас, ни через пять минут. В какой-то момент я даже перестаю нервничать. Даже думать не хочется о том, что мне придется мысленно вернуться в тот безлюдный переулок, темный лес и в завораживающий заброшенный дворец.

Надеюсь, Блейну не важны подробности, ему должно хватить того, где это случилось и во сколько. Он обязан понимать, что никому не хочется вспоминать свой самый страшный момент из жизни. Я не выдержу и заплачу, по новой ощущу боль на бедре, спине, животе и везде, где остались раны от Джеза. Мне не хватит духу рассказать Блейну обо всем, я слишком слабая для этого.

Бордюр холодный, джинсы промокли, но я не поднимаюсь. Запустив руки в кучерявые из-за влаги волосы, придумываю начало разговора. Мне надо все продумать, чтобы на середине истории не запнуться и не зареветь. А если вообразить, будто я рассказываю момент из книги или фильма? Если сильно постараться, то можно представить, что беда случилась не со мной.


Имею ли я право послать Блейна к черту? Такой вопрос тоже не выходит из моей головы. Парень увидел мои раны, узнал, кто их нанес, так зачем ему подробности? Пусть радуется тому, что есть.

Хейли, хватит мусолить одно и то же! Возьми и расскажи!

Перестань нудить!

Мне действительно необходимо взять себя в руки. Чего я парюсь? Этого психа уже наверняка объявили в розыск, он меня больше не тронет, потому что Блейн не позволит. Интуиция подсказывает, что, зная, какой ужас сотворил со мной его брат, Блейн будет рядом со мной до тех пор, пока Джеза не остановят. Что бы между нами ни произошло, Блейну я могу доверить свою безопасность. Он обязан меня защитить от этого безумца, потому что случившееся – отчасти его вина, как бы я ни старалась это отрицать. Возможно, мои слова звучат слегка эгоистично, но они правдивы.

Но мне надо записаться на курсы по самообороне. Старые приемы немного забыты, а хоть какие-то навыки боя пригодятся любому человеку. Нельзя давать себя в обиду, нужно уметь за себя постоять. Если враг поймет, что ты слаб, он этим непременно воспользуется. Но я считаю, что чаще всего именно слабые оказываются самыми сильными, ведь все беды и проблемы, которые падают на их плечи, делают их только крепче. Думаю, что моя теория верна. Я слабая, но жизненные трудности закаляют меня, и в следующий раз я не дам себя в обиду – ни физически, ни морально.

Звук приближающейся машины отвлекает меня от философских мыслей. Я поднимаю голову и, убедившись, что визг шин мне не послышался, встаю на ноги. Повернув за угол, вижу черный автомобиль Блейна. Вроде обычная иномарка, но ее лаковый корпус цвета ночи и черно-белые диски завораживают. На такую красотку хочется смотреть, и я ни разу не видела, чтобы на этой тачке была хотя бы капелька грязи. Блейн чистоплотный парень, поэтому неудивительно, что автомобиль он держит в идеальной чистоте.

Парень выходит из машины, держа в руках два бумажных стакана кофе с символом «Старбакса». Я забираю их и жду, когда он закроет машину, а только потом отдаю один, поблагодарив за заботу. Блейн ничего не отвечает, только шагает вперед и скрывается за поворотом. Остановившись на полпути, он смотрит сначала на баллончики, а затем на граффити.

– Красиво, – хмыкает Телтфорд и снова идет вперед.

Присев на бордюр прямо напротив рисунка, Блейн хлопает свободной рукой по месту рядом, и я выполняю его безмолвную просьбу. Скрещиваю ноги и попиваю горячий напиток.

– Ты ведь догадываешься, зачем я здесь?

– Заявление на твоего брата уже в полиции, – резко говорю я, не смотря на него, когда сам Блейн прожигает меня взглядом. Еще чуть-чуть, и на моей щеке образуется огромная дыра.

– Ты все правильно сделала. Я поддерживаю идею засунуть Джеза за решетку, но мне не нравится, что ты уходишь из дома, когда он еще бродит по городу. А если вместо меня сюда бы добрался Джез? Как бы ты от него избавилась?

– Ненавижу вопросы, которые начинаются с «если бы» и «как бы». Его здесь нет, а значит, и предполагать такое развитие событий не стоит.

На самом деле я просто не знаю, что ответить Блейну. Уходя из дома, я даже не думала о том, что Джез может меня где-то поджидать, что он вообще осмелится напасть еще раз. Ведь на улице день, пусть и пасмурный, серый, но все же день. Он же не самоубийца, чтобы кидаться на меня на людях. Хотя вокруг нет ни единой души…

– Расскажи мне, как это было. Я хочу знать, что ты чувствовала, делала, о чем думала. Хочу знать каждую деталь; хочу ощутить все, что ты ощутила; хочу пережить с тобой тот вечер, – хрипло и тихо просит Блейн.

И я начинаю говорить. Все мои намерения молчать летят к чертям.

– Было страшно. Особенно когда он преградил мне путь. Оставался всего лишь маленький проулок до спасения. Джез позволил мне бежать, но схватил прежде, чем я оказалась на жилой улице. Я кричала от страха, но никто не пришел на помощь. Когда я спиной проехалась по бетонному бордюру, то впервые почувствовала, что такое настоящая боль. Ощущения, словно кто-то водит по коже острым камнем. Но я не плакала до тех пор, пока не оказалась дома…

На миг останавливаюсь, чтобы взять себя в руки и продолжаю:

– А потом ноги понесли меня в парк. Я думала, что смогу спрятаться там, но Джез был слишком скрытен, и я побоялась, что он может поджидать меня за любым кустом, и побежала дальше. Мои ноги тряслись, в боку ужасно кололо, но я бежала, Блейн… и набирала твой номер. Ты не ответил, никто из твоих друзей не поднял трубку. Вы лишили меня последней надежды на спасение.

Потом Джез все-таки поймал меня, мы дрались, хотя правильнее сказать, что он пытался меня удержать, а я старалась скинуть его с себя. Было очень страшно. Так страшно, что сердце подскакивало к горлу. Я боялась, что та ночь станет последней, что я больше никогда не увижу ни света, ни тьмы. Я как будто осталась одна во всем мире с этим психом. На его ноге был электронный браслет, а на руке… на руке было подтверждение того, что он болен. И я отчаянно молилась, чтобы Джеза вернули в лечебницу, из которой он вылез. Твой брат сумасшедший. Он законченный сукин сын, исчадие гребаного ада. И ничего ему не поможет, только смерть. Я желаю, чтобы он сдох, как собака, чтобы его избивали так же, как он меня, чтобы эта тварь молила о спасении или хотя бы просила о смерти без мучений. Я хочу, чтобы он ревел, кричал, чтобы его тело рвали на куски, а потом выкинули на съедение диким животным. Пусть на его могиле не будет памятника, пусть в землю воткнут простую палку, которая будет показывать, что под ней лежит кусок вонючего, не нужного миру дерьма.

Стакан в моей руке лопается, кофе расплескивается в разные стороны, обрызгивая куртку и джинсы Блейна. Я тяжело дышу и смотрю прямо перед собой. Мои глаза застилает пелена бешеной ярости, от которой я чуть не захлебываюсь воздухом, который набираю в легкие. Перед моими глазами лежит Джез. Растерзанный, умирающий, весь в крови.

– Хейли, – испуганно произносит Блейн, и я выхожу из оцепенения и вместо ненавистного лица вижу перед собой граффити.

Во мне просыпается плакса, и я реву. Мне становится страшно от собственных слов. Блейн обнимает меня за плечи и притягивает к себе, отставив кофе в сторону. Уткнувшись в его куртку, я даю волю слезам.

– Клянусь, брат поплатится за то, что сделал с тобой, – шепчет парень, стараясь успокоить меня.

Но сейчас мне ничего не поможет, я испугалась саму себя. Я никогда никому не желала смерти. Но то, что я согласилась остаться в комнате Блейна, не идет ни в какое сравнение с тем, что я позволила себе сказать здесь и сейчас.

– Нужно ли мне бояться собственных мыслей? – говорю я, все еще не поднимая головы.

– Нет. То, что ты только что сказала, – абсолютно нормально. Твоя память еще свежа, ты злишься на саму себя не только потому, что Джез истязал тебя, но и потому, что ты была бессильна, не смогла убежать. Желать смерти тому, кто чуть не лишил тебя жизни, – нормально.

– Ненормально. Ты просто не меньший псих, чем твой брат, вот и думаешь, что такое в порядке вещей, – признаюсь я и, отстраняясь от Блейна, вытираю слезы. – Можно я больше не буду ничего рассказывать? Давай остальную часть перенесем на потом? Я не могу вспоминать сейчас тот вечер.

– Можно, – кивает Блейн, и я благодарна ему.

Мы сидим в тишине. Блейн делится со мной кофе, с неба продолжает капать дождь, а в лицо по-прежнему бьет ветер. В какой-то момент Блейн поднимается и протягивает мне руку, я принимаю ее, не задавая вопросов. Он ведет меня внутрь магазина, после чего отпускает и включает эскалатор. Мы катаемся на нем молча, а затем сидим в тишине.

– Не хочу снова поднимать тему о моем брате, но должен предупредить, что кто-то передает ему информацию. Иначе как бы он узнал о твоем существовании? Это кто-то из близких нам людей, – предупреждает Блейн, – будь аккуратна.

Я киваю, уставившись на носки своих кроссовок.

– Хейли, – тихо зовет меня Блейн. Я поворачиваю голову в его сторону. – Все будет хорошо. Зло всегда проигрывает, и Джез никогда не победит, запомни это, ладно? – Я снова киваю.

– А где был твой брат, когда ты учился? Почему я о нем ничего не знала? – задаю я неожиданно возникший вопрос.

– Это неважно, – отмахивается Блейн.





* * *